Арфист на ветру - МакКиллип Патриция Анна - Страница 47

– Нет.

– Я отправляюсь в Имрис. – Ее темные глаза упрямо смотрели в лицо матери, но говорила она спокойно. – Если не со стражами, то вместе с тобой.

– Нет.

– Мама, я больше не в страже. Я покинула ее, когда вернулась домой из Лунголда, и ты не вправе ожидать, что я стану повиноваться тебе не рассуждая. В Имрисе идут ужасные бои – почище, чем тот, в Лунголде. И я собираюсь...

– Ты моя земленаследница, – напомнила Моргол.

Ее лицо по-прежнему было спокойным, но Моргону передался страх, передались неумолимость и холод, подобный холоду херунских туманов, передались истинные чувства, охватившие Моргол при этой короткой беседе.

– Я беру всю стражу из Херуна на Равнину Ветров, – продолжила Моргол. – Вести их будет Гох. Ты говорила, что никогда больше не притронешься к копью, и я была благодарна тебе за это решение. Совсем не нужно, чтобы ты билась в Имрисе, и крайне нужно, чтобы ты осталась здесь.

– Не понимаю, почему ты вообще туда идешь, – напрямик сказала Лира, – но если тебе суждено погибнуть, я хочу быть рядом с тобой.

– Лира...

– Мама, таково мое решение. Повиноваться тебе больше не дело чести. Я сделаю все по-своему, а мне угодно ехать туда с тобой.

Пальцы Моргол небрежно заскользили по поверхности тяжелого кубка.

– Что же, – заметила она с неожиданным спокойствием. – Раз нет чести в твоих действиях, не будет и в моих. Ты останешься здесь. Не мытьем, так катаньем.

Веки Лиры затрепетали.

– Мама, – неуверенно возразила она, но Моргол прервала ее:

– Я, помимо прочего, Моргол. Херун в немалой опасности. И если падет Имрис, ты должна быть здесь, чтобы защитить его чем и как сможешь. Если мы вместе найдем свой конец в Имрисе, это будет страшным бедствием для Херуна.

– Но почему идешь туда ты?

– Потому что идет Хар, – мягко ответила Моргол. – И Данан. И Мэтом. Землеправители Обитаемого Мира, вынужденные биться в Имрисе за спасение Обитаемого Мира.

Или даже есть какая-то более веская причина. Целая головоломка из загадок лежит в сердце нашей земли. И я хочу увидеть, как она будет разгадана. Даже ценой жизни. Мне нужны отгадки.

Лира молчала. Лица – ее и Моргол – в мягком свете были почти неотличимы – утонченные, четко очерченные, прекрасные. Но золотые глаза Моргол скрывали ее мысли, глаза же дочери были открыты каждой вспышке огня и любой боли.

– Арфист мертв, – прошептала она. – Если это та разгадка, которую ты ищешь.

Моргол опустила глаза. Миг спустя она пошевелилась и быстро потянулась, чтобы коснуться щеки дочери.

– В мире куда больше неразрешенных вопросов, чем этот, – тихо сказала она. – И почти все они куда важнее.

Брови на ее лице сошлись, словно от внезапной необъяснимой боли.

– Загадки без разгадок могут оказаться поистине ужасны, – добавила она миг спустя, – но с некоторыми из них можно жить. Другие же... Ирт считает: то, что совершит на Равнине Ветров Звездоносец, жизненно важно.

– И он считает, что тебе тоже нужно быть там? И если Равнина Ветров так важна, то где же сам Высший? Почему ему безразлична судьба Звездоносца и всего нашего мира?

– Не знаю. Может быть, Моргон и ответит на некоторые из этих вопросов...

Внезапно она подняла голову и увидела его, тихо стоявшего в тени, в то время как собственные его мысли были далеко.

Она улыбнулась и протянула руку в знак приветствия. Ирт чуть сдвинулся в сторону, видя, возможно, ее глазами, как Моргон неспешно подходит к столу. На миг Звездоносец увидел старого чародея как нечто сродни туманам и каменным кладбищам Херуна, которые его разум смог исследовать и постичь. Он сел, и тут лицо старого волшебника словно само стало исследовать его глаза. Моргон молча склонил голову перед Моргол.

– Ты нашел там то, что искал? – спросила она.

– Да. Столько, сколько смог вынести. Как долго я отсутствовал?

– Около двух недель.

– Две... Так долго. Были новости?

– Очень мало. Торговцы из Хлурле попросили все оружие, которое мы только можем отдать, чтобы везти его в Кэруэддин. Я наблюдала за туманом, движущимся на юг из Остерланда. И наконец сегодня поняла, что это такое.

