Остров Медвежий - Маклин Алистер - Страница 26

— Не знаю, Лонни. Судя по сведениям, приводимым в священном писании, там есть вино, молоко и мед. — Увидев расстроенное лицо Лонни, я спросил: А почему вас так волнует эта проблема?

— Вопрос чисто теоретического свойства, — с достоинством ответил старик. — Отправлять меня туда было бы не по-христиански. Меня же всегда мучит жажда. Вот именно не по-христиански. Ведь наивысшая из христианских добродетелей — это милосердие. — Покачав головой, он прибавил:

— Самое немилосердное — это лишить меня эликсира доброты.

В боковой иллюминатор Гилберту видны были причудливой формы островки, разбросанные менее чем в полумиле слева по борту. На лице Лонни застыло выражение невозмутимой жертвенности. Он был вдрызг пьян.

— Так вы верите в доброту, Лонни? — спросил я с любопытством. Я не мог себе представить, чтобы человек, проживший целую жизнь среди киношников, способен был еще верить во что-то.

— А как же иначе, дружок?

— Даже по отношению к тем, кто ее не заслуживает?

— Видишь ли, таким она нужна больше, чем другим.

— Даже по отношению к Джудит Хейнс? Лонни взглянул на меня так, словно я его ударил.

Я протянул старику руку, чтобы помириться, но тот отвернулся и ушел с мостика.

— Оказывается, и невозможное становится возможным, — произнес Конрад.

На его лице не было улыбки, но я не заметил и осуждения. — Вам удалось нанести оскорбление Лонни Гилберту.

— Это было не так-то просто, — отозвался я. — Я перешагнул границу приличий. Лонни считает меня недобрым.

— Недобрым? — спросила Мэри Стюарт, положив руку на мою. Круги у нее под глазами стали еще темнее, глаза покраснели. Замолчав, она посмотрела через мое плечо. Я оглянулся.

В рубку входил капитан Имри. Лицо у него было расстроенное, даже взволнованное. Подойдя к Смиту, он что-то негромко сказал ему. Штурман удивленно взглянул на капитана и покачал головой. Старый морян произнес еще одну фразу, в ответ Смит пожал плечами. Затем оба посмотрели на меня, и я понял: что-то стряслось. Сверля меня глазами, капитан мотнул головой в сторону штурманской рубки и направился туда сам. Извинившись перед Мэри и Конрадом, я последовал за ним.

— Опять неприятность, мистер, — произнес Имри, закрыв за мной дверь. На «мистера» обижаться я не стал. — Пропал один из участников съемочной группы, Джон Холлидей.

— Куда пропал? — невпопад спросил я.

— Я тоже хотел бы это знать, — взглянул он на меня неприязненно.

— Он не мог исчезнуть бесследно. Вы его искали?

— Как же иначе? — озабоченно ответил капитан. — Везде искали, начиная от канатного ящика и кончая ахтерпиком. На борту его нет.

— Господи Боже, какой ужас, — ответил я, изобразив изумление. — Но я-то тут при чем? — Я думал, вы сможете нам помочь.

— Рад помочь, но каким образом? Полагаю, вы обратились ко мне как к представителю медицинской профессии, но в регистрационной карточке Холлидея нет ничего такого, что могло бы пролить свет на случившееся.

— Я обращаюсь к вам вовсе не как к представителю медицинской профессии, будь она неладна! — тяжело задышал капитан. — Думал, вы поможете мне как человек. Чертовски странно, мистер, что вы всякий раз оказываетесь в самой гуще событий.

Я ничего не ответил, потому что и сам подумал о том же.

— Почему вы первым узнали о смерти Антонио? Почему вы оказались на мостике, когда заболели Смит и Окли? Как получилось, что вы направились прямо в каюту стюардов? Вслед за тем вы наверняка бы пошли в каюту к мистеру Джеррану и нашли бы его мертвым, не подоспей мистер Гуэн. И не странно ли, мистер, черт бы вас побрал, что вместо того чтобы помочь больным, вы, доктор, делаете все, чтобы они заболели?

Без сомнения, капитан был по-своему прав, излагая собственную версию.

Меня поразило, что он в состоянии еще что-то излагать. Поистине я его недооценивал и вскоре убедился, в какой степени.

