Прыжок в Антарес - Макколлум Майкл - Страница 20

Когда перед экспедицией впервые встала эта проблема, альтанские и сандарские ученые мужи в один голос заявили, что решения ей нет. Поисками решения продолжали заниматься лишь потому, что «Завоевателю» каким-то чудом удалось проскочить через «микроволновую печку» туманности. В конце концов кое-какие идеи все-таки появились. Для работы в условиях интенсивного космического излучения ученые сконструировали более пятидесяти тысяч уникальных приборов. Одна беда – испытать эту чудо-технику в лабораторных условиях было невозможно. Оставалось ждать, пока «Виктория» не произведет замеры искривления пространства в точке перехода Антарес – Напье, что называется, в «полевых условиях».

В течение десяти дней оба судна проводили тщательнейшие замеры вокруг другого конца космического коридора. В конце концов сандарские исследователи научились отфильтровывать фоновый шум. С помощью компьютера они смогли усиливать даже самые слабые сигналы, которые затем пропускались через лабиринт всякой премудрой техники. Та, в свою очередь, отделяла зерна от плевел, выдавая необходимые гравитационные показатели.

К великой радости ученых, несмотря на обилие помех и прочего «радиационного» мусора, информация постепенно накапливалась – пусть даже по крохам. И каждая такая с трудом добытая крошка помогала воссоздать на трехмерной карте структуру искривленного пространства. На пятый день уже можно было различить исходящий из точки перехода пучок изогравитационных кривых.

К десятому дню исследователи уже могли с гордостью заявить, что установили границы космической воронки, а капитан «Виктории» расставил по ее периметру навигационные маяки. Когда миссия была успешно выполнена, капитан вернул свою исследовательскую миниэскадру назад, в систему Напье.

Следующими на очереди были «Клинок» и «Терра». Вместе с ними в другой конец коридора почти в полном составе отбыли астрономы и специалисты по многомерному пространству. Их миссия в чем-то была сходна с миссией «Булавы» и «Виктории», но имелась и разница. Если предыдущая команда оставалась в пределах воронки искривленного пространства, то «Клинку» и «Терре» предстояло проникнуть дальше в глубь туманности. В их задачу входило провести гравитационные замеры как можно большего пространства. Тем самым предполагалось установить местоположение других точек перехода в окрестностях Антареса.

Ричард Дрейк сидел в командирском кресле на борту «Дискавери», глядя на табло хронометра.

– Задерживаются!

– Всего на несколько минут, – отозвалась Бетани из-за его плеча. – Когда на прошлой неделе «Булава» выходила с нами на связь, у них было все в порядке.

Дрейк кивнул. Согласно уставу экспедиции, количество судов, работающих внутри туманности на первом этапе исследований, должно было быть сведено к минимуму. Позднее, когда природа подстерегавшей внутри нее опасности будет понята лучше, предполагалось ввести в нее целиком всю эскадру. Для поддержания контакта с судами, работавшими внутри туманности, трем сандарским истребителям было поручено с целью проверки время от времени нырять в космическую воронку. Контакт устанавливался посредством лазерного луча, поскольку все остальные средства связи попросту не срабатывали. Сразу по установлении контакта истребитель выныривал обратно в систему Напье и отсылал рапорт адмиралу Гоуэру.

Неожиданно на мостике раздался сигнал тревоги.

– Прорыв! – прозвучал по внутренней связи голос дежурного с боевого мостика «Дискавери». – Обнаружено две цели – первая на расстоянии восемь тысяч километров, вторая – на пяти тысячах.

– Опознавательные знаки? – поинтересовался Дрейк.

– Наши, капитан, – отрапортовал дежурный. – По крайней мере они передают сегодняшние позывные.

– Мистер Гайдн. Просигнализируйте капитану Мартсону на борту «Клинка» приветствие, и пусть он немедленно доложит мне о выполнении задания.

– Слушаюсь, сэр.

Спустя тридцать секунд на командном экране высветилась курносая физиономия Мартсона. Увидев перед собой Дрейка, Бэла Мартсон расплылся в довольной улыбке.

