Сассинак - Маккефри Энн - Страница 16

— Да, сэр.

Сассинак словно окаменела. Не может быть, чтобы они обсуждали похороны Абе — время должно остановиться и позволить ей разобраться во всем. Но время не останавливалось. Коммандер поговорил с полицейским офицером, сидевшим за столом, и Сасс вызвали в лабораторию. Длинноносая машина взяла образцы каждого пятнышка на ее форме — лаборант заявил, что анализ крови, ткани и клеток кожи нужен для опознания тех, кто с ней дрался.

Покинув лабораторию, Сасс увидела лейтенант-коммандера Баррина, поджидавшего ее со сменой одежды; он же проводил ее в квартиру Абе. Там уже находился другой офицер Флота, который сидел за компьютером, занимаясь уведомлениями о смерти Абе и дате похорон. Сасс ожидало множество посланий; двое ее однокашников хотели повидаться с ней перед отбытием по новому назначению.

Сасс поняла, что офицеры и друзья Абе могут оказать ей немалую помощь.

Они знали, какие документы нужно найти и где их искать, какие формальности ей предстоит выполнить. Отправится ли похоронная процессия из Академии или из соседней флотской базы? Будет ли проводиться служба по обычному воинскому обряду или с какими-то изменениями? Кто-нибудь из пришедших всегда находил нужный ответ. Они приносили продукты и проследили, чтобы Сасс не сидела голодной, кто-то принимал сообщения по компьютеру, открывал двери пришедшим, отваживая тех, кого Сасс не хотела видеть, и устраивал так, чтобы она могла побыть несколько минут наедине с самыми близкими друзьями. Кто-то напомнил ей обратиться с просьбой об отсрочке прибытия на место службы: она должна будет оставаться на Регге еще около недели до окончания расследования. Ее смятая, испачканная форма исчезла и вскоре вернулась чистой и глаженой. Все это проделывалось быстро и незаметно, как будто Сасс была важной персоной, а не просто лейтенантом, только что закончившим учебу.

Абе говорил своей воспитаннице, что она никогда не останется без помощи, пока служит во Флоте. Теперь Сасс понимала всю правоту его "слов.

Возможно, ей предстоит потерять друзей, но она никогда не потеряет Флот.

Никакой враг не сможет убить их всех.

Но это ощущение безопасности не сделало похороны Абе менее тяжкими.

Полиция предоставила ей возможность побыть наедине с телом, но она отказалась, скрывая свой страх. Коснуться мертвого тела любимого человека?

Перед ней мелькнуло лицо ее сестрички Лунзи, которую она держала в своих объятиях на причале. Тело Абе, завернутое в темно-голубой саван, доставили в морг Академии флотские солдаты. Сасс не хотелось знать, как его будут готовить к похоронам. Она пробежала глазами документы и сразу их подписала.

Тело унтер-офицера Флота, находившегося на службе или в отставке, должно быть открытым для доступа в течение одного дня. Сасс против этого не возражала: у Абе было много друзей, хотевших отдать ему последний долг.

Задрапированный флагом гроб покоился на ритуальном орудийном лафете в боковой часовне. Мужчины и женщины, большей частью в форме, один за другим проходили мимо, пожимая руку Сасс. Она заметила, что некоторые клали ладонь на флаг. Двое из них были вефты. Это удивило ее — Абе никогда не рассказывал ей о своих друзьях вефтах.

Сама церемония — древний ритуал воздаяния почестей умершему боевому товарищу — потребовала от Сасс всей сдержанности и самоконтроля, которым научил ее Абе. Но даже эта простая роль была для нее слишком тяжелым бременем. Гроб несли другие — она несла свою любовь и признательность.

Друзья потеряли друга — она же всю связь с прошлым. Ей вновь предстояло начинать жизнь заново, и теперь даже Флот не мог ее утешить.

Но Сасс не опозорила Абе. По ее щекам катились положенные слезы, а с языка слетали положенные ответы. Слова заупокойной службы, куда более древние, чем первый полет человека в космос, утешали лучше, чем это могли сделать люди.

— Из бездны я взываю к Тебе, Господи… — Голос капеллана нарушил молчание, последовавшее за вступительным гимном.

— Услышь мой голос. Боже, — отозвались присутствующие.

