Нищий - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 37

Галька тихо скрипела под ногами — меня не было видно, но вот следы на берегу… Матрос нахмурил брови, и тут раздались удары — буц! буц! — двое в лодке обмякли, оглушенные. Матрос на берегу встрепенулся, хотел закричать — и тут я ударил его в подбородок хлестким крюком снизу — так, что его подбросило, и у меня заболела рука. Я выругался — сто раз говорено: бить надо или по мягким частям тела, или ногами. Только вот убивать его не хотелось… Надо было хоть платком руку обмотать, а то теперь, не дай бог, болеть будет или распухнет. Опять выругав себя за глупость, я пошел к лодкам.

Через несколько минут появились наши — они осторожно выглянули с небольшого обрыва. Я снял плащ — меня заметили, и все подтянулись к шлюпкам.

— Грузимся в две шлюпки, только вначале давайте свяжем матросов. Каран, надеюсь, ты их не убил?

— Нет, живы… надеюсь, — хмыкнул Каран и тоже снял плащ, появившись из ниоткуда.

— Надеюсь — это обнадеживает, — пробормотал я. — Быстрее, давайте быстрее — в любой момент могут появиться солдаты!

Тетушка Мараса, кухарка и двое мужчин вместе с пленными матросами, связанными причальными концами, разместились в одной шлюпке, мы — я, Каран и четверо охранников — в другой. Муж кухарки и второй мужчина сели на весла и потихоньку погребли вперед, следуя за нами. Мы же как группа захвата пошли первыми. Третью лодку прицепили за «группой поддержки», она шла на буксире сзади.

На шлюпе было все тихо, наблюдателя не было видно — никто не ожидал нападения, и потому службу несли совершенно раздолбайски — это меня обрадовало. Если бы наблюдатель заметил нас заранее…

Мы тихо пристали к борту судна и по болтающейся неубранной веревочной лестнице поднялись на палубу — полдела сделано. Если у них на борту были луки — они могли бы нас расстрелять еще на подходе. Из камбуза шел дымок — видимо, кок растапливал печь, готовясь кормить команду.

Мои люди рассыпались по палубе — перед началом я отдал приказ: по возможности никого не убивать, всех брать в плен. Ноги в мягких сапогах ступали тихо, и мы не поднимали шума. Я заметил люк в кубрик и показал глазами Карану. Тот понимающе кивнул, закрыл люк и заблокировал его снаружи. Мы прошли дальше, к капитанской каюте — капитан спал, понадеявшись, вероятно, на вахтенного матроса, а тот как был во сне, так и перешел в бессознательное состояние. Подумалось: таких вахтенных топить надо в море, из-за подобных ему раздолбаев и погибают люди.

Войдя в каюту капитана, я увидел на лавке, называемой кроватью, человека лет сорока пяти, с черной бородой, крепкого и решительного на вид — он выводил рулады, храпя как три грузчика после попойки. Достав из ножен меч, я направил его на капитана и похлопал его по груди. Он всхрапнул, проговорил что-то вроде:

— Что? Где? Прибыли уже? — Потом продрал глаза, увидел меня у постели, рванулся… и чуть не наткнулся на клинок.

— Тихо, капитан, тихо! Если вы не сделаете лишних движений, ничего не случится плохого. Не вставайте с места. Ваши люди все живы — только оглушены или заперты в кубрике внизу. Судно захвачено.

— Вы кто? — хрипло проговорил капитан. — Чего вам надо? Впрочем, понятно кто. Пираты недобитые. И что хотите?

— Мы хотим, чтобы вы отвезли нас туда, куда нам нужно, и потом мы вас отпустим. Клянусь. Нападение вашей эскадры сильно испортило нам жизнь, и нам надо убраться с острова. Вы нам навредили — вы нас и спасайте.

— Глупый вопрос, — угрюмо сказал капитан, — а если мы откажемся?

— Вы же не откажетесь, капитан? Это ваш шлюп или казенный?

— Казенный… ну и что? Я на службе.

— И вы готовы ради службы рискнуть своей жизнью? Теперь этот шлюп не казенный, он наш, вы в плену, мы диктуем условия. Если вы не согласитесь выполнять наши требования — будете убиты. Это же так просто… Поймите правильно — к вам никаких претензий или личных обид, просто нам хочется жить, а если для этого придется убить вас, мы сделаем это. Поднять парус мы сможем, уйти в море тоже. Стоит ли рисковать своей жизнью? Давайте-ка сюда свою саблю, кинжал и не ерундите, хорошо? Еще раз: обещаю, что, если вы будете благоразумны, с вами и вашей командой ничего не случится.