— А почему вы так долго оставались на камбузе позавчера вечером, когда я уже лег спать, будь вы неладны? Там, откуда пошла вся зараза? Хэггерти мне доложил. Доложил и о том, что вы везде совали свой нос и даже удалили кока на некоторое время. Того, что искали, вы не нашли. Но спустя какое-то время вернулись, так ведь? Хотели выяснить, куда подевались остатки от ужина, было дело? И сделали вид, будто удивлены, что они исчезли. Что-то вы на суде запоете?

— Да как вы смеете, вы, старый осел!..

— И прошлой ночью где только вас не видели. Да, да, я наводил справки.

В кают-компании, мне сообщил об этом мистер Гуэн. На мостике, как доложил мне Окли. В салоне, о чем доложил мне Гилберт. И еще... — Капитан сделал многозначительную паузу. — В каюте Холлидея. Об этом мне сообщил его сосед.

А главное, кто отговорил меня идти в Гаммерфест и убедил всех подписать эту шпаргалку, которая будто бы снимает с меня всякую ответственность? Вы можете мне ответить, мистер?

Выложив свою козырную карту, капитан Имри готов был сделать соответствующий вывод. Следовало одернуть старика, того и гляди, в кандалы меня закует. Мне же не хотелось говорить старику то, что предстояло сказать, но иного мне не оставалось.

— Я доктор, а не мистер, — произнес я и холодным изучающим взглядом посмотрел на капитана. — Я не ваш помощник, черт бы вас побрал.

— Что? Что вы сказали?

Открыв дверь в рулевую рубку, я предложил капитану пройти первым.

— Вы тут толковали насчет суда. Зайдите в рубку и повторите свои клеветнические измышления в присутствии свидетелей. Вы даже не представляете, чем это может для вас обернуться.

Судя по выражению его лица и несколько сгорбленной фигуре, капитан представлял, к чему это может привести. Я нисколько не гордился своей прямотой. Передо мной стоял придавленный старик, честно заявивший о том, что он обо мне думает. Но выбора у меня не оставалось. Закрыв дверь, я молчал, не зная, с чего начать...

В дверь постучали, и в рубку с встревоженным видом вошел Окли.

— Вам следует спуститься в кают-компанию, сэр, — произнес он. И, повернувшись ко мне, прибавил:

— Да и вам, пожалуй, тоже, доктор Марлоу.

Произошла драка, и нешуточная.

— Еще не легче! — воскликнул в отчаянии капитан и с необычным для своего возраста и комплекции проворством вышел. Я — следом за ним, но не столь поспешно.

Окли не солгал. В кают-компании находилось человек шесть: один или два члена группы, укачавшись, все еще лежали у себя в каюте пластом. «Три апостола», забравшись в салон для отдыха, как обычно самозабвенно предавались своим какофоническим упражнениям. Трое из шести стояли, один сидел, еще один опустился на колени, а последний лежал на палубе. С беспомощным выражением на лицах стояли Лонни, Эдди и Хендрикс. Прижимая окровавленный платок к правой скуле, за капитанским столом сидел Майкл Страйкер. На костяшках пальцев, держащих платок, были заметны ссадины. Мэри Дарлинг стояла на коленях. Я видел ее со спины. Белокурые косы ее касались палубы; очки в роговой оправе валялись в полуметре от девушки. Она беззвучно плакала.

Опустившись рядом, я помог ей подняться. Мэри недоуменно, посмотрела на меня: без очков она была совершенно беспомощна.

— Все в порядке, Мэри, — произнес я. — Это я, доктор Марлоу. — В лежащем я с трудом узнал Аллена. — Будьте умницей. А я посмотрю, что с ним.

— Он страшно искалечен, доктор Марлоу, просто страшно! — с трудом выдавила она. — Взгляните на него. — И тут она заплакала навзрыд. Подняв глаза, я проговорил:

— Мистер Хендрикс, сходите, пожалуйста, на камбуз, попросите у Хэггерти бренди. Скажите, что я вас послал. Если его нет на камбузе, возьмите сами.

Хендрикс кивнул и быстро исчез. Обращаясь к капитану Имри, я сказал:

— Простите, что не спросил разрешения.

— Ничего, доктор, — ответил он машинально; все внимание его было сосредоточено на Майкле Страйкере. Я снова повернулся к Мэри:

— Сядьте на кушетку, вон туда. Выпейте бренди. Вы меня слышите?

— Нет, нет! Я...

— Приказываю вам как врач. — Я посмотрел на Эдди и Лонни. Поддерживая девушку под руки, они усадили ее на соседнюю кушетку. Я не стал проверять, выполняет ли она мои указания, переключив внимание на Аллена.