Пушки Острова Наварон - Маклин Алистер - Страница 7

— Не знаю, капитан. Минут десять назад я вроде бы слышал какой-то шорох, но решил, что ошибся. Потом такой же звук услышал с минуту назад. Так что, боюсь…

— Минут десять, говоришь? — кивнул головой Мэллори и поглядел на задержанного. — Кто такой? Что делал за дверью? спросил он резко.

Ответа не последовало. Угрюмые глаза, угрюмое молчание, сменившееся воплем — Андреа дал шпиону затрещину.

— Капитан спрашивает тебя, — укоризненно сказал Андреа и снова влепил левантинцу оплеуху. — Отвечай капитану.

Неизвестный заговорил быстро, возбужденно, отчаянно жестикулируя. Андреа вздохнул и остановил словесный поток, схватил левой рукой шпиона за горло. Мэллори вопросительно посмотрел на Андреа.

— По-моему, курд или армянин, капитан. Я не знаю этого языка.

— Я тем более, — признался Мэялори. — Говоришь по-английски? — спросил он неожиданно.

Черные глаза обдали Мэллори ненавистью. Левантинец молчал.

Андреа снова треснул его.

— Говоришь по-английски? — настойчиво повторил Мэллори.

— Англиски? Англиски? — плечи и локти дернулись в традиционном жесте непонимания. — Ка англиски.

— Говорит, что не знает английского, — протянул Миллер.

— Может, не знает, а может, и знает, — бесстрастно сказал Мэллори. — Известно одно — он подслушивал, а рисковать мы не имеем права. На карту поставлено слишком много человеческих жизней. — Глаза его стали суровыми и беспощадными, в голосе зазвучал металл. — Андреа!

— Да, капитан.

— У тебя нож. Сунь ему меж лопаток, и дело с концом!

— Господи! Сэр, неужели вы… — воскликнул Стивенс и вскочил на ноги, с грохотом уронив стул. Он тотчас умолк, увидев, как задержанный стремительно бросился в дальний угол и упал, подняв над головой руку. Стивенс отвернулся, заметил торжествующую улыбку на лице Андреа, понимающие улыбки на лицах Брауна и Миллера. Он почувствовал себя круглым дураком, естественно, первым нарушил молчание Миллер.

— Ай-яй! Мозет, он-таки говолит аглиски?

— Вполне возможно, — согласился Мэллори. — Кто станет подслушивать целых десять минут, если не понимает ни слова…

Крикните Мэтьюза, Браун.

Через несколько секунд в дверях появился вестовой.

— Позовите, пожалуйста, капитана Бриггса, Мэтьюз. Да поскорее. Солдат стоял в нерешительности.

— Капитан Бриггс лег спать, сэр. Приказал не будить его.

— Сердце мое обливается кровью при одной мысли, что придется нарушить покой капитана Бриггса, — ядовито произнес Мэллори. — В день он спит больше, чем я спал на прошлой неделе.

Взглянув на часы, Мэллори нахмурил черные брови, нависшие над усталыми карими глазами. — Нам нельзя терять времени. Доставьте его сюда немедленно! Понимаете? Немедленно!

Отдав честь, Мэтьюз исчез. Миллер откашлялся и пощелкал языком.

— Все гостиницы на один манер. Что в них творится…

Помню, однажды я был на конференции в Цинциннати… Мэллори устало покачал головой.

— Дались вам эти отели, капрал. Это военное учреждение, и здесь расквартированы офицеры.

Миллер хотел что-то возразить, но передумал. Янки хорошо разбирался в людях. Одних можно провести, других нет. В глубине души Миллер был убежден, что они затеяли безнадежное дело. Хотя и важное, но безнадежное дело. И все-таки не зря руководителем отряда назначили этого решительного загорелого новозеландца.

Минут пять все молчали. Когда дверь распахнулась и появился капитан Бриггс, все подняли глаза. Без головного убора, с шелковые шарфом на шее вместо воротничка и галстука. Белый шарф странно оттенял толстую шею и красное лицо. Впервые увидев Бриггса у полковника, Мэллори отметил, что у него высокое кровяное давление и еще более высокий жизненный уровень. А багрово-красный оттенок лица — это, по-видимому, симптом гнева, направленного не по адресу, решил он. Так оно и оказалось.

— Слишком много вы себе позволяете, напитан Мэллори, сердито прогудел гнусавый голос. — Я вам не шестерка! У меня был тяжелый день, и я…

— Сохраните это для мемуаров и взгляните на того типа в углу, — оборвал его Мэллори.

