Попаданец со шпагой - Коротин Вячеслав Юрьевич - Страница 33

Я из-за этого потерял самых близких людей. Жену и сына, — я почти не врал. — И тогда я понял, что все личные амбиции – прах. Вечны лишь два понятия для мужчины: СЕМЬЯ и РОДИНА. РОДИНА И СЕМЬЯ. Всё! Всё остальное – вторично.

Я потерял свою семью, и теперь хочу принести максимальную пользу своей Родине – России.

— А в чём моя роль? — Бородкин оставался настороженным. — Зачем я вам? Я ведь просто сельский доктор, моё имя ничего вам не даст. Вам нужна была моя лаборатория?

— Если честно: изначально – да. Но вы действительно показали себя настоящим учёным-исследователем. Таких – единицы на всю империю, поверьте.

— Поверить сложно.

Почему-то вспомнилась фраза Шарапова из теперь уже бессмертного фильма: "Ну что же мне теперь, самому, что ли зарезаться, папаша, или справку от ментов принести, что я у них не служу?".

— Филипп Степанович, давайте спокойно: всё, что я вам рассказал, всё, что вы узнали благодаря моим подсказкам, может принести вред России?

— Вряд ли, — решительность доктора подрастеряла свой напор.

— А пользу? Мне надо вам доказывать, что потери армии из-за болезней, зачастую превышают её потери в боях?

— Пожалуй, тоже не стоит.

— Так какого же рожна, — вспылил я, — вы выискиваете какие-то гнусности в моих целях? Сберечь тысячи штыков от болезней на переходах, тысячи раненых спасти от смерти, а если вообще отстраниться от войны – десятки тысяч не умерших по-глупому крестьян и горожан…

Вас личные амбиции заели? Понимаю. Да, я вас обманул сначала. Но вы же умный человек и давно должны понять, зачем я это сделал.

Ну что? Будем лелеять свою обиду, или вместе о грядущей войне подумаем?

— Да какая там обида. Я просто непонятного не люблю. Остро не люблю. И ненавижу чувствовать себя марионеткой в чужих руках, — доктор действительно не выглядел рассерженным. — Ваша история вполне правдоподобна и факты говорят в вашу пользу. Я согласен помогать, только что от меня требуется?

— Думаю, что сначала нужно донести результаты наших исследований до научного мира России, но постараться сделать это максимально секретно. То есть открытие йода, разумеется – с большой помпой, а вот область его применения – как раз наоборот. С этим – для начала к председателю медицинской коллегии, или как она там называется, военного министерства.

— Вы собираетесь спасать только избранных? — насторожился Бородкин.

— Филипп Степанович, дорогой, да поймите же, — я судорожно старался подобрать нужные слова, — я хочу спасти всех, кого можно, но в первую очередь думаю о России. Ведь посмотрите – все последние годы страна воюет. То с Францией, то со Швецией, а сейчас с Турцией и Персией…

Без торговли с Англией, на отказе от которой категорически настоял Бонапарт, Россия долго не протянет. А значит считать Францию долговременным союзником нельзя – она как раз наоборот, потенциальный враг.

Поэтому забочусь в первую очередь о русских солдатах, об их жизнях. На данный момент не стоит пытаться облагодетельствовать всё человечество. Вы согласны?

— На всё у вас есть ответ, Вадим Фёдорович. И очень убедительный, — доктор был не то чтобы задумчивым, но явно усиленно анализировал мои слова, — а ваши имя-отчество настоящие?

— А давайте не будем, Филипп Степанович, — я уже начал слегка злиться. — Я вам мало рассказал?

Удовлетворю ваше любопытство в последний раз: конечно не настоящие. Нужно быть последним идиотом, чтобы, уйдя оттуда, откуда ушёл я, снова появиться со своими фамилией-именем-отчеством. Надеюсь, вы не будете у меня выпытывать настоящие?

Мой напор произвёл впечатление на Бородкина.

— Ради Бога извините, я действительно слегка увлёкся…

— Ну и оставим это, — смягчился я. — Вы мне поможете?

— Всё-таки да, — доктор практически не раздумывал, — что от меня требуется?

— Да пока, просто составить отчёт о наших открытиях и направить его куда следует.

— Так следует – в Академию наук, — слегка оробел Филипп Степанович.

