Попаданец со шпагой - Коротин Вячеслав Юрьевич - Страница 30

А вот нифигашеньки! Любовь, как выяснилось, совершенно не взаимная. Не любят поляки русских. Люто не любят.

Я раньше думал, что всё это на уровне правительств – не-а! Учился у меня один парень, Мариуш, сын кого-то из польского консульства. Прекрасный парень – умный, добросовестный, интеллигентный.

Зашла как-то речь… Я, как дурак, вещаю:

— Это ведь правительства могут враждовать, не может один народ не любить или презирать другой. Ведь русских в Польше, например, врагами не считали. Правда, Мариуш?

— Нет, — отвечает мне парень. — Не любят в Польше русских. И никогда не любили.

Честно, блин! И, правда. Как выяснилось.

Хотя пока на этот счёт думать рано – есть дела поактуальнее. Я ещё здесь никто и звать меня никак, чтобы о геополитике беспокоиться.

— Сергей Васильевич!

— Да-да?

— Я хотел бы научиться хоть в какой-то степени передвигаться верхом. Это возможно?

— А вы что, не умеете? — на лице моего хозяина отразилась смесь недоумения и лёгкого презрения.

— Увы, там, где я родился и жил, лошади практически не используются. Только запряжёнными в повозки.

— Господи! Вы продолжаете меня удивлять.

— Чем удивлять?

— В Америке нет кавалерии?

— В Америке пока вообще нет войн. Разве что отбитие набегов индейцев на наши поселения. Что происходит крайне редко. Мне, за два с лишним десятка лет жизни там, об этом приходилось только слышать.

— Так что, в Америке вообще нет армии? — глаза Сокова были готовы вылезти из орбит.

— Армия, конечно, есть, но она воюет с англичанами на восточном побережье континента, а у нас, на западном, она просто не нужна. С кем ей воевать? А то, что творилось на востоке, меня никогда особо не волновало. Я не ощущал себя американцем. Мои родители с младых ногтей внушали, что я русский. За что им особое спасибо.

— То, что вы русский, я уже давно почувствовал, — подполковник смотрел на меня благожелательно. — Наверное, поэтому и поверил вам. А что, пехотинцев у вас там тоже нет?

Вот же вцепился, старый вояка! Придётся слегка ему подыграть…

— Разумеется, есть! — поспешил я утвердить Сокова в его надеждах. — Все другие войска, во всех войнах нужны только для обеспечения действия именно пехоты! Разве что флот нужен для охраны торговли своего государства. Но и он, в основном, необходим для того, чтобы обеспечить свой или не допустить вражеский десанты, или то же самое по отношению к их снабжению. Артиллерия расчищает путь своим пехотинцам и уничтожает вражеских. Кавалерия ведёт разведку для своей инфантерии, прикрывает её, преследует и добивает врага, который, опять же, в основном – пехотинец. А для кого пионеры наводят переправы и строят укрепления?

Все рода войск существуют для пехоты. Именно она "берёт города". И на это не способен никто, кроме неё.

Уверен: последний солдат последней армии мира, будет именно пехотинцем. Воины в будущем могут даже летать на воздушных кораблях, плавать под водой, перемещаться между планетами… Не знаю, чего ещё более фантастического придумать… Но уверен: последнюю вражескую столицу возьмёт обычный "мушкетёр".

Не важно как он будет называться, не важно, что за ружьё будет в его руках, но знаю точно: он будет из тех, кто просто идёт по земле, а не скачет на лошади, летит на боевой "птице" или плывёт на самом, что ни на есть совершенном корабле.

И, хочется верить, что звать его будут Иван. Или Пётр. В общем, это будет русский солдат. Вы согласны с этим?

— Совершенно. А насчёт вашей просьбы по поводу верховой езды – не вижу препятствий. Егорка – отменный берейтор, обучит достаточно быстро. Кстати, как насчёт вашего поединка? Не передумали?

— Ни в коем случае. Сойтись с достойным противником всегда интересно. А учебная сабля для него имеется?

— Найдётся. А если боевая? — лукаво прищурился подполковник.

— Всё равно попробовал бы. Хотя, по-моему, глупо рисковать жизнью ради забавы.

