Дьявольский микроб - Маклин Алистер - Страница 14

Уверена, Пьер, ты найдешь преступника.

Мне тоже хотелось разделить ее уверенность. Но я не мог. Я сомневался во всем, за исключением одного: Хартнелл с женой не так уж и невиновны, как могло показаться. Да еще нога сильно ныла. Сегодня вечером я не надеялся ни на что хорошее.

Мы вернулись в «Вогоннер» до десяти, но Харденджер нас уже поджидал в углу пустого холла вместе с незнакомым человеком в темном костюме, который оказался полицейским-стенографистом. Старший инспектор сидел в кресле и с ворчанием изучал какие-то бумаги, но едва он взглянул на нас, его тяжелое лицо сразу озарилось улыбкой. Скорее, он взглянул на Мэри, а не на меня.

Он нежно любил ее и никак не мог понять, что же заставило ее выйти замуж за меня.

Я дал им минуты две на приветствия, глядя на Мэри и наслаждаясь ее неповторимым голосом — мягким, веселым, журчащим. Старался запомнить смену выражений ее лица на те времена, когда мне больше от нее ничего не останется. Затем кашлянул, напомнив, что я еще здесь, а Харденджер только глянул на меня, и улыбка исчезла с его лица.

— Что-то особенное? — спросил он.

— В некотором роде. Молоток, которым ударили овчарку. Кусачки, которыми перекусили проволоку. И возможное доказательство, что мотороллер доктора Хартнелла был вчера ночью в окрестностях Мортона.

— Давай поднимемся в вашу комнату, — не моргнув глазом сказал он. Мы поднялись, и там уже Харденджер обратился к своему спутнику:

— Джонсон, ваш блокнот. — И потом ко мне:

— С самого начала, Кэвел.

Я рассказал ему обо всех событиях вечера так как есть, опустив только то, что узнала Мэри от матери и сестры Чессингема.

— Уверены, что все подтасовано? — спросил Харденджер после моего рассказа.

— Очень похоже, не правда ли?

— А вам не пришло в голову, что здесь двойная игра? Возможно, в ней участвует и сам Хартнелл.

— Возможно и это, но вряд ли. Я знаю Хартнелла. Вне своей работы он недалек, нервозен, нерешителен и глуп. Он мало годится на роль жестокого и тщательно все продумавшего преступника. И вряд ли он настолько изощрен, что сам вскроет свой замок. Однако не это существенно. Я велел ему пока оставаться дома. Ботулинус и дьявольский микроб выкрадены с определенной целью. У инспектора Вилли просто руки чешутся от желания действовать.

Пусть его люди установят круглосуточное наблюдение за домом Хартнелла.

Если виновником окажется сам Хартнелл, то он не настолько глуп, чтобы держать контейнеры с микробами дома. Если же они где-то вне дома, то ему до них не добраться. И это уже утешительно. Нужно также проверить достоверность его безрезультатного ночного путешествия.

— Это мы сделаем, — уверил Харденджер. — Что-нибудь Чессингем сообщил о Хартнелле?

— Ничего полезного. Имеются только одни мои предположения. Мне было известно, что единственного из всех работающих в лаборатории номер один можно шантажировать или вовлечь — Хартнелла. Важно здесь, что об этом еще кто-то знает. Этот некто знал, что Тариэла нет дома. Вот он-то нам и нужен. Но как он обнаружил?

— А как обнаружили вы? — спросил Харденджер.

— Сам Тариэл мне об этом сказал. Пару месяцев назад я помогал Дерри проверить группу вновь прибывших ученых, тогда и просил Тариэла дать мне имена всех мортоновских служащих, обращавшихся к нему за финансовой помощью. Хартнелл оказался единственным из целой дюжины.

— Вы попросили или потребовали?

— Потребовал.

— А знаете, что поступили незаконно? — проворчал Харденджер. — На каком основании?

— А вот на каком. Если бы он отказался выполнить мои требования, то у меня хватало фактов, чтобы упечь его за решетку на всю жизнь.

— И у вас действительно были такие факты?

— Нет. Но у такого темного субъекта, как Тариэл, всегда рыльце в пушку. Он согласился выполнить мое требование. Возможно, именно Тариэл сказал кому-то о Хартнелле. Или его компаньон Ханберри.

— А как относительно других членов фирмы?