– Экспедиция по картографированию туманности возвратилась с задания, сэр. Просим разрешения занять свое место в эскадре.

– Разрешаю, капитан, – ответил Дрейк. – У вас есть что-нибудь интересное?

– Да, сэр, – отвечал Мартсон. – Согласно имеющимся приказам, мое судно совместно с сандарским истребителем «Терра» вошли в Антаресскую Туманность. Нами проведено картографирование гравитационных констант на обширном участке космического пространства – в тех границах, которые нам довелось охватить за время нашей экспедиции. Нами также изучены структура Антареса и ее пульсаров.

– Удалось ли вам установить общую структуру искривленного пространства внутри туманности? – поинтересовался Дрейк.

– Да, сэр, – с довольным видом отозвался Мартсон.

– Более того, есть все основания полагать, что нами обнаружена вторая точка перехода.

Бетани Линдквист сладко потянулась, повернулась на другой бок и неожиданно наткнулась головой на что-то острое. Выругавшись с досады, она широко открыла глаза, обнаружив при этом, что лежит на чужой койке. Понадобилось какое-то время, прежде чем она сообразила, где находится и каким образом сюда попала.

Не успели «Клинок» и «Булава» возвратиться из разведывательной вылазки, как по всей эскадре поползли слухи. В основном они так или иначе были связаны с открытием, сделанным капитаном Мартсоном, а именно, что внутри туманности удалось обнаружить вторую точку перехода. Идеи по этому поводу высказывались самые разнообразные. Согласно мнению некоторых «спецов», эта вторая точка была лишь плодом воображения Мартсона – несмотря на то, что астрономы подтвердили ее наличие. Другие говорили, что на том конце космической воронки их ждет сама Земля и начальники экспедиции не торопятся туда, тянут время и раздумывают.

За открытием последовала и официальная реакция командования. Адмирал Гоуэр в срочном порядке затребовал себе всю информацию, касающуюся второй точки перехода. На проверку и уточнение полученных сведений он дал всего неделю. Поставленные в столь жесткие сроки, астрономы запротестовали. К тому же именно они оказались самыми закоренелыми скептиками. Дружным хором ученые принялись утверждать, что обработка такого огромного количества данных потребует как минимум нескольких лет. Более того, специалистов такого класса в составе экспедиции раз, два и обчелся, а те, кто имеется, все-таки люди и должны спать хотя бы пару часов в сутки. Так что, учитывая имеющиеся ресурсы, настаивал главный астроном, даже предварительных выводов можно ожидать не ранее как через месяц напряженных трудов.

Адмирал выслушал доводы, но понимания не проявил. Более того, он заявил старшему сандарскому исследователю, доктору Грейсону, что если окончательный отчет не будет готов через неделю, то он, Гоуэр, будет вынужден доложить об этом лично Его Величеству королю. В ответ же на жалобы старшего исследователя на недостаточную техническую оснащенность генерал согласился усилить команду астрономов, отрядив к ним тех членов экспедиции, кто хоть мало-мальски разбирался в компьютерных вычислениях. Ну а поскольку Бетани по образованию была историком – профессия, в которой без корреляционного анализа данных просто не обойтись, – ее временно откомандировали на «Александрию», в компанию к астрономам.

– Доброе утро, – поприветствовала ее Сара Крофтон, соседка по тесной каюте.

По земным меркам ей было около тридцати. Сара специализировалась в области исследования сверхновых и была одной из полутора десятков женщин в составе альтанской экспедиции. А еще, когда Бетани ступила на борт «Александрии», Сара была единственной женщиной, у которой имелась отдельная каюта. И вот теперь она великодушно разделила ее с Бетани.

– Доброе утро, – отозвалась Бетани, потирая ушибленное место – оказалось, она стукнулась головой о станину койки. – Готовимся к конференции?

– Ты хочешь поинтересоваться, спала ли я сегодня ночью? Ответ один – нет! Ни единой минуты. Отосплюсь потом, когда все это кончится.