— И что? Значит туда. Только на конверте напишите: "Открытие нового простого вещества" или что-то подобное, чтобы под сукно не сунули.

— Как раз в таком случае могут и сунуть, — смурно бросил доктор, — или того хуже – присвоить открытие. Лучше я через Клауса перешлю. Ему я доверяю как себе, а имя в научных кругах у него есть. Не посмеют пакостить или игнорировать.

— Как знаете. Кстати, вы этому самому Клаусу образец металла отправили?

— Сразу же. Сейчас покажу его письмо, — Бородкин в течение минуты нашёл среди вороха бумаг искомое и протянул мне листок, исчёрканный невоспринимаемым текстом.

Немецкий. Причём старый немецкий. Они тут надо мной все издеваются что ли?

— Филипп Степанович, извините, но не владею ни немецким, ни французским. Только английский и испанский. Не знаю я немецкого. Что в письме?

— Профессор Клаус подтверждает, что данный металл неизвестен современной науке и отправил образец, вместе с описанием свойств в Академию наук. Вкратце – всё.

— Тогда достаточно. Я принимаю ваш план действий. В какие сроки можно ожидать результатов?

— По йоду? Думаю, что на протяжении месяца. По бациллам – я ещё не закончил отчёт, а, значит – месяца два. Вас устроит?

— Вполне. Я вас умоляю, Филипп Степанович: посвятите всё своё свободное время этому отчёту. Чем скорее вы его закончите и отправите – тем больше жизней спасёте.

— Да понимаю. Постараюсь, можете не сомневаться.

— Вот и ладненько. Темнеет, мне уже пора. Так что откланиваюсь.

— Не смею задерживать.

Мы с доктором пожали друг другу руки и простились.

Чертовски хотелось спать, но нужно было дотерпеть до усадьбы. Не получилось.

Тихон так "ласково" управлял лошадьми, что меня сморило буквально через полверсты от докторского дома.

Разбудил мой слуга уже во дворе усадьбы. Достаточно слабо соображая спросонья, дотопал до своей комнатёнки, разделся и приготовился опять раствориться в царстве Морфея…

Щаз-з! Сна не было ни в одном глазу. Обычные выверты "Закона Пакостности Природы", яти его! Ведь спать пора и выспаться я не мог. А уж морально выжат за сегодня… И, тем не менее, хоть вся усадьба уже отошла ко сну, заняться решительно нечем, заставить себя уснуть никак не получалось. Хоть тресни. Вертелся с боку на бок и никак не мог устроиться удобно, хотя до этого запросто уснул в коляске в сидячем положении. Подушка, зараза, постоянно грелась от моего лица и чуть ли не жгла щёку. Всё! Не спать мне в ближайшее время. И нечего себя насиловать. Подумаем о чём-нибудь полезном.

С дезинфекцией и санитарией дело должно двинуться. Об этом думать не хотелось. Про кухни – тоже. Надо бы как-то и о боевых новшествах помечтать. Или хоть о партизанских.

Бездымный порох я забацать сумею. Но, опять же, только в экспериментальных количествах и только в виде суррогата. Но можно. То есть некоторое количество снайперов-невидимок из очень ограниченного количества егерей организовать можно. Десятка два, не больше. С целью выбивать генералов, если повезёт, и офицеров противника на марше.

Мелко, конечно, при масштабах ожидающейся войны, но ничего, как говорится: "Курочка по зёрнышку клюёт".

Далее: пара снайперов осуществляет "огневой налёт" на французскую колонну… А вот тут даже пусть будет ствол с чёрным порохом, чтобы именно себя обнаружить. Какой-нибудь взвод бросается разобраться с нахалами, а в траве, столь любезно подсказанная всё тем же Бушковым идея – заточенные ветки деревьев остриями навстречу наступающим. Площадями. А наступают бегом. И с разгона на острый рожончик ногой… И полетел вперёд всем телом на остальные заточенные прутья…

Бр-р-р! Противно! Но может быть эффективно. Тут всё в наших генералов упрётся – могут и запретить такое варварство.

Ладно, отложим в запасник. Что ещё может предложить Родине господин химик конца двадцатого века?

И вспомнилась одна из серий про "Королевского стрелка Шарпа" или как там его. Очень даже грамотно его люди, по его распоряжению, обдали штурмующих какую-то крепостушку французов пылью негашёной извести.