К югу от Явы (др. перевод) - Маклин Алистер - Страница 5

— Благодарю, сэр. И... удачи вам. Видит бог, вам она потребуется. — Он взглянул на ту часть тела Фарнхолма, где скрывался пояс с фотостатами, и мрачно подытожил: — По крайней мере, у нас обоих имеется шанс.

Когда бригадный генерал Фарнхолм вновь вышел в ночную тьму, дым слегка рассеялся, но в воздухе все еще держалось странное соединение пороха, смерти и разложения, которое всякий старый солдат слишком хорошо знает. Лейтенант и группа солдат уже были выстроены снаружи и ожидали его.

Винтовочный и пулеметный огонь усилился. Видимость стала гораздо лучше, но артиллерийский обстрел прекратился полностью. Наверное, японцы не видели смысла в нанесении слишком большого ущерба городу, который на следующий день так или иначе будет им принадлежать. Фарнхолм и его сопровождающие быстро двинулись по опустевшим улицам под начавшимся легким дождем, под звуки стрельбы, постоянно ударяющие в уши, и через несколько минут оказались на берегу. Легким бризом с востока дым здесь вытягивался вверх и почти полностью исчезал.

Дыма не стало, и Фарнхолм тут же осознал нечто заставившее его сжать ручку саквояжа с такой силой, что побелели костяшки пальцев, а плечи заболели от напряжения. Маленькая спасательная шлюпка с «Кэрри Дансер», оставленная им у причала, исчезла. Его охватило ужасное предчувствие. Он быстро поднял голову и всмотрелся в море. Но на рейде не на что было смотреть. «Кэрри Дансер» исчезла, будто и не существовала вовсе. Остался только мелкий дождь, дующий в лицо легкий бриз и доносящиеся откуда-то слева негромкие жалобные всхлипывания маленького мальчика, плачущего в темноте и одиночестве.

Глава 2

Командовавший солдатами лейтенант тронул Фарнхолма за плечо и кивнул на море:

— Судно, сэр... Оно уплыло.

Фарнхолм сумел овладеть собой, и когда он заговорил, его голос звучал, как всегда, спокойно и суховато:

— Вы правы, лейтенант. Говоря словами старой песни, они оставили нас стоящими на берегу. Чертовски неловко, если не выразиться сильнее.

— Да, сэр. — Лейтенанту Паркеру показалось, что реакция Фарнхолма на происходящее была не слишком впечатляющей. — Что мы должны теперь делать, сэр?

— Действительно, вот вопрос, мой мальчик. — Несколько мгновений Фарнхолм с отсутствующим выражением стоял неподвижно, потирая пальцами подбородок. — Вы слышите что где-то рядом с водой плачет ребенок?

— Да, сэр.

— Пусть кто-нибудь из ваших людей принесет его сюда. Предпочтительно, — добавил Фарнхолм, — чтобы этот солдат был добрым, любил детей и не испугал насмерть ребенка.

— Принести сюда, сэр? — удивился офицер. — Но там повсюду сотни маленьких уличных арапчат...

Он резко оборвал свои рассуждения, потому что Фарнхолм внезапно навис над ним, глядя в упор холодными глазами из-под густых бровей.

— Надеюсь, вы не глухой, лейтенант Паркер? — заботливо поинтересовался он тихим голосом, предназначенным лишь для ушей лейтенанта.

— Да, сэр. То есть я хочу сказать, не глухой, сэр. — Паркер поспешно изменил свое прежнее впечатление о Фарнхолме. — Я тотчас пошлю солдата, сэр.

— Благодарю. Затем пошлите несколько солдат в обоих направлениях вдоль берега. Пускай пройдут по полкилометра и доставят сюда всех людей, каких встретят. Быть может, эти встречные прояснят нам причину исчезновения судна. Если будет необходимо, пусть солдаты применят силу.

— Приведут насильно, сэр?

— Как угодно, пусть только приведут. У нас сегодня, лейтенант, игра идет не копеечная. Когда вы отдадите все распоряжения, я бы хотел немного побеседовать с вами наедине.

Фарнхолм прошел несколько шагов в темноту. Через минуту лейтенант Паркер присоединился к нему. Фарнхолм раскурил новую трубку и задумчиво поглядел на стоящего перед ним молодого человека.

— Вы знаете, кто я такой, молодой человек? — резко спросил он.

— Нет, сэр.

— Бригадный генерал Фарнхолм. — И в темноте усмехнулся, явственно ощутив, как напрягся лейтенант. — А теперь, когда вы это услышали, сразу же забудьте. Запомните: вы никогда не слышали обо мне. Ясно?

— Нет, сэр, — вежливо сказал Паркер. — Но надеюсь, приказ понял достаточно хорошо.

