Песни Перна - Маккефри Энн - Страница 6

– Но ведь я – девочка, и с этим ничего не поделаешь.

– Из тебя вышел бы отличный крепкий парень, – не слушая ее, продолжал Петирон.

– Что плохого в том, что из меня выйдет отличная крепкая девушка? – полунасмешливо, полусердито осведомилась Менолли.

– Ничего. Разумеется, ничего, – улыбнулся Петирон, похлопывая ее по руке. Менолли кормила старика обедом – его пальцы так чудовищно распухли, что он не мог удержать даже самую легкую деревянную ложку. – Главный арфист – справедливый человек, с этим не сможет поспорить никто на Перне. Он меня послушает. Он знает свои обязанности, а я, в конце концов, – один из старейшин Цеха и стал им еще раньше него. Все, чего я от него хочу – прослушать тебя.

– Так вы правда послали ему те песни, которые велели мне записать на вощеной дощечке?

– Конечно, правда. Поверь, детка, я сделал для тебя все, что мог. Старый арфист вложил в эти слова столько чувства, что у Менолли не оставалось никаких сомнений – он выполнит свое обещание. Бедный милый Петирон… В последнее время память стала ему отказывать, он так же плохо помнил вчерашние события, как и дела давно минувшие.

«А теперь он ушел в вечность, – сказала себе Менолли, ощущая как покалывает мороз мокрые от слез щеки. – И я никогда-никогда его не забуду».

На лицо ее упала тень от распростертых отрогов Полукруглого. Ладья входила в родную гавань. Девочка подняла голову. Высоко в небе она заметила крошечный силуэт летящего дракона. Какая красота! И как это в Бендене узнали? Хотя навряд ли. Скорее всего, дракон несет свою обычную стражу. Теперь, когда Нити стали падать в самое неожиданное время, драконы часто появлялись над Полукруглым, который лежал в стороне от оживленных путей, за непроходимыми болотами, окружавшими Нератский залив. И все равно здорово, что именно сейчас дракон парит над Полукруглым холдом; Менолли восприняла его появление как последнюю дань покойному арфисту.

Гребцы подняли из воды тяжелые весла, и ладья плавно скользнула к своей стоянке, что находилась в дальнем конце пещеры. Форт и Тиллек могут сколько угодно кичиться тем, что они – старейшие морские холды, все равно только в Полукруглом есть Корабельная пещера, способная вместить всю рыболовную флотилию, укрыть ее от непогоды и Нитей.

Здесь свободно встают три десятка лодок, да еще остается место для сетей, ловушек и переметов. Поодаль на специальных подставках развешивают для просушки паруса. Есть и выступ на мелководье, где днища чинят и очищают от водорослей и ракушек. Дальний конец необъятной пещеры опоясывает широкий каменный уступ – там корабельщики холда строят новые суда, когда накопится достаточно материала. Позади, в небольшой смежной пещерке хранят бесценную древесину – сушат на высоких полках, гнут по шаблонам набор.

Погребальная ладья мягко коснулась причала.

– Прошу, Менолли! – протянул ей руку загребной. Менолли смутилась: девочкам ее возраста никто не оказывал подобной учтивости – и уже собралась было спрыгнуть на берег, но увидела в глазах моряка уважение, адресованное лично ей. И рука, на которую она оперлась, ободряюще сжала ее ладонь. То был знак благодарности за исполненную погребальную песнь. Остальные гребцы выстроились вдоль борта, ожидая, пока она сойдет. И хотя девочку душили слезы, она гордо распрямила плечи и с достоинством ступила на каменный причал. Повернувшись, чтобы выйти из пещеры на берег, она увидела, что остальные лодки уже прибыли и быстро высаживают примолкших пассажиров. Отцовская лодка, самая большая во всем Полукруглом, тоже стояла у своего причала. Перекрывая скрип дерева и гул голосов, над водой разносился зычный бас Януса.

– Пошевеливайтесь, ребята! Поднимается попутный ветер, да и рыба после трехдневного шторма должна здорово клевать!

Мимо девочки с топотом пробегали гребцы, спеша к своим лодкам. «До чего же несправедливо, – подумалось Менолли, – Петирон так долго служил холду верой и правдой, и вот уже все о нем и думать забыли…» Но жизнь идет своим чередом. Нужно успеть наловить побольше рыбы, чтобы долгие зимние месяцы не сидеть впроголодь. И когда в холодное время выдаются ясные деньки, неразумно тратить время попусту.

Менолли ускорила шаг. Ей еще предстояло обойти всю Корабельную пещеру, а она уже продрогла до костей. К тому же девочке хотелось попасть в холд раньше матери, чтобы та не обнаружила пропажи барабана. Мави так же не терпела расточительности, как Янус безделья.

Да, печальное событие собрало нынче обитателей Полукруглого.

Женщины, дети и слишком старые для рыболовного промысла мужчины неспешным шагом, как приличествовало случаю, потянулись к выходу из пещеры. Разбившись на небольшие кучки, они направлялись к своим жилищам, располагавшимся в южном полукружии береговых скал.

Менолли увидела, как Мави распределяет детей по рабочим командам. Теперь, когда в холде нет арфиста и некому разучивать с ребятишками обязательные песни и баллады, лучше занять их работой, чтобы не болтались без дела. Пусть-ка уберут с берега мусор, оставшийся после шторма.

Может быть, небо все еще ясное, и всадник по-прежнему кружит над бухтой на своем коричневом драконе… Но ветер крепчал, и Менолли все сильнее дрожала от холода. Скорее бы оказаться на просторной кухне холда, ощутить тепло очага, в котором ярко пылает огонь, выпить кружку горячего кла! Ветер донес до нее голос старшей сестры Селлы:

– С какой это стати, Мави, она будет бездельничать, а я…

Менолли проворно спряталась за спинами взрослых, вовремя избежав зоркого взгляда матери. Уж Селла-то ни за что не упустит случая напомнить родителям, что Менолли больше не нужно ухаживать за старым арфистом. Перед девочкой ковыляла компания престарелых тетушек; одна из них оступилась и теперь жалобно призывала на помощь. Менолли бросилась к старушке и поддержала ее под локоть, выслушав в ответ шумные изъявления благодарности.

– Только ради Петирона притащилась я на море в такую холодину. Вечный ему покой! – продолжала тетушка, с неожиданной силой вцепившись в Менолли. – А ты, Менолли, добрая детка. Ведь ты – Менолли, верно? – Старушка подслеповато прищурилась. – А теперь отведи-ка меня к дядюшке, надо же ему рассказать, раз у бедняжки нет своих ног, чтобы самому все увидеть.