Мастер Загадок - МакКиллип Патриция Анна - Страница 15

На рассвете они выехали из Умбера и отправились прямо сквозь утренний туман, сворачивавшийся клубками, сиявший перламутровым блеском на фоне черных голых фруктовых садов. Снова начался дождь и сопровождал их всю долгую дорогу из Умбера в Кэруэддин. Моргон, скрючившийся на своей лошади, чувствовал, как сырость пробирает его до самых костей. Он переносил тяготы поездки рассеянно, смутно сознавал обеспокоенность Астрина, иногда устремляя мысли вперед, к неясному выходу из тьмы обрушившегося на него беспамятства. Наконец, сотрясаемый в седле приступом кашля, он ощутил, как недолеченная рана в боку стала жечь его адским огнем, и натянул поводья. Арфист Высшего опустил руку ему на плечо. Глядя на его спокойное худое лицо, Моргон глубоко вздохнул, но мгновенное непонятное узнавание проплыло в его мозгу и исчезло. Астрин подъехал к Моргону и арфисту и сказал:

– Уже почти приехали.

Старинная резиденция имрисских королей стояла недалеко от моря, в устье реки Тал, что текла на восток, беря начало из одного из семи Лунголдских озер, и пересекала весь Имрис. В ее глубоких водах стояли на якорях торговые корабли – целый флот с алыми и золотыми имрисскими парусами, точно стая разноцветных птиц.

Когда они скакали через мост, дозорный, завидев кавалькаду, поспешно устремился в распахнутые ворота и исчез за высокой, далеко тянущейся в обе стороны каменной стеной, за которой на холме возвышался дом, построенный Галилом Имрисским. Гордый фасад здания, крылья и башни оживляли прекрасные цветные орнаменты, выложенные из блистающих камней Властелинов Земли.

Они въехали в ворота и поскакали вверх по пологому подъему вымощенной булыжником дороги. Тяжелые дубовые ворота во второй стене были для них уже открыты. Миновав их, путники оказались во дворе, где слуги приняли у них лошадей и, как только всадники спешились, набросили им на плечи тяжелые меховые плащи. В полном молчании, не обращая внимания на хлещущий по лицам дождь, прошли они через широкий двор.

В королевском зале, облицованном гладкими сияющими камнями, горел камин, занимая чуть ли не половину стены. Люди подошли поближе к огню, скучились, дрожа и стряхивая капли дождя, не замечая никого вокруг себя. Гулкие шаги, отдававшиеся эхом в каменных стенах, заставили всех собравшихся в зале обернуться.

Хьюриу Имрисский, поджарый, ширококостный, с вымокшими под дождем волосами, вежливо наклонил голову перед Моргоном и приветствовал его:

– Добро пожаловать в мой дом. Я встречался с твоим отцом не так давно. Рорк, Дет, я у вас в долгу. Астрин…

Здесь он осекся, как будто бы слово, которое он выговорил, было слишком непривычным или горьким для его уст. Лицо Астрина оставалось замкнутым, словно запертая книга Ирта; его глаза смотрели без всякого выражения. Он казался неуместным в этом богатом зале. Да и изношенная одежда, в которой он проделал далекий путь, не гармонировала с роскошью и величием королевского зала.

Моргон, расстроенный словами Хьюриу об отце, которого не помнил, всем сердцем пожелал снова оказаться там, где им с Астрином было привычно, в маленьком домике у моря, где они сидели бы за столом, собирая вазу из осколков пурпурного и красного стекла. Он оглядел молчаливых, наблюдающих за ним незнакомцев в зале. Затем что-то привлекло его взгляд – в другом конце тронного зала находился предмет, пламенеющий на расстоянии, и Моргон повернулся к нему, чувствуя, что не только видит загадочное нечто, но и то, что этот предмет манит и притягивает его к себе.

Тихий звук вырвался из его горла. В колеблющемся свете факелов на столе стояла арфа. Форма ее была прекрасной – старинной работы, золотые узоры украшали отполированное дерево, инкрустированное изображениями лун и четвертей лун из слоновой кости. На корпусе арфы среди полных лун, обрамленных золотом, горели три красные как кровь звезды.

