10 баллов с острова Наварон - Маклин Алистер - Страница 2

— О Боже! — произнес он и впал в состояние прострации.

— Лучше не скажешь, — согласился Меллори. Он выразительно покачал головой и повернулся к Райану. — Простите, сэр, но нам придется попросить у вас три вещи. Резиновую лодку, портативный передатчик и срочное возвращение на Наварон. Проследите, пожалуйста, чтобы передатчик был настроен на постоянно контролируемую вашими радистами частоту. Когда получите сигнал «СИ», передайте в Каир.

— "СИ"? — переспросил Райан.

— Вот именно.

— И это все?

— Не помещала бы еще бутылка бренди, — сказал Миллер. — У нас впереди нелегкая ночь. Райан вопросительно вскинул брови:

— Пять звездочек, капрал, если я вас правильно понял?

— Неужели, — угрюмо заметил Миллер, — у вас хватит духа предложить три звездочки человеку, идущему на верную смерть?

Мрачный прогноз Миллера по поводу своей безвременной кончины, по крайней мере, в эту ночь не оправдался. Даже предполагаемые лишения на поверку обернулись лишь незначительными неудобствами.

К тому времени, когда «Сирдар» приблизился к скалистому берегу Наварена на минимально безопасное расстояние, небо заволокло тучами, задул зюйд-вест и хлынул ливень. И неудивительно, что Меллори с Миллером порядком промокли, пока гребли от корабля к берегу. Еще менее удивительным оказалось то, что на берегу они очутились в совершенно плачевном виде, ибо коварная волна, накатываясь на берег, перевернула резиновое суденышко, вынудив их принять морские ванны. Ничего страшного при этом не произошло, так как снаряжение — два «Шмайссера», радиопередатчик и фонари — было надежно спрятано в водонепроницаемых мешках и не пострадало. «В конце концов,подумал Меллори, — почти идеальная высадка по сравнению с предыдущей, когда мы подплыли к Наварону на лодке и штормовая волна разбила ее в щепы о неприступную вертикальную скалу Южного Мыса».

Скользя и спотыкаясь, не скупясь на крепкие выражения, они упрямо взбирались по мокрой гальке и скользким валунам, пока на их пути ни встала почти отвесная каменная стена. Меллори достал фонарь и принялся внимательно изучать склон, освещая его узким, как жало, лучом. Миллер тронул его за рукав.

— Мы не слишком рискуем? Я имею в виду фонарь.

— Никакого риска, — отозвался Меллори. — Сегодня ночью на берегу нет ни одного солдата. Они все тушат пожары в городе.

Кроме того, кого им бояться? Ведь мы — перелетные птицы.

Сделали дело и улетели. Только сумасшедшему взбредет в голову снова вернуться на остров.

— Кто мы такие, я и сам знаю, — выразительно произнес Миллер. — В подсказке не нуждаюсь.

Меллори усмехнулся и продолжал осмотр. Вскоре он обнаружил то, что искал: изломанную расщелину в скале, по дну которой струился ручей. Вместе с Миллером они начали карабкаться вверх вдоль его русла, по скользкой глине и осыпающимся камням. Через пятнадцать минут они выбрались на плато и с трудом перевели дыхание. Миллер запустил руку за пазуху, покопался там, и спустя мгновение его тяжелое дыхание сменилось булькающими звуками.

— Что ты делаешь? — спросил Миллер.

— У меня зуб на зуб не попадает от холода. А что значит «готовность No 3», как думаешь?

— Никогда таких указаний не получал. Но что это значит, знаю: кому-то где-то угрожает смертельная опасность.

— Как минимум двое для такого задания мне известны. А что, если Андреа не согласится? Он ведь не наш офицер и не обязан идти с нами. Кроме того, он собирался жениться.

— Андреа пойдет! — в тоне Меллори не было и тени сомнения.

— Почему ты так уверен?

— Потому, что он — единственный из всех, кого я знаю, — обладает чувством абсолютной ответственности. И за других, и за себя самого. Вот почему он вернулся на Наварон — знал, что нужен. И сразу же покинет Наварон, как только увидит сигнал «готовность No 3» — поймет, что где-то нужен еще больше.

Миллер забрал бутылку бренди у Меллори и водворил ее на прежнее место.

— Знаешь, что я тебе скажу? Будущей супруге Андреа Ставроса это не очень понравится.

— Да и сам Андреа Ставрос не будет в восторге. Мне совсем не хотелось бы портить ему настроение, — заметил Меллори. Он взглянул на светящийся циферблат своих часов. — Через полчаса будем в Мандракосе.

Ровно через тридцать минут, сняв водозащитные чехлы со «шмайссеров», Меллори и Миллер бесшумно, короткими перебежками от дерева к дереву, пробирались сквозь оливковую рощу на окраине селения Мандракос. Внезапно совсем рядом они услышали звук, который невозможно ни с чем спутать, — звяканье стакана о горлышко бутылки.

Оба настолько привыкли к неожиданностям, что среагировали одновременно: молча опустились на землю и продолжали двигаться ползком. Миллер с удовлетворением втянул носом воздух — у греческого самогона узо удивительно сильный дух.

Спрятавшись на опушке за низкорослым кустарником, Меллори и Миллер осторожно выглянули из укрытия.

Двое, сидящие под деревом на поляне, судя по расшитым тесьмой жилетам, широким поясам и причудливым шляпам, были местными жителями. Судя по винтовкам, лежащим на коленях, они что-то охраняли. Бутылка, из которой разливали остатки самогона, свидетельствовала о том, что к своим обязанностям они относятся не слишком серьезно.

Меллори и Миллер отползли назад, укрываясь уже не так тщательно, как прежде. Поднялись, взглянули друг на друга.

Комментарии были излишни. Меллори пожал плечами и пошел вперед, обходя поляну справа. Еще дважды, пока они перебежками от дерева к дереву и от дома к дому пробирались в центр Мандракоса, им встречались подобные часовые, также все довольно своеобразно трактующие поставленную перед ними задачу. Миллер потянул Меллори за рукав и спросил шепотом:

— Что отмечают наши друзья?

— Разве не понятно? Наварон теперь не представляет для немцев интереса. Через неделю их здесь вообще не останется.

— Зачем же в таком случае выставлять караул? — Миллер кивнул в сторону стоящей посреди площади греческой православной церквушки. Изнутри доносился приглушенный шум голосов, а сквозь небрежно затемненные окна на улицу проникал свет.

— Может быть, в этом причина?