Дорога пыльной смерти - Маклин Алистер - Страница 27

Он дружески потрепал юношу за плечо, но это был, несомненно, фальшивый жест, потом улыбнулся и сошел вниз, где его ждала Мэри.

— Можно поговорить с тобой, Джонни? — спросила она.

— Конечно. Но на крыльце. Этот черноволосый молодой монстр, возможно, все места приспособил для подслушивания.

Они вышли на крыльцо и закрыли за собой дверь. Холодный дождь свирепо обрушился на них, так что они не могли видеть и вполовину.

— Обними меня, Джонни, — попросила Мэри.

— Я обниму тебя с восторгом. Для меня это будет наградой.

— Пожалуйста, перестань так шутить, Джонни. Я боюсь. Я теперь все время боюсь за тебя. Что-то скверное происходит, не так ли?

— Что происходит скверного?

— Ох, ты просто невыносим! — Она переменила разговор. — Едешь в Марсель?

— Да.

— Возьми меня с собой.

— Нет.

— Ты не очень-то со мной вежлив.

— Нет.

— Ну что ты такое, Джонни? Что ты задумал?

Она крепко прижалась к нему и сейчас же отстранилась, медленно, с недоумением. Сунув руку в его кожаную куртку, она, открыв «молнию» кармана, извлекла из него в каком-то оцепенении отливающий синевой пистолет.

— Ничего страшного, милая Мэри.

Она опять сунула руку к нему в карман и достала глушитель. В глазах у нее появились страх и тоска.

— Это глушитель, так? — прошептала она. — И ты можешь с его помощью без всякого шума убивать людей.

— Я же сказал: ничего страшного, Мэри.

— Я верю тебе, ничего не объясняй. Но... я должна сказать отцу.

— Если ты хочешь погубить своего отца, то говори. — Прозвучало это грубо, Харлоу это чувствовал, но он не знал иного пути. — Иди. Расскажи.

— Погубить моего... о чем это ты?

— Мне необходимо кое-что предпринять. Если твой отец об этом узнает, то попытается мне помешать. У него сдали нервы. А я, напротив, в очень хорошей форме.

— Так ты говоришь... я погублю его?

— Я не знаю, как он долго может выдержать такое напряжение, но если он узнает о смерти твоей матери...

— Моей матери? — Она смотрела на него неподвижно в течение долгих секунд. — Но моя мама...

— Твоя мама жива. Я знаю. И постараюсь узнать, где она находится. Если мне удастся, то я освобожу ее еще этой ночью.

— Ты в этом уверен? — Девушка неожиданно заплакала. — Ты уверен?

— Я уверен в этом, Мэри, милая. — Харлоу очень хотелось, чтобы все именно так и было.

— Но ведь существует полиция, Джонни.

— Я могу, конечно, кое-что сообщить им, но это рискованно для ее жизни.

Противоречивые чувства мучили ее. Она с ужасом глядела на пистолет с глушителем в своей руке. Потом подняла глаза на Харлоу. Он слегка кивнул, забрал у нее оружие и, положив в карман, снова задернул «молнию». Мэри оцепенело наблюдала за ним, сотом взяла его за рукава.

— Возвращайся, Джонни, — сказала она тихо.

— Конечно, я вернусь к тебе, Мэри.

Она попыталась улыбнуться. Но ей это не очень удалось.

Харлоу поднял воротник куртки, сбежал со ступенек и быстро скрылся в ночи, будто растворился в дожде. Он так и не оглянулся назад.

Час спустя Харлоу и Джианкарло, сидя в больших удобных креслах с подлокотниками в знакомой лаборатории, перебирали толстую пачку блестящих фотографий.

— А я оказался хорошим фотографом, судя по результатам работы, — заметил Харлоу.

— Несомненно. — Джианкарло кивнул. — Ваш рассказ чрезвычайно интересен. Понятно, документы, взятые у Траккиа и Нойбауэра, временно сбивают с толку, но это-то и придает им особый интерес, не так ли? Это не означает, что Мак-Элпайн и Джекобсон не заслуживают никакого внимания. Ни в коем случае. Знаете ли вы, что за последние шесть месяцев Мак-Элпайн уже выплатил свыше ста сорока тысяч фунтов стерлингов?

— Я догадывался об этом... но столько! Даже для миллионера это, должно быть, весьма ощутимо. Каковы шансы выяснить, кто этот счастливый получатель?

— К сожалению, равны нулю. Из Цюриха счета приходят только под номером. Но если доказать, что дело это криминальное, связанное с убийством, то швейцарские банки не будут укрывать преступника.

— Они получат такие доказательства, — пообещал Харлоу.

Джианкарло испытующе поглядел на него и кивнул.

— Я не удивлюсь. Что же до нашего приятеля Джекобсона, то он, оказывается, богатейший механик Европы. Адреса в его книжке — это все адреса ведущих букмекеров Европы.

— Ставит на лошадок?

Джианкарло снисходительно посмотрел на него.

— Не так трудно догадаться, по датам это хорошо видно. Вклады делались через два или три дня после гонок на Гран При.

— Так, так. Шустрый парнишка наш Джекобсон. Открывается новая перспектива замечательных возможностей, не так ли?

— Вы так считаете? Можете взять эти фотографии. У меня имеются дубликаты.

— Ну уж благодарю. — Харлоу вернул фотографии. — Каково будет, если я попадусь с этой чертовщиной?

Харлоу еще раз поблагодарил Джианкарло и попрощался с ним. Он поехал теперь в полицейское отделение. Дежурил инспектор, с которым он имел дело вчера. От его доброжелательности сегодня не осталось и следа: сейчас он был вялым и безразличным.

— Спел ли Луиджи Легкая Рука свою песенку? — спросил Харлоу.

Инспектор мрачно мотнул головой.

— Увы, наша маленькая коноплянка потеряла голос.

— Как так?

— Лечение на него не повлияло. Опасаюсь, мистер Харлоу; что вы слишком жестоко обошлись с его таким на первый взгляд мужественным лицом, пришлось давать ему болеутоляющие таблетки каждый час. Я приставил к нему наряд из четырех дежурных — двое находились в палате, Двое снаружи. Без десяти минут двенадцать прекрасная молодая блондинка-медсестра... по описанию этих кретинов...

— Кретинов?

— Ну, моего сержанта и троих его людей... Она принесла две таблетки и стакан с водой и попросила сержанта проследить, чтобы дали подопечному лекарство ровно в полдень. Сержант Флери с галантностью принял таблетки и дал их Луиджи.

— Какое это было лекарство?

— Цианид.

Был уже вечер, когда Харлоу въехал на своем красном «феррари» во двор пустой фермы к югу от аэродромного поля Виньоля. Дверь в пустой амбар была распахнута. Харлоу заехал внутрь, заглушил мотор и вышел, стараясь разглядеть что-либо в окружающей тьме. Внезапно фигура в маске из чулка возникла перед ним. Харлоу не успел даже выхватить пистолет, как человек размахнулся чем-то напоминающим кирку. Харлоу бросился вперед, неточным боковым ударом снизу попал плечом во что-то мягкое. Удар пришелся ниже грудной клетки налетчика, прямо в солнечное сплетение, так что он рухнул как подкошенный, с остановившимся дыханием.

Харлоу повалился вместес ним. Оказавшись сверху, он успел схватить его за горло, а другой попытался достать пистолет, но опять не успел.

Происходящее с ним было похоже на какой-то кошмарный сон: повернув немного голову, он увидел в тот же миг еще одну фигуру в маске и с поднятой дубинкой и тут же получил полновесный удар справа по голове. Харлоу потерял сознание. Тогда первый из нападавших поднялся на неустойчивые ноги и яростно дважды ударил ногой лежащего Харлоу в застывшее лицо. Харлоу спасло только то, что нападавший был еще слаб, иначе мог бы прикончить его. Компаньон оттащил нападавшего в сторону. Согнувшись, тот доплелся до скамьи и сел, а его напарник обыскал недвижно лежащего Харлоу, делая это тщательно и последовательно.

В амбаре было по-прежнему темно, когда Харлоу начал приходить в себя. Он шевельнулся, застонал, постепенно, опираясь на руку, постарался приподнять плечи и тело. Некоторое время он находился в таком положении, отдыхая и приходя в себя, затем неимоверным усилием заставил себя подняться на ноги, которые не слушались его и подкашивались, как у пьяного. Он провел по лицу рукой, и ему показалось, что оно напоминает сбитый войлок, по которому проехал «коронадо». Через минуту или две совершенно машинально, стараясь думать только о том, чтобы не упасть, он выбрался наружу из гаража, пересек двор и, спотыкаясь, двинулся неверной походкой к аэродромному полю.