Шпионаж - Берндорф Ганс Рудольф - Страница 26

На августовском рассвете 1915 года Эдит Кавелль была расстреляна.

В английском судебном журнале 30 января 1919 года Роберт Арч писал:

«Наступит время, когда мы признаем, что мисс Кавелль добровольно поставила на карту свою жизнь и умерла героически. И если уж говорить об «убийстве», то она была убита так же, как тысячи людей, погибших в честном бою в открытом поле».

ШПИОНАЖ, РЕШИВШИЙ ВОЙНУ

В истории всех войн Европы не было ни одного столь громкого дела, как шпионаж английского агента Александра Цека. Деятельность этого молодого шпиона сыграла решающую роль в судьбах европейских народов в том отношении, что благодаря ей союзники выиграли войну.

Благодаря этому шпиону английская разведка могла совершить то, равное чему трудно вообще найти в истории разведывательной службы.

В конце февраля 1917 года телеграфное агентство Рейтер опубликовало сообщение, что заокеанским странам, равно как и союзникам, еще до вступления Америки в мировую войну стало известно подлинное содержание письма германского статс–секретаря Циммермана германскому послу в Мексике фон Экарту. Письмо это будто бы было следующего содержания:

«Берлин, 19 января 1917.

С первого февраля мы начинаем вести подводную войну в самых широких размерах. Тем не менее Америку имеется в виду удерживать от войны. Если бы усилия наши в этом направлении были бы безуспешны, мы заключим союз с Мексикой на следующих условиях. Мы будем считать ее и в войне нашей союзницей и заключим мир. Мы могли бы предоставить ей за это финансовую помощь и постараться возвратить ей утерянные ею в 1848 г. области Новой Мексики и Аризоны. Выработка подробностей этого плана предоставляется на ваше усмотрение. Вам поручается под строжайшим секретом позондировать на этот счет мнение Каранцы и, как только он узнает, что с Америкой также нам не миновать войны, намекнуть, что недурно было бы ему взять на себя инициативу начать переговоры с Японией о союзе, довести их до благоприятного конца и тогда немедленно же предложить свое посредничество между Германией и Японией. Обратите внимание Каранцы на то, что начало нашей беспощадной подводной войны делает возможным обессилить Англию и привести к миру в течение нескольких месяцев.

Циммерман».

Опубликование этого письма вызвало бурю негодования во всей Европе. Выходило, что Германия замышляла комплот против еще одной нейтральной державы и хотела вовлечь Японию в войну против Англии. Американская пресса, стоявшая за войну, живыми красками изображала опасность, всегда скрыто угрожавшую южноамериканским республикам. Так, например, в печати раздавались голоса, что, по давнишнему убеждению руководящих американских военных кругов, нападение Японии на Америку, по всей вероятности, произойдет через мексиканскую территорию в долину Миссисипи, чтобы разделить страну на две части. Самым существенным, однако, было то, что тотчас за получением сведений об этом письме германского статс–секретаря посланнику в Мексике, т. е. в январе 1917 г., американский кабинет стал усиленно настаивать на вмешательстве Америки в мировую войну.

Положение американского правительства было в высшей степени затруднительным: общественное мнение Америки оказывало на него усиленное давление ввиду того, что как Франция, так и Англия в любой момент могли опубликовать текст германского предложения, а с другой стороны, американская общественность весьма косо смотрела на все, происходящее у мексиканской границы, а тут грозил еще японский призрак.

После опубликования положения дела агентством Рейтер, американцы узнали, что текст сообщения германского статс–секретаря каким‑то путем попал в руки врагов. В Германии это повлекло за собою страшную общую депрессию. Непосредственно за этим разоблачением статс–секретарь Циммерман ответил по этому поводу на известный запрос в рейхстаге. По его словам, было совершенно непонятно, каким путем текст этого письма мог попасть в руки американцев, так как отправлено оно было под самым секретным шифром.

В рейхстаге долго ломали голову о возможности предательства, но Циммерман умолчал о том, каким именно путем он снесся с мексиканским посольством. Все были уверены, что сделал он это письменно.

Георг Бернар так говорил об этом в своей передовой в «Фоссише цайтунг»: «В кругах журналистов существует мнение, что письмо это, по всей вероятности, было похищено у курьера правительства, по дороге в Мексику. Мы желали бы, чтобы подобная возможность впредь была бы исключена. Мы вообще не допускаем мысли, что подобная корреспонденция могла быть поручена — и еще в письменной форме — какому бы то ни был курьеру — даже самому надежному».

Конечно, Георг Бернер не мог знать, как он ошибался. Ведь сообщение статс–секретаря не было письменным и не посылалось ни с каким курьером. Оно было передано на американский континент совсем иным путем…

* * *

В самом начале оккупации Бельгии германскими войсками в один богатый дом в центре Брюсселя вселился офицер немецкой комендатуры. Принадлежал этот дом очень зажиточному австрийскому фабриканту по фамилии Цек, который жил там с англичанкой–женой и молодым сыном Александром.

Как только офицер устроился на новом месте, к нему в комнату заглянул сын хозяина дома и сказал, что хочет сообщить об одном серьезном деле. Офицер отнесся к молодому человеку с вниманием и узнал из его рассказа, что тот, занимаясь опытами с беспроволочным телеграфом, сконструировал особый приемник с антенной, которую установил на чердаке дома. Поэтому он просит офицера немедленно информировать комендатуру о наличии антенны, так как опасается, что его могут заподозрить в шпионской деятельности.

Офицер успокоил молодого человека и попросил разрешения взглянуть на аппарат.

На следующий день офицер поведал своему приятелю из электротехнической роты о том, что он увидел в кабинете и мастерской Александра Цека, а затем предложил зайти в гости и взглянуть на аппарат самому.

Ознакомившись с работой молодого изобретателя, офицер–электротехник установил, что Александру Цека действительно удалось соорудить такой приемник, который не был еще известен в германских войсках. Да и вообще аппарат Цека по тем временам представлял собой нечто совершенно новое, он был в состоянии принимать как на самых коротких, так и на длинных волнах.

О своих наблюдениях и результатах ознакомления, как с аппаратом, так и с самим молодым изобретателем он доложил начальству и предложил обсудить, нельзя ли использовать этого молодого человека, по–видимому, обладающего исключительно обширными познаниями в технике беспроволочного сообщения и радиотелеграфа.

Военные власти в Брюсселе произвели негласное и подробное дознание о молодом Цеке. Выяснилось, что отец его был очень богатым австрийским фабрикантом, принадлежавшим к лучшим кругам венского общества, принимался даже при австрийском дворе. В силу своих строго национальных убеждений, он был известен как ярый патриот и в политическом отношении был более чем безупречен. Точно такою же была и его супруга, хотя родом она была англичанкой, но вполне ассимилировалась уже со своей новой австрийской родиною и политически тоже была вполне благонадежна.

Проводимое расследование стало каким‑то образом известно влиятельным кругам Австрии. Вскоре брюссельский генерал–губернатор получил из Австрии запрос о причинах расследования. Вместо генерал–губернатора ответило германское командование. Оно объяснило, чем вызван интерес к семье Цека, а затем спросило, возможно ли воспользоваться знаниями сына этой уважаемой семьи и призвать его к исполнению обязанностей, которые сопряжены с важными военными тайнами.