Наследница моря и огня - МакКиллип Патриция Анна - Страница 3

– Срок у Дие уже почти подошел.

Свинарка кивнула.

– Малыши все будут черненькие, как горшочки, ведь их отец – Темный Полдень.

Рэдерле отыскала взглядом роющегося в прошлогодней листве борова-отца, здоровенного потомка Полуденного Хегдиса. – Может, она и говорящего принесет.

– Может. Я все еще надеюсь. Но, наверное, волшебство ушло из их крови, и они теперь рождаются молчаливыми.

– Неплохо было бы, если бы некоторые анские владетели родились молчаливыми.

Брови свинарки шевельнулись, выражая внезапное понимание.

– А, началось!

– Что?

Свинарка оробела и отстранилась:

– Весенний совет. Не мое это дело, но не думаю, что ты ехала сюда верхом три дня лишь затем, чтобы установить, двоюродные мы с тобой или четвероюродные.

Рэдерле улыбнулась:

– Нет. Я сбежала из дому.

– Ты… Отец знает, где ты?

– Я предполагаю, что он знает все обо всем. – Она потянулась за новым стебельком. Странная осторожная тень вновь появилась у нее на лице; неожиданно она подняла глаза и встретилась с глазами свинарки. С мгновение серый взгляд в упор казался взглядом кого-то чужого – любопытствующим, оценивающим, таящим тот же вопрос, который она едва ли облекла в слова. Затем голова свинарки склонилась, она потянулась, чтобы подобрать желудь из развилки двух корней, и метнула его черной свинье.

Рэдерле негромко сказала:

– Илон…

– В нем причина того, что у тебя так хорошо выходят все пустячки, которым я тебя учу. В нем и в Мадир. И в твоем отце с его башкой.

– Может быть. Но… – Она отбросила от себя эту мысль и опять откинулась назад, вдыхая мирный воздух. – Мой отец способен увидеть тень в кургане, но мне не нравится, что у него рот, точно у моллюска. Лучше держаться подальше от этого дома. Зимой в нем было так тихо, что представлялось, как любые слова, которые мы произносим, тут же замерзают в воздухе. Казалось, зима никогда не кончится…

– Скверная была зима. Владетелю пришлось посылать за припасами в Аум, да еще и платить вдвойне, так как в Ауме тоже не шибко уродился хлеб. И стадо наше поубавилось; один из самых здоровенных боровов, Алойл…

– Алойл?

Свинарка вдруг слегка забеспокоилась.

– Ну да, Руд как-то упомянул о нем, и я подумала… Мне понравилось это имя.

– Ты назвала борова в честь волшебника?

– Он был волшебником? Я не… Руд не говорил. В любом случае он умер, как я о нем ни заботилась, а ведь сам владетель приходил и собственными руками помогал.

Лицо Рэдерле немного смягчилось.

– Да. Это то, чем Райт хорош.

– Это у него в крови. Он был очень огорчен из-за… из-за Алойла. – Она бросила взгляд на рукоделье собеседницы. – Может быть, тебе захочется сделать это чуть пошире, но понадобится оставить краешек, чтобы держать, когда будешь бросать.

Рэдерле уставилась на свою сеточку, мысленно представила, как та растет, а затем вновь уменьшается. Она снова потянулась за травой, и рука, едва коснувшись земли, ощутила ровный топот коней. Девушка вздрогнула и бросила взгляд в сторону деревьев.

– Кто это? Райт еще не уехал в Ануйн?

– Нет, он еще здесь. А ты не?.. – Она умолкла, видя, что Рэдерле поднимается, коротко выругавшись, – и тут владетель Хела и вся его свита выехали на поляну, распугав свиней.

Райт остановил своего скакуна перед носом у Рэдерле; вскоре подтянулись и его люди в бледно-зеленом с черным, удивленные неожиданной остановкой. Владетель воззрился на Рэдерле, его золотые брови тут же сложились в знак неодобрения, рот приоткрылся; Рэдерле заметила:

– Ты можешь опоздать на совет.

– Мне надо было подождать Элийу. Почему, во имя Хела, ты бегаешь в одних чулках среди моих свиней? Где твоя свита? Где…

– Элийу! – крикнула Рэдерле русобородому незнакомцу, который уже спешивался; счастливая улыбка, чуть только девушка побежала, чтобы его обнять, сделала его лицо опять знакомым.

– Ты получила флейту, которую я тебе послал? – спросил он, как только она повисла у него на плечах; смеясь, она кивнула.

– Так это ты ее послал? Ты сам ее смастерил? Она такая красивая, что я даже испугалась.

– Я хотел порадовать тебя и увидеть, но не…

– Я и не узнала тебя с этой бородой. Ты три года пропадал в Исиге. Тебе уже вот-вот пора… – Внезапно она остановилась, ее объятия стали крепче. – Элийу, ты принес какие-нибудь вести о князе Хедском?

– Прости, – ласково отвечал он. – Но его никто не видел. Я плыл от Краала вниз по реке на торговом судне; по пути оно раз пять останавливалось, и я потерял счет, сколько раз меня об этом спрашивали. Впрочем, есть кое-что, о чем я должен сообщить твоему отцу. – Он улыбнулся, прикоснувшись к ее лицу. – Ты всегда такая красивая. Как сам Ан. Но что ты делаешь одна среди свиней Райта?

