Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Маклин Алистер - Сан-Андреас Сан-Андреас

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Сан-Андреас - Маклин Алистер - Страница 33


33
Изменить размер шрифта:

— Название предложил мистер Кеннет, у которого временами довольно странное чувство юмора. Ещё неделю назад наш корабль назывался «Океанская красавица». Когда же наша серая окраска сменилась цветами Красного креста — белым, зеленым и красным, мистер Кеннет решил, что мы просто обязаны сменить название. Этот корабль был построен в Ричмонде, штат Калифорния, а в этом городе расположен филиал фирмы «Сан-Андреас». Называется он «Хейуордс-фолт» — «вина охотника». Мистер Кеннет утверждал, что «Сан-Андреас» — более романтичное имя, нежели «Хейуордс-фолт». Кроме того, ему казалось забавным назвать судно именем района, где произошло землетрясение. — Маккиннон улыбнулся. — Интересно было бы знать, считает ли он свою идею забавной сейчас?

— Ну, я думаю, со вчерашнего утра, когда я сбросил бомбы, у него более чем достаточно времени для размышлений. Наверняка он успел пересмотреть своё решение задним числом. — Ульбрихт с силой ухватился за край койки, так как «Сан-Андреас» вновь сильно встряхнуло. — Похоже, погода не улучшилась. Да, мистер Маккиннон?

— Нет, не улучшилась. Именно об этом я пришёл переговорить с вами, лейтенант. Сила ветра двенадцать. Темнота. Буря сильнее, чем прежде. Видимость практически нулевая. Звёзды увидеть в течение нескольких часов шанса не будет. Я думаю, вам будет гораздо лучше в госпитале.

— Конечно, нет. Чтобы добраться до госпиталя, мне придется пробиваться сквозь ураган, а не через бурю. Человеку в таком ослабленном состоянии, как я? Даже думать нельзя об этом.

— Внизу теплее, лейтенант. Удобнее. И трясёт, естественно, меньше.

— Дорогой мой мистер Маккиннон, как вы могли упустить из виду самую важную приманку — очаровательных сиделок. Нет, благодарю вас. Я предпочитаю капитанскую каюту, не говоря уж о капитанском виски. Проблема же, безусловно, заключается в том, что вы боитесь, что надстройка может в любой момент свалиться в море, и вы хотите вытащить меня отсюда, пока этого не произошло. Разве не так?

— Ну-у, — протянул Маккиннон, коснувшись балки над головой. — Она действительно немного непрочная.

— Пока вы здесь, конечно.

— Я должен выполнять свои обязанности.

— Немыслимо. На кон поставлена честь Люфтваффе. Вы остаетёсь, и я остаюсь.

Маккиннон не стал спорить. Как бы то ни было, но втайне он был доволен решением Ульбрихта. Он постучал по барометру и поднял брови.

— Три миллибара?

— Выше?

— Выше.

— Значит, ещё есть надежда.

— Пройдет немало часов, пока улучшится погода, если это действительно произойдёт. Тем не менее, надстройка может свалиться в любой момент. Даже если этого не случится, наша единственная надежда — снегопад.

— Ну, а если снег перестанет идти?

— Тогда объявится ваша подводная лодка.

— Вы уверены в этом?

— Да. А вы?

— Боюсь, что да.

Три часа спустя, примерно в пять часов пополудни, когда Маккиннон этого и ожидал, погода начала меняться, сперва почти незаметно, затем с необыкновенной быстротой. Ветер стих, волны успокоились, перейдя на рябь, «Сан-Андреас» почти больше не кренило, лёд на палубах перестал представлять угрозу, а надстройка угомонилась, как будто не было никаких рычаний и стонов. Но лучше всего, с точки зрения боцмана, было то, что снег усилился, пошёл густыми хлопьями. Маккиннон вполне разумно полагал, что если будет нападение, то оно, скорее всего, произойдет в дневные часы, хотя любой решительный капитан немецкой подводной лодки не откажется от нападения даже при луне. По опыту он знал, что большинство немецких подводников отличаются решительностью. Луна ночью наверняка будет. От снега днём — никакой пользы, но ночью — это уже гарантия безопасности.

Он прошёл в капитанскую каюту, где лейтенант Ульбрихт, развалившись на койке, курил дорогую гаванскую сигару — капитан Боуэн, несмотря на то что курил трубку, позволял себе выкурить одну сигару в день — и маленькими глоточками поглощал столь же дорогое виски, что в немалой степени способствовало его сравнительно благодушному настроению.