— Это все, что вам нужно понять. И с этой минуты никаких «сэр». Знаете, чем я занимаюсь?

— Нет, сэр. Я...

— Я сказал, никаких «сэр», — перебил его Фарнхолм. — Если вы не будете так обращаться ко мне наедине, то более вероятно, что не используете этого выражения и на людях.

— Извините. Я не знаю, чем вы занимаетесь, но полковник внушил мне, что ваше дело в высшей степени важное и серьезное.

— Полковник нисколько не преувеличивал, — с чувством пробормотал Фарнхолм. — Это хорошо, очень хорошо, что вы не знаете, чем я занимаюсь. Если мы когда-либо доберемся до безопасного места, я обещаю вам рассказать обо всем, ну а сейчас чем меньше вы и ваши люди знаете, тем в большей безопасности все мы находимся. — Он помолчал, сильно затянувшись трубкой, и поглядел на краснеющий в темноте чубук. — Вы знаете, кто такой бродяга, лейтенант?

— Бродяга? — Внезапная перемена темы разговора заставила Паркера растеряться, но он тут же взял себя в руки. — Естественно.

— Хорошо. Вот кто я для вас с этого момента. И вы будете относиться ко мне именно как к такому человеку. Как к старому алкоголику и бродяге, очень желающему спасти свою шкуру. Вы должны относиться ко мне с добродушием и терпением, но презрительно. Вот ваша линия поведения. Обращайтесь со мной твердо, даже жестоко, если возникнет необходимость. Вы обнаружили меня болтающимся по улицам, когда я искал способ выбраться из Сингапура. Вы слышали от меня, что я прибыл сюда на небольшом пароходике, использующемся для сообщения между островами, и решили воспользоваться им для своих целей.

— Но судно ушло, — возразил Паркер.

— Тут вы правы, — согласился Фарнхолм, — но, вполне возможно, мы его еще найдем. Могут быть и другие, хотя я очень в этом сомневаюсь. Суть в том, что у вас всегда должна быть наготове такая история, вы всегда должны быть готовы изложить ее, что бы ни произошло. Между прочим, нашей целью является Австралия.

— Австралия... — Паркер был так озадачен, что на мгновение забылся. — Боже милостивый, сэр, это ведь за тысячи километров отсюда!

— В этом есть нечто фантастическое, — согласился Фарнхолм, — однако такова наша цель, даже если мы не сможем наложить лапу на что-то большее, чем весельная шлюпка. — Он прервался и повернулся кругом. — Как мне кажется, один из ваших людей возвращается, лейтенант.

Так оно и было. Из темноты возник солдат, три белых шеврона на его рукавах были хорошо заметны. Очень крупный человек, ростом не менее ста восьмидесяти пяти сантиметров и широкий в плечах. На руках он держал ребенка, который в сравнении с ним казался крошечным.

— Вот он, сэр. — Плотный сержант похлопал ребенка по спине. — Малыш сильно напуган, но это пройдет.

— Я в этом уверен, сержант. — Фарнхолм тронул ребенка за плечо. — И как тебя зовут, мой маленький человечек, а?

Маленький человечек быстро взглянул на него, покрепче обхватил ручонками сержанта за шею и разразился новым потоком слез. Фарнхолм поспешно отступил.

— Ну ладно, — он философски кивнул, — я никогда не имел подхода к детям. Я старый холостяк, а имя может подождать.

— Его зовут Питер, — сказал сержант деревянным голосом. — Питер Теллон. Ему два года и три месяца. Он живет на Мизор-роуд в северной части Сингапура и принадлежит к англиканской церкви.

— И он сказал вам все это? — недоверчиво спросил Фарнхолм.

— Он не сказал ни слова, сэр. Но на его шее висит медальон, где все это написано.

— Вот как, — пробормотал Фарнхолм, сочтя эту реплику единственно подходящей в данной условиях.

Он подождал, пока сержант присоединится к своим солдатам, и задумчиво посмотрел на Паркера.

— Приношу свои извинения, — искренне произнес лейтенант. — Откуда вы знали, что это белый малыш?

— Было бы чертовски забавно, если бы я этого не знал, прожив двадцать три года на Востоке. Да, вы можете найти китайского или малайского ребенка-беспризорника, но таковым он становится только по собственной воле. Вы никогда не увидите таких детей плачущими. Если же они плачут, то недолго. Азиаты всегда присматривают за своими детьми, я имею в виду, не только за своими собственными, но и за всеми детьми своей расы. — Фарнхолм помолчал и насмешливо взглянул на Паркера: — У вас имеются какие-нибудь соображения относительно того, что сделали бы японцы с этим малышом?