– За туманом? – Моргон вспомнил испещренную шрамами ладонь Хара, развернутую к алым отсветам пламени, – Туры? Хар ведет в Имрис туров?

– Сотни их мчатся по лесам в том направлении.

– Они непревзойденные бойцы, – заметил Ирт. Он произнес это как человек, не желающий спорить. – И им не страшна имрисская зима.

– Ты знал. – Спокойствие Моргона рухнуло в один миг. – Ты мог бы остановить их. Рудокопов, туров. Стражей Моргол. Почему ты влечешь столь уязвимые, недостаточно подготовленные войска через Обитаемый Мир? Ты-то слеп, но остальным предстоит увидеть чудовищную резню на поле боя. Люди и звери...

– Моргон, – мягко возразила хозяйка, – Ирт не принимает за меня моих решений.

– Ирт...

Моргон осекся, скользнул ладонями по лицу, пытаясь воздержаться от бесполезного спора. Ирт поднялся, снова привлекая к себе взгляд Моргона. Чародей неуклюже перелезал через подушки поближе к огню. Наконец он встал перед очагом и склонил голову. Моргон видел, как внезапно сомкнулись его руки, покрытые шрамами, узловатые от слов, которых он не мог выговорить, и подумал о руках Дета, вывернутых болью и озаренных пламенем. И тогда он услышал эхо, донесшееся до него из тихой херунской ночи, в которую он нашел неожиданный и краткий покой у костра арфиста. Все, что привязывало его к Дету, к соколу, его жажда и его непостижимая любовь, – все это внезапно захлестнуло его. Наблюдая, как свет и тени пытаются придать законченность суровому слепому лицу, он понял, что вот-вот отдаст все – туров, стражей Моргол, землеправителей, весь Обитаемый Мир, – отдаст в эти израненные, искалеченные руки в обмен на место в тени сокола. Это знание дало ему удивительное спокойствие. Он склонил голову и устремил взгляд на свое темное отражение в отшлифованном камне. Наконец Лира, внимательно посмотрев на него, вдруг спохватилась:

– Да ты небось голоден?

Она налила ему вина.

– Я принесу чего-нибудь горячего.

Моргол следила, как дочь пересекает зал своей проворной и легкой походкой. Вид у хозяйки был усталый, как никогда прежде.

– Рудокопы, – сказала она Моргону, – туры и мои стражи могут показаться бесполезными в Имрисе, но, Моргон, землеправители отдают все, чем обладают. Ничего другого мы сделать просто не можем.

– Понимаю. – Взгляд его устремился к ней. Он знал о ее смятенной любви по воспоминаниям и вдруг произнес, желая дать ей немного утешения в обмен на все, чего она не пожалела для него: – Гистеслухлом говорил, что ты ждала Дета близ Лунголда. Это так?

Моргол вздрогнула от неожиданности, услышав его вопрос, и кивнула.

– Я думала, что он может прийти в Лунголд. Это было единственное место, не заказанное ему. И я могла бы спросить его... Моргон, мы с тобой оба устали, а он мертв. Не следует ли нам...

– Да, он умер. Умер за тебя.

Она изумленно посмотрела на Моргона.

– Моргон, – прошептала она.

– Это правда. Рэдерле могла бы подтвердить. Или Ирт... Он был там.

Волшебник обратил к нему светлые сожженные глаза, и голос Моргона задрожал. Однако он все-таки возвратил арфисту разгадку его жизни без ответа, ничего не требуя взамен.

– Гистеслухлом предложил Дету выбор: взять в заложники Рэдерле или тебя, в то время как сам он потащит меня с собой к горе Эрленстар. Дет предпочел умереть. Он вынудил Гистеслухлома убить его. У Дета не было ко мне сострадания... Может быть, потому, что я обошелся бы и без него. Но тебя и Рэдерле он просто любил.

Моргон остановился, тяжело дыша и с состраданием наблюдая, как Моргол уронила лицо на руки.

– Я причинил тебе боль? Мне не хотелось...

– Нет.

Она плакала, Моргон видел это отчетливо, и он проклинал себя за несдержанность. Ирт по-прежнему наблюдал за ним. Моргон подумал: а как волшебник видит их сейчас – лицо Рэдерле пропало под волосами и глаза ее были скрыты. Чародей как-то странно выбросил раскрытую ладонь к свету, словно что-то кидал Моргону, потянулся, тронул воздух за спиной Звездоносца – и звездная арфа выскочила из ничего прямо в его руки.