Атомный поезд - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 23

— Почему ты молчишь, Наташенька? — выдернул её из невесёлых размышлений полковник.

Интересно, осознает ли он, как они далеки от образа идеальной супружеской пары?

— А что я должна сказать? — она ещё отхлебнула чаю, продолжая держать обжигающий стакан в обеих ладонях. Это помогало заглушать боль и неудовлетворённость в душе. — Я ненавижу этот поезд. Но я привыкла к определённому ритму жизни, к делу, которым я занимаюсь. А если я спишусь на твёрдую землю, что мне делать? В Кротове я начинаю сходить с ума через три дня! Это болото, там просто мухи дохнут со скуки! Эта Белова, которая постоянно таскается с телефонистками и сплетничает о разговорах офицеров, эти коммунальные дрязги, эта еле текущая из крана вода!

Она наконец не выдержала и, поставив стакан на стол, растёрла обожжённые ладошки.

— Меня хватает на три дня, не больше. Постираться, выкупаться, отоспаться на твёрдой, не раскачивающейся кровати, — и все: я хочу опять в рейс! Не потому, что мне там нравится, просто чтобы убежать из этой помойки! К тому же здесь у меня приличная зарплата, все эти надбавки складываются в солидную сумму. И льготный стаж выслуги. Словом, есть перспектива на будущее. Старость-то, увы, не за горами…

Наталья Игоревна грустно усмехнулась.

— Но у тебя есть муж! Похоже, ты на меня совершенно не рассчитываешь!

Военврач помолчала. Чуть дольше, чем позволяли приличия.

— Ну почему же… Рассчитываю…

Ответ прозвучал неубедительно. Опытный полковник сделал вид, что этого не заметил.

— Делай так, как тебе лучше, — сказал он. — Я не собираюсь насильно держать тебя в болоте и помойке.

Если полковник и обиделся, что супруга называет вверенную ему особо режимную часть обидными словами, то виду не подал.

— Вот и замечательно!

Наташа почувствовала, что перегнула палку, и примиряюще улыбнулась.

— К тому же если уволиться, то где я найду такого замечательного, все понимающего и доброжелательного начальника? Нигде!

— Хорошо, что ты это понимаешь, — Булатов бросил короткий взгляд на часы.

— Ты долго у нас пробудешь? — спросила Наташа.

Муж качнул головой. У него был отсутствующий вид. Мысленно он уже проверял поезд.

— До Архангельска. Через три часа самолёт.

— А… Мы не успеем?

— Ну что ты, Наташа… Как ты себе это представляешь? Весь поезд знает о моём прибытии, я должен пройти по вагонам, проверить технику, поговорить с личным составом…

— Ну ладно…

Распрощавшись с Сашей, Оксана в университет не пошла. Никакой консультации по психологии у неё сегодня не было, а если и была, то она не входила в учебную программу. Сев в такси, девушка приехала на площадь Героев, заглянула в магазин «Швейцарские часы», расположенный в первом этаже высотного здания из проржавевшего железа и тусклого стекла, потом зашла в вестибюль, позвонила по внутреннему телефону, представившись, передала трубку угрюмому охраннику и была пропущена внутрь.

Игнорируя лифт, Оксана взлетела по лестнице на четвёртый этаж, как выпущенная из клетки птица, с наслаждением расправившая занемевшие крылья. Но птица рвётся к облакам, повинуясь инстинктам, а она и сама не могла понять, какое именно чувство гнало её по напичканному офисами зданию. Любовь? Очень сомнительно. Любопытство? Вероятно. Тяга к новым ощущениям? Ещё вероятнее. Интерес к незнакомой, острой и безумной игре? Вполне возможно… А скорее — пряный коктейль из всех перечисленных компонентов.

Впрочем, она не привыкла глубоко анализировать свои ощущения и обычно даже не задумывалась над ними. Через несколько минут загорелые ноги принесли её ладное тело к стальной двери, деликатно обшитой светло-коричневым ламинатом с вычурной золочёной табличкой: «ООО Строительные материалы».

Оксана не успела нажать кнопку звонка, как дверь раскрылась сама по себе. Шкафообразный охранник, не чета сидящему внизу увальню, обозначил уважительный жест.

— Проходите, пожалуйста, Степан Григорьевич вас ждёт.