– Я пришла побеседовать с его свинаркой. Она весьма мудрая и примечательная женщина.

– Она? – Элийу покосился на свинарку, которая глядела себе под ноги.

Райт мрачно заметил:

– Я думал, ты уже выросла и образумилась. Что за безрассудство – ехать сюда одной из Ануйна. Поразительно, как только твой отец… А он-то хоть знает, где ты?

– Вероятно, он об этом догадывается.

– Ты хочешь сказать…

– О Райт, если я веду себя как дурочка, это мое дело.

– Да ты взгляни на себя! У тебя такие волосы, что в них могли бы гнездиться птицы!

Ее рука невольно приподнялась, чтобы поправить волосы, затем упала.

– Это, – ледяным тоном сказала она, – тоже мое дело.

– Ты роняешь свое достоинство, приятельствуя с моей свинаркой, точно… точно…

– Ну, Райт, мы же с ней родственницы. Насколько мне известно, у нее столько же прав при ануйнском дворе, сколько и у меня.

– Я не знал, что вы в родстве, – с любопытством сказал Элийу. – А как это?

– Через Мадир. Она была бойкой женщиной.

Райт протяжно вобрал носом воздух.

– Тебе, – нудно произнес он, – пора замуж. – Он резко дернул поводья, поворачивая своего скакуна; вид его прямой грозной спины и суровая посадка вызвали у Рэдерле тревогу и стеснение. И тут же ей на плечо легла рука Элийу.

– Не огорчайся, – приветливо сказал он. – Хочешь поехать с нами? Я бы с удовольствием послушал, как ты играешь на той флейте.

– Отлично. – Ее плечи поникли. – Отлично. Если ты готов слушать. Но сперва скажи мне, что за вести ты привез от самого Исига, чтобы сообщить моему отцу?

– О! – В его голосе она внезапно расслышала благоговение. – Они касаются князя… Звездоносца.

Рэдерле проглотила комок. Можно было подумать, что даже свиньи расслышали это имя, их мощное фырканье сменилось затишьем. Свинарка подняла глаза.

– Ну так что?

– Мне кое-что рассказал Бере, внук Данана. Ты наверняка слышала повесть о Моргоне – о ночи, когда он достал меч из исигского тайника, о ночи, когда убил этим мечом трех Меняющих Обличья и спас себя и Бере. Мы с Бере одно время вместе работали, и он спросил у меня, кто такие были Властелины Земли. Я рассказал ему все, что знаю, и спросил, почему это его занимает. И тогда он объяснил мне, что слышал, как Моргон рассказывает Данану и Дету, что в Пещере Потерянных, куда кроме Ирта никто и никогда не входил, Моргон отыскал меч со звездами и меч этот вручили ему мертвые дети Властелинов Земли.

Свинарка выронила трубку. Неясным и скорым движением она поднялась, ошеломив Рэдерле. Отрешенность соскользнула с ее лица, словно маска, обнаружив силу и скорбь – свидетелей знания, не предполагаемого обычно в свинопасах. Она испустила вздох и крикнула: «Что?!»

Ее крик был подобен трескучей вспышке молнии в ясном небе. Рэдерле, тщетно зажимая уши руками, слышала, как этот крик пропал в пронзительном ржании перепуганных лошадей, вставших на дыбы, и возгласах сбившихся с дыхания мужчин, пытающихся совладать со скакунами. Затем раздался звук, не менее неожиданный и жуткий, чем крик свинарки: отчаянный и яростный протестующий вопль всего хелского свиного поголовья.

Рэдерле открыла глаза. Свинарка исчезла, как если бы ее сдуло с земли собственным криком. Громадное неповоротливое свиное стадо, визжа от боли и удивления, вставало на ноги, вслепую куда-то поворачивало, вздымалось, точно мощный вал; паника, точно рябь по воде, распространилась до самого дальнего его края, отсюда едва заметного. Рэдерле видела, как, закрыв глаза, вертятся колесом могучие боровы, как лес ощетинившихся спин поглощает маленьких поросят; как свиноматки, которым вот-вот предстоит опороситься, качаются из стороны в сторону. Лошади, напуганные внезапным шумом и натиском свиней, перестали слушаться всадников. Одна из них наступила на маленькую свинку, и вопль ужаса, испущенный обоими животными, разнесся по поляне, точно зов боевой трубы. Били копыта, звенели и хрипели голоса; стадо, девять сотен лет бывшее гордостью Хела, хлынуло вперед, увлекая с собой беспомощных коней и всадников. Рэдерле, вовремя отыскавшая неподобающее ее сану укрытие высоко на старом дубе, видела, как Райт тщетно пытается развернуть своего скакуна и добраться до ее дерева. Но его унесло с остальными. Заходившийся от смеха Элийу мчался в хвосте. Стадо схлынуло с поляны и пропало за дальними деревьями. Хотя шум понемногу стихал, у Рэдерле разыгралась головная боль. Оседлав толстый сук, она думала о том, что свиньи, чего доброго, добегут с Владетелем Хела и до самого Ануйна и ввалятся в Зал Совета. И смеялась до слез.