— Согласен. И никогда бы такого не допустил. Прошедший через смерть умеет ценить жизнь. А я на своём веку смертей насмотрелся…

Егорке было лет сорок, но это был ловкий и подтянутый казак с практически юношеской фигурой. Уральский казак, которого мой гостеприимный хозяин привёз в имение после окончания службы. Каким образом они познакомились, и что до такой степени связывало этих двух вояк, я не знал, но чувствовалось, что Егор Пантелеевич испытывает к подполковнику поистине собачью преданность. Исключительно в хорошем смысле: не рабская покорность – это для казаков совершенно противоестественно, а именно преданность, опека, что ли…

Егоркой, кстати, его звали только двое мужчин Соковых, Настя – исключительно Егорушкой, а все прочие, вплоть до управляющего имением – Егор Пантелеевич.

Услышав от хозяина о показательном поединке, казак, естественно, возражать не стал, но недовольно буркнуть типа: "Баловство всё это…" не преминул.

И маску его надеть уговорили насилу. Явно считал, что я его не зацеплю. Напрасно. Мы встали на исходную и, по отмашке подполковника, начали.

Ну да. Впечатляет: "веер", который он тут же поставил между нами своей саблей. На противника со слабыми нервами может и подействовал бы. Как ферзевый гамбит на начинающего шахматиста – несколько пешек пожертвовать, зато фигуры развить. Но при спокойной и аккуратной защите – верный проигрыш атакующего.

Так и здесь: спокойно держать дистанцию и ждать – протыкается этот веер на раз. Если поймать момент, конечно. Терпим, ждём…

Егорку поначалу очень манило моё выставленное правое колено, казалось, наверное, что из той позы "раскоряки", в которой я двигался, увести его из-под удара не успею. Многим так кажется, из тех, кто на дорожке не стоял…

На этом я его и поймал в первый раз: колено, разумеется, убрал и ткнул навстречу куда поближе. Ну а "поближе" как раз маска и оказалась. Зрители слегка загудели, а Настя даже зааплодировала. Рановато, ёлки-палки, не разозлился бы мой будущий наставник по верховой езде.

После того, как я показал, что его "зеркало" пробивается шпагой, Егорка действовал поаккуратней и выпендриваться на публику перестал. Но клинок в руке уральского казака продолжал порхать, выписывая восьмёрки. Вот под это колющим я лезть не рискнул. А ведь шпага и рубить может.

Показательный в выпаде по голове – естественная защита-пять – перенос и рублю его правый бок, тут же сам, на автомате ставлю пятую, чувствую клинком прилетевший в голову ответ и мгновенно отвечаю сам. Есть!

Пусть бок, в реальной ситуации, я бы ему только поцарапал, но второй ответ в голову был действительно травмирующим – даже если не убил бы, то ошарашил точно.

Ой, наживу я врага, где не надо! Пропустить что ли укол-удар какой-нибудь? Не-а, не умею – будь, что будет.

Но беспокоился я напрасно: в следующем эпизоде я обвёл саблю противника и, вдогонку за уходящим клинком, потянулся своей шпагой к груди соперника. Ну не просто потянулся, само собой – в выпаде.

Бздыньш! Его я не достал, а по башке получил. В общем, если бы всё опять-таки было реально, то половина от моего штатного количества ушей валялась бы под ногами. Поймал меня Егорка. Красиво поймал. Мысленно аплодирую.

И теперь уже, слегка разозлённый, я уделал соперника флешью вразрез. А ты думал! Но атаковали мы оба и всё чуть не закончилось плачевно: мой клинок, уперевшись в грудь Егорки, не выдержал скорости нашего сближения и сломался. Я еле успел отвести его от маски противника…

Сломанный клинок – страшное оружие. Он нисколько не менее опасен, чем заточенный кинжал – проткнёт и простёганную защитную куртку, и маску из обычной проволоки. Запросто проткнёт. Даже большинство масок конца двадцатого века, кроме элитных и очень дорогих, тех которые олимпийцы используют, ну или другие бойцы международного уровня. Так у них и воротники кевларовые – ножом не пробить.

А обычная среднестатистическая – проницаема для обломка шпаги или рапиры запросто. Сам видел, как на соревнованиях пробили, и обломок кожу на лбу парню распорол. Хорошо хоть не в глаз…