Никого во Флоте особенно не интересовало, какие верования обусловили использование этих слов в подобных случаях, но узы веры в любовь, в честность и преданность разделяли абсолютно все. Старинный ритуал продолжался:

— Да снизойдут уши Твои к голосу моей жалобы…

Сасс подумала об убийстве, и жажда мести на момент изгнала горе из ее сердца. Когда-нибудь она узнает — кто, как и почему, и… Слушая фразы о спасении, которое влечет за собой милосердие, она не думала ни о том, ни о другом.

Чтение продолжалось, и на его фоне в ушах Сасс зазвучали слова гимна, который Абе просил исполнить на своих похоронах, с его могучими возгласами: «Чтобы нам не забыть!» Сассинак сидела, вставала, опускалась на колени вместе с остальными, чувствуя на себе их взгляды. Слова «прах к праху…» прозвенели у нее в ушах спустя много времени после того, как их произнес капеллан, теперь благословлявший присутствующих. Музыка зазвучала вновь — на сей раз это был гимн Флота.

«Отец извечный, силу дай…» У Сасс стиснуло горло — она не могла произнести слова, вызывавшие слезы у нее на глазах.

Траурная процессия двинулась через мощеный передний двор Академии. На всех зданиях были приспущены флаги. За большими воротами, выходящими на широкую улицу, где курсанты не пропускали транспорт, поджидал архаичный катафалк, запряженный вороными лошадьми. Сасс сконцентрировала внимание на лошадях — на пряжках их сбруи, на медных табличках с печатями Флота… Как нелепо, что для похорон космонавтов используют катафалки, запряженные лошадьми.

Но когда они пешком следовали за катафалком к причалу, это не выглядело нелепым. Каждый их шаг, каждый звук лошадиных подков казался вполне подобающим случаю. Старинный неторопливый церемониал среди современной суеты являлся данью уважения к покойному. Как единственный родственник Абе, Сасс шла за катафалком одна — друзья Абе держались позади.

На набережной офицер подал сигнал оркестру, и тот заиграл музыку, которую Сасс никогда не слышала, но тем не менее сочла вполне приемлемой.

Строгая и суровая, но не угрюмая, она словно передавала свое настроение людям в процессии. На всех кораблях, пришвартованных поблизости, офицеры и матросы стояли по стойке «смирно», а флаги были приспущены до середины мачт. Среди кораблей выделялся стройный и аккуратный «Карли Пирс» — ветеран двух битв с речными пиратами в ранние дни истории Регга, до того как он стал штаб-квартирой Флота. Процессия остановилась — со своего места за катафалком Сасс видела почетный караул, формирующий проход к трапу.

Послышалась барабанная дробь, и гроб извлекли из катафалка. Сасс последовала за гробом к трапу. Этот маленький путь показался ей бесконечным…

Теперь все собрались на палубе — гроб установили на подготовленной раме, а снятый с него флаг развернули; он был неподвижен, несмотря на ветерок. Сасс смотрела на воду, подернутую серебристо-голубой рябью. Она едва заметила, как корабль отчалил и почти беззвучно заскользил по волнам гавани, огибая островок в проливе. Он остановился перед утесами островка, и капеллан произнес последние слова молитвы:

— Даруй ему вечный покой, Господи.

— И вечный свет да воссияет над ним, — присоединились голоса остальных.

Капеллан отошел в сторону; офицер скомандовал караулу «смирно», и три громких залпа отозвались в утесах звучным эхом. Птицы с криками взвились со скал, размахивая белыми крыльями. Сасс стиснула зубы — наступил самый тяжелый момент. Она старалась не смотреть на наклонившуюся раму и на медленное неуклонное движение гроба в сторону ожидающего его моря.

Словно с неба послышались звуки горна. Отбой… Сассинак невольно поежилась. Под эти звуки заканчивался каждый ее день в течение последних четырех лет. Это означало закат солнца, тушение света, ожидание следующего дня — но сейчас это был только конец. Сасс снова ощутила ком в горле; слезы жгли ей глаза. Никто не играл отбой для ее родителей, сестры и брата, для других людей, погибших или брошенных умирать на Мириаде. Никто не играл отбой для рабов, не выдержавших тягот рабства. Она понимала, как никогда прежде, что легко могла оказаться еще одним неизвестным и непохороненным мертвым телом на Мириаде или в бараке для рабов…