Капитан достал из-за кровати саблю, кинжал и бросил к моим ногам:

— Забирайте. Пока что — ваша победа.

— Пойдемте, скажете вашим матросам, чтобы спокойно восприняли ситуацию. Мы не хотим никому зла, но убьем каждого, кто будет бунтовать. Учтите это.

Капитан вышел из каюты впереди меня, я нес под мышкой его саблю и кинжал, а в правой руке держал обнаженный меч — ну так, для обозначения своих намерений. Мы прошли по покачивающейся палубе — шлюп качало на легкой зыби от поднявшегося ветерка, мои люди стояли, обнажив оружие.

— Господа! Капитан благоразумно решил не препятствовать нам в нашем путешествии, сейчас мы примем на борт остальных из нашей компании и трех матросов вашей команды, потом будем разговаривать со всей командой судна — вот как раз они уже и стучат снизу. Каран, принимай Амалона и остальных, а мы пока с капитаном побеседуем. Капитан, вы, наверное, в курсе, кого тут ловили ваши десантники? Я же видел, как у вас изменилось лицо при имени Амалона.

— В курсе… — Капитан тяжело посмотрел на меня, потом на поднимающегося на борт мага, женщин и слуг. — Только не думал, что встречусь с отравителем вот так…

— Капитан, ну не будьте идиотом, — резко сказал Амалон, услышавший последнюю фразу, — я никого и никогда не травил! Это наветы!

— Не знаю, да мне и наплевать. Нам сказали: поймать Амалона и какого-то Викора, вот мы и ловим.

— Викор — это я. Можно сказать, поймали, — усмехнулся я. — Видите, Амалон, а то мне даже как-то обидно было — вас ловят, а меня нет! Неужто я меньший государственный преступник?! — рассмеялся я.

— Молод еще, Викор! Вот дорастешь до моих годов, станешь настоящим преступником! Может, даже отравителем! — Амалон от души рассмеялся, потом откашлялся и сказал: — Капитан, не верьте всему, что вам вдалбливает в голову власть, не все так очевидно, как кажется.

— Да мне, в общем-то, плевать, кто вы есть на самом деле… лучше бы вас вообще не было. — Капитан мрачно глянул на стоящих рядом охранников, на меня с обнаженным клинком. — Выпускайте команду.

— Открой люк, — обратился я к одному из охранников, — выпускай по одному.

Матросы появлялись из люка, подслеповато щурясь и моргая — внизу было темно. Им быстро разъясняли существо положения, они пожимали плечами и принимали все как данность судьбы. Я не заметил особенных поползновений на героизм, поэтому успокоился и приказал:

— Капитан, поднимайте якорь, наш путь лежит на Кардизон.

— Да вы спятили! Это же одномачтовый шлюп, какой Кардизон?! У нас и запасов не хватит до него!

— Поднимайте якорь, выходите в море, потом решим.

Я задумался: может, и правда не хватит? А куда тогда идти? А если на Вантун? В империю нам точно нельзя… это сто процентов. Может, и правда на Вантун? Только вот как там нас встретят?

Якорь медленно показался из моря, весь в придонном иле, струйками на поверхность с него стекала грязная вода. На мачте появился парус, установленный командой, их было десять человек, вместе с теми тремя, что были захвачены на берегу. Фактически по два на каждого нашего бойца — слуги не в счет. Я все время посматривал — нет ли признаков бунта? Нет, пока все было тихо, матросы бегали, работали, тянули снасти — все как обычно. Шлюпки уже подняли на борт, вместе с упакованными пленными матросами, отлеживающимися под мачтой после нокаутов. Они были целы, вот только время от времени их тошнило, — сотрясение мозга, решил я.

— Амалон, можете полечить их?

Маг задумался:

— Полечить-то могу, но нужных снадобий у меня нет, в моих силах только облегчить им страдания, не больше.

Он подошел к лежащим матросам, по очереди возложил на них руки — скоро они успокоились, их перестало тошнить, и они заснули.

Амалон подошел ко мне:

— Сделал все, что мог. Устал… Надо что-то съесть — магия забирает много сил.