Последняя граница - Маклин Алистер - Страница 17

– Вы думаете, это этично, Рейнольдс? Вы думаете, все, что угодно, можно оправдать?

– Думаю я так или нет, не имеет никакого значения, – равнодушно ответил Рейнольдс. – Решать «за» или «против» не мое дело. Меня сейчас заботит единственное: порученную работу я должен сделать. Если только в какой-то мере это возможно, то задание я выполню.

– Беспощадный и опасный человек, – пробормотал Граф. – Я говорю вам, убийце, случайно оказавшемуся на стороне закона.

– Да, – Рейнольдса это совсем не задело, – и еще одно. Дженнингс становится довольно наивным и беспомощным, когда дело не касается его специальности. Миссис Дженнингс рассказывала нам, когда русские уверили ее мужа, что проект, над которым он сейчас работает, будет использован только в мирных целях, он поверил им. Он пацифист в душе и поэтому...

– Все талантливые ученые в душе пацифисты. – Янчи снова сел, но глаза его все еще оставались враждебными. – Везде все лучшие люди в душе пацифисты.

– Я с вами не спорю. Я только говорю, что Дженнингс находится сейчас в таком состоянии, что скорее станет работать на русских, если решит, что работает для мира, чем для своего собственного народа, если будет знать, что работает на войну. Это делает задачу – уговорить его вернуться – более трудной. А это, в свою очередь, допускает необходимость использовать любой рычаг, каким только мы можем воспользоваться.

– Судьба его юного сына, конечно, для вас безразлична. – Граф помахал рукой. – Когда ставки так высоки...

– Брайан, его сын, весь день вчера был в Познани, – перебил его Рейнольдс, – на какой-то выставке молодежных организаций. Два человека следили за ним с самого первого момента, как он там показался. К полудню завтрашнего дня он будет в Штеттине, то есть уже сегодня. Еще через сутки он будет уже в Швеции.

– Ах так! Вы слишком самоуверенны, Рейнольдс. Вы недооцениваете бдительность русских. – Граф смотрел на него задумчиво сквозь ободок стакана с бренди. – Известны случаи, когда агенты проваливаются.

– Эти два агента никогда не проваливаются. Они лучшие наши люди в Европе, Брайан Дженнингс будет завтра в Швеции. Кодовое сообщение об этом придет из Лондона в обычной радиопередаче на Европу. После этого, но не раньше, мы попытаемся связаться с Дженнингсом.

– Итак, в вас все-таки, возможно, есть какая-то человечность, – кивнул Граф.

– Человечность... – все еще холодно и презрительно отозвался Янчи. – Просто еще один рычаг, чтобы надавить на бедного старика. Люди Рейнольдса знают очень хорошо, что если они оставят мальчика умирать в России, то Дженнингс никогда больше не станет на них работать.

Граф закурил еще одну коричневую сигарету в их бесконечном ряду.

– Возможно, мы слишком резки с вами. Может быть, здесь заинтересованность и человечность идут рука об руку. Возможно, сказал я... И что будет, если Дженнингс все еще будет упорствовать и откажется ехать?

– В таком случае ему просто придется поехать, хочет он этого или нет.

– Замечательно. Просто замечательно, – криво усмехнулся Граф. – Какая картинка для «Правды»! Наши друзья тащат Дженнингса за ноги через границу, и заголовок: «Британские секретные службы освобождают западного ученого». Разве вы не понимаете этого, мистер Рейнольдс?

Рейнольдс молча пожал плечами. Он заметил, как накалилась сама атмосфера за последние пять минут: подспудная враждебность, сильно направленная против него. Но он должен был сказать Янчи все. Полковник Макинтош на этом настаивал. Это неизбежно, если они хотят получить поддержку Янчи. Предложение о помощи фактически висело на волоске, а без этой помощи Рейнольдс мог бы сократить свои хлопоты и вообще не приезжать сюда. Пару минут они молчали. Янчи и Граф взглянули друг на друга и обменялись еле заметными кивками. Янчи прямо посмотрел на Рейнольдса.