Это подчёркнутое уважение, несомненно, входило в состав того коктейля, за которым она каждый раз торопилась на встречу с Суреном.

В просторной приёмной девушка получила очередную дозу внимания: красивая секретарша встретила её ослепительной улыбкой, предназначенной для VIP-персон, и повторила:

— Пожалуйста, Степан Григорьевич вас ожидает.

Улыбнувшись в ответ, Оксана поправила причёску и куснула губы, чтобы они стали ярче. Сквозь двойную дверь она прошла в просторный, обставленный дорогой офисной мебелью кабинет. Сурен уже шёл ей навстречу, широко улыбаясь и расставив руки для объятия.

— Здравствуй, Барби! Ты все хорошеешь! Мне всегда радостно тебя видеть!

Он поцеловал Оксану в лоб и обе щеки, то ли по-дружески, то ли по-отечески.

Сурену Бабияну недавно исполнилось шестьдесят пять, он был на двадцать лет старше Оксаниного отца, а ей вполне годился в деды. Назвать его красивым или симпатичным было нельзя. Большая лысина, окружённая венчиком редких седых волос, морщинистый лоб, круглые, серые глаза, большой клювообразный нос, впалые щёки, тоненькие седые усики-стрелочки. Хотя он брился каждое утро, седая щетина пробивалась вновь очень быстро, создавая впечатление некоторой неряшливости, но тонкий запах дорогого одеколона вносил поправку: никакая это не неряшливость, а модная «шведская небритость», ради которой за баснословные деньги приобретаются специальные бреющие машинки. Дорогой костюм хорошо подобран к фигуре, отглаженная рубашка, слегка распущенный узел галстука — единственная вольность, которую он позволял себе в неофициальной обстановке.

Образ благообразного предпринимателя нарушал ледяной металлический взгляд серых зрачков, именно он, как ни странно, и являлся магнетически притягательным для Оксаны. И конечно, само имя Сурена Гаригиновича, хорошо известное в мире предпринимателей Тиходонска. И его слава донжуана… И умелая обходительность, невиданные прежде знаки уважения и внимания. И невиданная щедрость…

Он появился как джинн из сказки. Оксана стояла на троллейбусной остановке, когда рядом остановился огромный белый «Лендкрузер», оттуда вышел представительный, хорошо одетый, благоухающий необычными ароматами пожилой мужчина… Впрочем, нет. Загорелый Сурен не производил впечатления пожилого. Просто взрослый, зрелый человек. Или человек в возрасте. Очень обходительный и обаятельный, надо отдать ему должное. Он предложил подвезти девушку.

И хотя каждой девушке с детства внушают, что не следует садиться в машину к незнакомцам, в данном случае и машина, и незнакомец не внушали опасений. Больше того — располагали к интригующей и многообещающей прогулке. Оксана села в джип, приняла приглашение пообедать в одном из самых дорогих ресторанов города, прямо за столиком получила привезённую шофёром бархатистую тёмно-бордовую розу на длинной ножке, а после прекрасного обеда и интересной беседы Сурен завёз её в ювелирный бутик и купил кольцо с огромной матово-белой жемчужиной, которое до сих пор спрятано в её шифоньере, замотанное в ношеные колготки. Так начался их роман.

Оксане было лестно, что столь уважаемый и известный человек обратил на неё благосклонное внимание и искренне расположился к молоденькой, не знающей жизни студентке. Когда они входили в дорогой ресторан или принадлежащий Сурену ночной клуб, ореол его славы и значительности окутывал и Оксану. Это и перед ней распахивали тяжёлые двери, и перед ней расшаркивались, и ей предназначались любезные, часто заискивающие улыбки.

— Я уж думал, ты сегодня не придёшь, — Сурен бросил короткий взгляд на наручные часы. — Впрочем, ради тебя я готов перекроить свои планы.

— Меня задержал жених, — с достоинством произнесла Оксана. Знать себе цену и при каждом удобном случае её завышать девушку научил сам Сурен. — Он вернулся с преддипломной практики, и мы обсуждали планы на будущее.

— Ах да, — Сурен Гаригинович рассеянно махнул рукой. — Он ведь у тебя курсант-ракетчик… Военная жизнь, скитания по гарнизонам, общежития… Это не для Барби. Я бы не советовал тебе торопиться.