Моргон пошел к арфе, прислушиваясь к внутреннему голосу, который, как и мысли, и имя, снова, во второй уже раз уплывал из его памяти. Ничего больше не осталось в этом зале, только эти три пламенеющие звезды и его стремление к ним. Он подошел к столу, дотронулся до звезд на корпусе арфы. Пальцы его пробежали по струнам, и по залу разнеслись дивные, волшебные звуки. Любовь переполнила сердце Моргона и пробудила уснувшую на время память. Он повернулся, взглянул на молчаливую группу людей у камина. На спокойном лице арфиста колебались тени. Моргон сделал к нему шаг:

– Дет.

4

Никто в зале не пошевелился. Моргон, чувствуя, как мир легко и привычно становится на место, будто он очнулся после глубокого сна, новым взглядом посмотрел на массивные стены дома, на незнакомых людей, наблюдавших за ним, присмотрелся к драгоценностям, сверкавшим на их одеждах, на цепочки с двойными звеньями, указывавшие на ранг каждого из присутствующих. И снова повернулся к арфисту:

– Элиард…

– Я ездил в Хед, чтобы сообщить ему… что ты, вероятно, утонул. Он сказал – ты, должно быть, еще жив, потому что землеправление не перешло к нему. Вот я тебя и искал – от Кэйтнарда до Кэруэддина.

– А как ты… – Моргон умолк на полуслове, вспоминая, как пустой корабль кренился набок, как ржали лошади в трюме. – Как же мы оба это пережили?

– Пережили – что? – спросил Астрин. Моргон смотрел на него – и не видел.

– Мы плыли в Ан ночью. Я вез корону Певена Аумского в Ануйн. Команда вдруг исчезла. Мы попали в шторм.

– Команда – что? – переспросил Рорк.

– Они исчезли. Матросы, торговцы – в открытом море… В самую бурю корабль просто остановился, замер на месте и потонул вместе с зерном и животными.

Моргон опять умолк, будто вновь чувствуя, как хлещут его порывы безумного ветра, вспоминая, как кто-то, кто был им самим – и все-таки не им, – лежал на песке едва живой, лишенный имени, лишенный голоса. Он протянул руку, чтобы дотронуться до арфы. Потом, глядя на звезды, горящие под его пальцами, подобные тем, что были на его лице, потрясенный, резко спросил:

– Откуда же она взялась?

– Какой-то рыбак нашел ее минувшей весной, – ответил Хьюриу, – недалеко от того места, где жили вы с Астрином. Она была выброшена на берег. Рыбак принес ее сюда, потому что считал ее заколдованной. Никто не смог на ней играть.

– Никто?

– Никто. Струны были немыми, пока ты не дотронулся до них.

Моргон убрал руку от инструмента. Он увидел, как выражение благоговейного страха, мелькнувшее в глазах Хьюриу, повторяется в глазах Астрина. Когда они посмотрели на Моргона, он снова на мгновение почувствовал себя чужим себе самому. Моргон подошел к Астрину и тихо сказал:

– Спасибо тебе.

Астрин улыбнулся – впервые с тех пор, как Моргон с ним познакомился. Потом он посмотрел через плечо Моргона на Хьюриу:

– Этого достаточно? Или ты все еще собираешься судить меня за попытку убить землеправителя?

Хьюриу выдохнул:

– Достаточно. – Его лицо, выражающее упрямство, было темным подобием лица Астрина. – Но я буду тебя судить, если ты выйдешь из этого зала, не дав никаких объяснений по поводу убийства двух торговцев и угроз третьему из-за того, что тот увидел в твоем доме князя Хеда. По всему Имрису ходят о тебе нелепые слухи, я не желаю их множить.

– Зачем мне объяснять? Разве ты мне поверишь? Спроси князя Хеда. Что бы ты со мной сделал, если бы он не обрел голос?

Хьюриу пришел в состояние сильнейшего раздражения и повысил голос:

– А что же, по-твоему, я должен был делать? Пока ты сидел на другом конце Имриса, выкапывал черепки от горшков, Мерок из Тора вооружал прибрежные земли Имриса. Вчера он атаковал Меремонт. Ты был бы сейчас уже мертв, если бы я не послал Рорка и Дета, чтобы вытащить тебя из хижины, в которую ты забрался, как устрица в раковину.

– Ты послал Рорка и Дета…

– Да за кого ты меня принимаешь? Ты что, думаешь, я верю каждой небывальщине, которую слышу о тебе, – включая и то, что ты каждую ночь принимаешь обличье животного и распугиваешь скот?

– Что я делаю? – изумленно вскрикнул Астрин.