— Их нет. Даже машинистки. В подобных делах не полагаются даже на собственную мать. Кроме этих двух о финансах Хартнелла знали Кливден, Уйбридж, возможно, Кландон и я. И конечно, Истон Дерри. Больше никто не имел доступа к секретным папкам в Мортоне. Дерри и Кландона нет в живых...

А Кливден?

— Это смешно. Он почти всю ночь провел в военном министерстве. В Лондоне.

— А что здесь смешного? Если Кливден, обладая такой информацией, передал ее еще кому-то... — Харденджер промолчал. — Затем Уйбридж. Что он делал вчера в ноль часов?

— Спал.

— Кто вам это сообщил? Он сам? — Харденджер кивнул, а я продолжал развивать мысль:

— А подтверждение? — Харденджеру стало неловко. — Он проживает один в офицерском бараке. Он вдовец. Обслуживает его ординарец.

Ну, это ничего. А как других? Проверили?

— Было еще семеро, — сказал Харденджер. — Первый, как отметили, ночной часовой. Он прослужил только два дня, его перевод был полнейшей неожиданностью для меня: послали из полка заменить заболевшего. Доктор Грегори был дома всю ночь. Он живет в довольно дорогих меблированных комнатах высшего класса за пределами Альфингема. Полдюжины людей могут клятвенно подтвердить, что он находился дома, по крайней мере, до полуночи. Он отпадает. Доктор Макдональд был дома с очень респектабельными друзьями. Играли в карты. Двое из них — техники. Верити и Хит были в прошлый вечер на танцах в Альфингеме. Остальные двое — Робинсон и Марч были на свидании со своими подружками. Ходили в кино, в кафе, затем такси, и — к ним домой.

— Итак, вы ничего не обнаружили?

— Ровно ничего.

— А как те два техника и их девочки? — спросила Мэри. — Робинсон и Марч обеспечивают алиби друг друга. А девушка могла быть и для отвлечения внимания.

— Нет, не то, — сказал я. — Кто бы все это ни подстроил, он ни за что не впал бы в элементарную ошибку, обеспечив себе подобное алиби. Тот хитрее. Если бы эти девочки были незнакомы с парнями и раньше, возможно, здесь что-нибудь и светило бы. Но если Робинсон и Марч не меняли своих подружек с последней нашей проверки их, то они просто невинная пара.

Старший инспектор смог узнать от них всю правду в пять минут. А возможно и за две.

— Именно две минуты и ушло на это, — подтвердил Харденджер. — Ничего не вышло. Мы отправили их обувь в лабораторию на анализ, жирная глинистая почва въедлива, проникает в мельчайшие швы и трещины и служит хорошим индикатором. Чистая формальность. Ничего из этого не выйдет. Хотите копии всех заявлений свидетелей и допросов?

— Да, пожалуйста. Что намерены предпринять дальше?

— А вы что? — спросил в ответ Харденджер.

— Опрошу Тариэла, Ханберри, Кливдена и Уйбриджа, чтобы установить, говорили ли они кому-либо о денежных затруднениях Хартнелла. Затем приступлю к Грегори, Макдональду, Хартнеллу, Чессингему и четырем техникам, естественно, к каждому в отдельности, изучу их знакомства. Были ли они когда друг у друга дома? Последнее можно узнать мимоходом. Затем по их домам пойдет группа специалистов проверять отпечатки пальцев. Вам не понадобится доставать ордера на арест. Если Икс будет утверждать, что он никогда не был дома у Игрека, а вы по отпечаткам знаете, что он лжет, тогда кое-кто даст нам любопытное объяснение.

— Включая дома генерала Кливдена и полковника Уйбриджа? — серьезно спросил Харденджер.

— Наплевать, сейчас не до щепетильности. Не время учитывать чье-то уязвленное самолюбие.

— Это очень и очень дальний прицел, — сказал Харденджер. — Во всяком случае, тщательно прячущие связи между собой преступники никогда не будут открыто встречаться в своих домах.

— А можете ли вы игнорировать этот дальний прицел?

— Вероятно, не можем, — сказал Харденджер и повторил:

— Вероятно, нет.

Ровно двадцать минут спустя после их отъезда я вышел через окно на веранду, прошел через двор, сел в машину и помчался в Лондон.

В половине третьего утра меня провели в библиотеку Шефа в его квартире на Ист-энд. Шеф был в красном стеганом халате. Он поздоровался и указал на стул. Я его не разбудил, а халат ничего не значил: Шеф постоянно ходил так дома.