– Если все ваши соотечественники такие, как вы, мистер Рейнольдс, я бы и пальцем не пошевелил, чтобы вам помочь. Хладнокровные, бесчувственные люди, которые справедливость и несправедливость, правду и ложь, а также страдания считают вопросами академическими, но они так же виновны своим молчаливым согласием с происходящим, как и те убийцы и варвары, о которых вы еще так недавно распространялись. Однако я знаю, уверен, что не все англичане похожи на вас. Только для того, чтобы обеспечить вашим ученым возможность изготавливать орудия войны, я не стал бы помогать, но полковник Макинтош был и остается моим другом. Думаю, бесчеловечно оставлять старика Дженнингса умирать на чужой земле среди равнодушных чужестранцев, вдалеке от семьи и тех, кого он любит. Если это в наших силах, то мы с Божьей помощью сделаем все возможное, чтобы старик безопасно вернулся домой.

Глава 4

Все тот же мундштук, все та же очередная зажженная русская сигарета. Граф надавил тяжелым локтем на кнопку и держал ее так до тех пор, пока из маленькой клетушки за стойкой в отеле не выбежал коротышка в рубахе с короткими рукавами, небритый и все еще протирающий со сна глаза. Граф недовольно смотрел на него.

– Ночные портье должны спать днем, – холодно объяснил он. – Управляющего, маленький человек, и немедленно.

– Вам нужен управляющий в такое время ночи?! – Ночной портье с плохо скрытым оскорбительным высокомерием уставился на часы у себя над головой, перевел глаза на Графа в сером костюме и сером плаще-реглане и не пытался даже скрыть грубости в голосе: – Управляющий спит. Приходите утром.

Внезапно раздался звук рвущейся материи, вскрик от боли. Держа правой рукой портье за рубаху. Граф почти вытащил того из-за стойки. Налитые кровью, расширившиеся сначала от удивления, потом от страха глаза находились в нескольких дюймах от бумажника, как по волшебству появившегося в левой руке Графа. Минута неподвижности, пренебрежительный толчок, и вот уже портье с трудом пытается сохранить равновесие, чтобы не упасть за стойкой.

– Прошу прощения, товарищ! Я очень прошу простить меня. – Портье облизнул губы, ставшие внезапно сухими и жесткими. – Я... я не знал...

– А кого ты еще ждал в такое время? – вкрадчиво спросил Граф.

– Никого, товарищ... Нет, никого, совсем никого... Это просто... ну, ваши были здесь только двадцать минут назад.

– Я был здесь?..

Испуганное бормотание человека было пресечено приподнятой бровью и совершенно определенной интонацией.

– Нет, нет! Конечно не вы, нет! Ваши люди, я имею в виду, они приходили...

– Знаю, коротышка, я сам их послал. – Граф устало махнул рукой, лениво отмахиваясь от дальнейших разговоров на эту тему, и портье рысцой побежал через холл.

Рейнольдс встал со стоящего у стены дивана, на котором сидел, подошел к Графу.

– Настоящее представление, – пробормотал он. – Вы даже меня испугали.

– Это все для практики. Такое обращение поддерживает мою репутацию и не приносит никакого ощутимого вреда, хотя и несколько удручает, когда такой тип обращается к тебе, как к товарищу... Вы слышали, что он сказал?

– Да. Они не тратят время понапрасну, не так ли?..

– Они довольно эффективны по-своему, хотя им и не достает воображения, – снизошел до такого признания Граф. – Они проверят к утру большинство городских отелей. Конечно, шанс это дает небольшой, но они не могут себе позволить пренебречь даже им. Ваше положение теперь вдвойне безопасно. Втройне, по сравнению с положением в доме Янчи.

Рейнольдс молча кивнул. Всего полчаса прошло с того времени, когда Янчи согласился помочь ему. Янчи с Графом решили, что он сразу же должен уйти; там было слишком неудобно и слишком опасно. Неудобно не потому, что ограничены удобства, а оттого, что дом стоял на отшибе, и появление там такого незнакомца, как Рейнольдс, в любое время дня или ночи могло привлечь к дому повышенное внимание. Дом находился слишком далеко от центра города, от больших отелей Пешта, в одном из которых, как можно было ожидать, остановился Дженнингс. И самым большим недостатком временной квартиры Янчи было отсутствие в доме телефона, чтобы немедленно в случае необходимости с кем-то связаться.