— А, это вы, мистер Маккиннон. Погода, кажется, улучшается. Ветер, похоже, скоро стихнет. Снег ещё идет?

— Да, и очень сильный. Просто не знаю, что и лучше. Звёзд вообще не видно. Это, по крайней мере, удерживает ваших друзей от нападения на нас.

— Друзей? Ах да. Я уже давно размышляю над тем, кто же на самом деле мои друзья. — Он попытался сделать жест свободной рукой, что было не просто со стаканом виски в руке и сигарой во рту. — Сестра Моррисон приболела?

— Не думаю.

— Насколько я помню, я её пациент. Нельзя же пренебрегать больным до такой степени. Человек запросто может истечь кровью.

— Мы этого не допустим, — с улыбкой ответил Маккиннон. — Я вызову её к вам.

Он позвонил по телефону в госпиталь, и ко времени его прихода туда сестра Моррисон уже его ждала.

— Что-нибудь случилось? — спросила она. — Он себя плохо чувствует?

— Он обижается на то, что им жестоко пренебрегают, и заявляет, что может истечь кровью. Вообще-то, он в хорошем настроении, курит сигару, пьет виски и, по-моему, пышет здоровьем. Он просто скучает или чувствует себя одиноким, или то и другое вместе, и ему хочется кое с кем поболтать.

— Он всегда может поболтать с вами.

— Я сказал не с кем-нибудь, а кое с кем. Я — не Маргарет Моррисон. Всё-таки хитрецы эти лётчики Люфтваффе, Он всегда может обвинить вас в уклонении от своих обязанностей.

Он отвел её в капитанскую каюту, велел позвонить ему в госпиталь, как только она соберётся идти обратно, взял из капитанского стола списки и личные дела членов команды и отправился на поиски Джемисона. Вдвоем они затратили почти полчаса, просматривая личные документы каждого матроса и каждого механика, пытаясь вспомнить в деталях, что им известно об их прошлом и что члены экипажа говорили друг о друге. Когда они закончили, Джемисон отодвинул документы в сторону, откинулся на спинку стула и тяжело вздохнул.

— Ну и что вы думаете обо всем этом, боцман?

— То же самое, что и вы, сэр. Абсолютно ничего подозрительного.

Подходящих кандидатов на роль диверсанта нет, даже мало-мальски подходящих. Можно спокойно идти в суд и свидетельствовать в пользу каждого из них. Но если мы принимаем версию лейтенанта Ульбрихта, а мы все — и вы, и мистер Паттерсон, и Нейсбай, и я — её принимаем, то в первоначальном составе команды обязательно должен быть человек, который бросил заряд в балластное отделение в тот момент, когда мы были борт о борт с корветом. И этот человек должен быть среди тех, чьи дела мы только что рассматривали. Если же не среди них, то среди медицинского персонала.

— Персонала госпиталя? — Джемисон покачал головой. — Персонал госпиталя, — повторил он. — Сестра Моррисон в роли Мата Хари? У меня богатое воображение, боцман, но такого я себе представить не могу.

— Я тоже. И в их пользу мы можем спокойно свидетельствовать в суде.

Но это обязательно должен быть человек, который находился на борту нашего корабля, когда мы вышли из Галифакса. Когда мы уйдем в отставку, мистер Джемисон, нам лучше не искать работу в уголовном отделе Скотланд-Ярда. Кроме того, существует возможность, что этот неизвестный находится в сговоре с кем-нибудь с «Аргоса» или с кем-нибудь из тех девяти больных, которых мы взяли в Мурманске.

— И о которых нам практически ничего не известно.

— В отношении команды с «Аргоса» это так. Что же касается больных из Мурманска, нам известны их имена, звания и солдатские номера. Один из больных туберкулёзом, по фамилии Хартли, — механик и наверняка разбирается в электричестве. Другой же, Симмонс, психически больной или прикидывающийся таковым, — старший оператор-торпедист и должен разбираться во взрывчатых веществах.

— Чересчур это очевидно, боцман.

— Даже более чем очевидно. Может быть, это специально для того, чтобы мы не обратили внимания на этих парней.

— А вы видели их? Разговаривали?

— Да. Думаю, и вы это уже сделали. Они оба рыжеволосые.