Бриггс побагровел еще больше, шагнул в комнату, гневно сжимая кулаки, но, увидев в углу скрюченную бесформенную фигуру, застыл на месте.

— Господи, Николаи! — воскликнул он.

— Вы знаете его. — Слова эти прозвучали утверждением, а не вопросом.

— Конечно, знаю, — фыркнул Бриггс. — Кто его не знает?

Это Николаи, бой из прачечной.

— Бой из прачечной? Шнырять ночью по коридорам и подслушивать у двери входит в его обязанности?

— Что вы хотите этим сказать?

— То, что сказал, — ответил Мэллори. — Он подслушивал.

Мы застали его за этим занятием.

— Николаи? Не верю!

— Не забывайся, мистер, — прорычал Миллер. — Знаешь, кого ты называешь лжецом? Мы все это видели.

Бриггс как зачарованный смотрел в черное дуло нацеленного на него пистолета и, проглотив слюну, поспешно отодвинулся.

— Ну и что из того, что подслушивал? — натянуто улыбнулся Бриггс. — Николаи ни слова не говорит по-английски.

— Может быть, и не говорит, — сухо проговорил Мэллори. — Но достаточно хорошо понимает. Я не собираюсь всю ночь обсуждать этот вопрос, да и времени на это нет. Попрошу арестовать этого типа и поместить в одиночную камеру, чтобы он ни с кем не мог общаться, по крайней мере в течение следующей недели. Это крайне важно. Шпион он или просто любопытный, не знаю, но известно ему стало многое. Затем вы вправе распорядиться им по своему усмотрению. Мой совет выгнать его из Кастельроссо.

— Ваш совет? Вот оно что! — Бриггс обрел прежний цвет лица, а с ним и самоуверенность. — А кто вы такой, чтобы мне советовать или приказывать, капитан Мэллори, черт бы вас набрал? — он сделал упор на слове «капитан».

— Тогда прошу вас об услуге, — устало произнес новозеландец. — Я не могу объяснить, но это чрезвычайно важно. На карту поставлена жизнь многих сотен людей.

— Многих сотен!.. Не надо устраивать мне тут мелодрамы! — насмешливо произнес Бриггс. — Приберегите эти фразы для ваших мемуаров рыцаря плаща и кинжала, капитан Мэллори.

Тот встал и, обогнув стол, вплотную подошел к Бриггсу.

Карие глаза его смотрели холодно и спокойно.

— Я мог бы доложить полковнику. Но я не хочу скандалить.

Вы сделаете все именно так, как я вам сказал. Иначе я отправлюсь в штаб базы, свяжусь по радиотелефону с Каиром, и тогда, клянусь, на первом же корабле вас отправят в Англию, на верхней палубе, причем рядовым.

Последняя фраза эхом прокатилась по комнате. Атмосфера были напряжена до предела. Но в следующую минуту напряжение спало так же внезапно, как и возникло. У Бриггса, понявшего, что проиграл, лицо покрылось красными и белыми пятками.

— Ну ладно, ладно, к чему эти дурацкие угрозы. Пусть будет по-вашему, — попытался он скрыть, насколько уязвлен. Мэтьюз, вызовите часового.

Оснащенный мощными авиационными моторами торпедный катер шел средним ходом. Он то зарывался носом, то вновь взлетал на волну, которая шла с вест-норд-веста. В сотый раз за ночь Мэллори посмотрел на часы.

— Не укладываемся в расписание, сэр? — спросим Стивенс.

Капитан кивнул.

— Нам следовало отплыть сразу после посадки «сандерленда». Но произошла какая-то заминка.

— Держу пари на пять фунтов, что отказал мотор, проворчал Браун. Акцент выдавал в нем шотландца.

— Совершенно верно, — удивился Мэллори. — А как вы узнали?

— Беда с этими проклятыми двигателями, — буркнул Браун.

— Они у торпедных катеров своенравны. Как киноартистки.

В тесной каюте наступила тишина, нарушаемая звоном стаканов: традиции флотского гостеприимства живучи.

— Раз мы опаздываем, почему командир не гонит во всю прыть? — проговорил, наконец, Миллер. — Говорят, будто эти корыта развивают скорость от сорока до пятидесяти узлов.

— Вы и так позеленели от качки, — бесцеремонно сказал Стивенс. — Видно, вам не доводилось ходить на торпедных катерах в непогоду.

Миллер промолчал, но, терзаемый сомнениями, обратился к Мэллори: