Солдат - всегда солдат - Трофимов Ерофей - Страница 54

— Ладно, спрашивай. Всё равно ведь выбьешь, — вздохнул одноглазый.

— Вот это верно, — кивнул капитан, жестом приказывая солдатам снять его с цепи.

Арестованного отстегнули и, выкрутив руки за спину, вывели из камеры. Следом за ним вышел и капитан. Димка быстро посторонился, пропуская процессию, и уже собирался отправиться следом, когда оставшийся в камере мужчина негромко сказал:

— Жаль, что я до тебя добраться не успел. Не повезло.

— А мы знакомы? — растерялся парень.

— Не важно. Главное, что кое-кому тут твой скальп нужен. Ну да ничего, придёт время, добудут, — криво усмехнулся пленный.

— И кому он так потребовался? — требовательно спросил Димка, шагнув в камеру.

— Есть человек, — попытался уклониться мужчина от ответа.

— Лучше скажи сейчас, а то доложу капитану, что ты информацию утаиваешь, — пригрозил ему солдат.

— Докладывай. Заказчика я всё равно не знаю. Я только исполнитель. Денег заплатили, фигуранта показали, и всё.

— А кто знает?

— Диспетчер.

— Где его взять?

— В смысле, где взять? — не понял арестованный.

— Где найти? — перефразировал свой вопрос Димка.

— Договорись с капитаном, чтобы он меня за периметр города вывел, тогда скажу, — тихо предложил арестованный.

— Нет уж. И так всё скажешь, — вызверился Димка, круто развернувшись и направляясь к дверям.

— Лучше язык себе откушу, — пригрозил мужчина.

— Начинай, а я сейчас капитана приведу, — фыркнул парень, открывая дверь.

Но звать никого не пришлось. В камеру шагнул командир группы быстрого реагирования и, быстро подойдя к арестованному, резко ударил его в живот. Задохнувшись, мужчина принялся судорожно хватать ртом воздух. Пользуясь паузой, капитан схватил со стола какое-то приспособление и ловким движением вставил его в рот пленному. Зафиксировав челюсти в открытом состоянии, он удовлетворённо кивнул и, повернувшись к Димке, сказал:

— Эти уроды решили, что обмануть меня могут. Ничего. Сейчас мы ему зубы выбьем, чтобы и вправду язык себе не откусил, а потом говорить начнём.

С этими словами он взял со стола самые обычные зубило и молоток, снова повернулся к пленному. В этот момент в камеру втащили второго арестанта. Отвлёкшись на него, Димка услышал стук инструментов и пронзительный вопль боли. Капитан приступил к допросу. Не выдержав, Димка вышел из камеры и, плотно прикрыв за собой дверь, закурил. Это было нарушением всех возможных правил и норм, но это было именно то, что ему сейчас требовалось.

Ему нужно было обдумать услышанное. Выкурив первую сигарету до того момента, когда она уже начала обжигать пальцы, Димка прикурил от окурка вторую и, немного успокоившись, вздохнул. Положение было, что называется, аховым. Кроме него самого, рядом с ним были его близкие, а, став объектом охоты, он автоматически подставлял и их. Но додумать свою мысль до конца парень не успел.

Из камеры вышел капитан и, достав из кармана портсигар, тоже закурил. Глядя, как он привычно чиркает зажигалкой, Димка неожиданно заметил, что пальцы офицера заметно подрагивают. По всему выходило, допрос капитан проводил так жёстко по необходимости, а не злобности характера. Заметив настороженный взгляд парня, капитан глубоко затянулся и, покачав головой, сказал:

— Нервы ни к чёрту. Устал.

— Про детей это правда? — тихо спросил солдат.

— Правда. Думаешь, почему я вдруг всю эту сволочь так возненавидел? Или ты и вправду решил, что я законченный садист?

— Ничего я не решил, — возмутился Димка. — Да и какой из меня судья? У самого рыло в пуху. Да так, что за всю жизнь не отмолить.

— Верующий, что ли?

— Да нет, это я так, к слову.

— Знаешь уже, что они за твоей головой пришли?

— Слышал. Только одного не понимаю. Кому я так насолить успел, что на меня охоту объявить решили?

— Разозлил ты их. Решился доить тех, кто сам привык дояром работать. А они этого не прощают. А самое главное, что ты точно знаешь, что у них на складах есть. Вот тут они большую ошибку сделали. Расслабились. А когда поняли, что ты в любой момент рот открыть можешь, убрать решили. Ты пойми, парень, там ведь не только компоты да варенья лежат. Там и медикаменты, и техника нужная, и много ещё чего есть. Да только всё это им самим нужнее. Вот и решили от ненужного свидетеля избавиться. Ты им теперь как кость в горле. Сам подумай. Человек не из их стаи, знающий о том, что где-то есть полные склады. И это при том, что народ едва от голода не загибается. Пайки строго нормированные, медикаментов почти нет, а те, что есть, бешеных денег стоят. Так что им гораздо проще от тебя избавиться, чем всё это просто так отдать.

— Зачем они тогда вообще начали мне что-то давать? — помолчав, задал Димка вполне логичный вопрос. — Не проще было сразу отказать?

— Привычка сработала. У них же вся жизнь на этом построена.

— На чём на этом? — не понял солдат.

— Ты мне, я тебе. И ладно бы только в мирное время. Плевать, пусть с ними жандармы разбираются. Так они и теперь, когда вся страна в руинах, продолжают по тем же принципам жить.

— А откуда вообще всё это взялось?

— Хранение. НЗ, слышал такое?

— Это в смысле на случай войны?

— Ага.

— А разве этими запасами не военные распоряжаются?

— Ещё чего?! Это для мирного населения заложено. У нас свои склады есть. Да только там всё по-другому. Ну с учётом нашей специфики. А гражданские склады после Второй мировой стали под землёй делать, и место их расположения тщательно скрывать.

— Это ещё зачем?

— На случай диверсии или предательства. Знаешь, почему в той войне в Ленинграде такой голод страшный был?

— Нет.

— И чему вас только в школе учат? В склады, где все запасы продовольствия были, авиационная бомба попала. Начался пожар. Что-то успели спасти, но так мало, что и говорить не стоило. А потом блокада началась. Вот и гибли люди пачками. Так что с тех пор эти склады стали строить с учётом всех допущенных ошибок.

— Ясно, — кивнул парень. А потом помолчав, добавил: — А мне-то что теперь делать?

— Как это что? Служить?

— У меня же здесь семья, родители…

— Не шуми. Знаю. Решим вопрос. Не бойся. Комендант придёт, сам ему обо всём доложу. Переселим их на охраняемую территорию. Не доберутся.

— Да уж, не доберутся. Это мне сегодня повезло, что Султан во дворе был. А так… — Димка расстроено махнул рукой.

— Я же сказал, решим. Не ной, солдат. С тех пор как я своих похоронил, у меня ничего, кроме службы, не осталось. Слово тебе даю, никто твоих стариков не тронет. Во всяком случае, на новом месте. Что уж там за периметром будет, сам понимаешь, никто гарантий не даст. А тут не посмеют, — жёстко отрезал капитан.

— Хотелось бы ещё знать, откуда такая уверенность, — мрачно проворчал парень, понимая, что откровенно нарывается на грубость.

— Есть причина. Я тебе уже говорил сегодня. Мы всю их группу боевиков взяли. Осталась только мелочёвка. Шестёрки из приблатнённых.

— Эти опаснее всего. Отморозки, — ещё больше мрачнея, отозвался Димка.

— Ничего. Этих взяли и тех возьмём. Да с ними ещё и проще будет. В рожи эту мразь знаем. Ты, главное, не забывай, что на тебя охота объявлена. Тебе теперь, как дикому зверю, всё время настороже быть надо. Главное, помни, что без тебя твои близкие пропадут. Ты за них в ответе. Только ты. Если будешь это помнить, тогда и жить тебе станет легче. И совесть мучить не будет. Я вот сам себя простить не могу. Даже спать толком не получается. Потому и рву этих тварей на части. Это война.

— Понимаю, — кивнул парень. — Вы сказали, что с отребьем проще. Как это проще?

— А вот так. Эти, в погонах, ходили. Можно сказать, из касты. А те просто отребье. Если потребуется, можно будет и пачку патронов в карман подкинуть.

— Это в смысле, как раньше менты пакетик с дурью?

— Ага.

— Ну и методы у вас.

— С волками жить… Это ведь не я эту невидимую войну придумал. Это они её затеяли, — вздохнул капитан. — Ладно, пойду дело доделывать. А ты к себе ступай. Нечего на всё эту мерзость любоваться.