Темный любовник - Уорд Дж. Р. - Страница 3

— Отпусти ее.

Похрюкивая, белобрысый выпустил ее руки и стал выбирать местечко поудобнее, чтобы насладиться зрелищем.

Стопроцентный Американец шарил по ее телу грубыми ладонями, Бэт боролась с тошнотой и пыталась удержать в желудке печенье. Пока длинный занимался ее грудью, она потихоньку расстегнула ему брюки.

Дышать было тяжело, длинный теперь крепко держал ее за горло. Но, когда Бэт погладила его потайное местечко, застонал и ослабил хватку.

Железной рукой она скрутила мошонку, он дернулся, как от удара током, скрючился и получил в нос коленом. Адреналин хлынул в кровь. Она была готова изувечить и второго подонка, но тот лишь стоял в стороне и глазел, разинув рот.

— Чтоб вы сдохли, сволочи!

Бэт кинулась вон из переулка, пытаясь застегнуть разлетавшиеся полы блузки. Не помня себя, добежала до дома. Руки тряслись, ключ не попадал в замок. Добравшись до ванной, Бэт посмотрела на себя в зеркало. По разбитому лицу ручьями текли слезы.

Буч О'Нил патрулировал район, когда в машине включилась рация и он получил новый вызов: потерпевший мужчина, без сознания, но дышит, — в переулке, недалеко от него.

А сколько времени-то? Десять часов; да, веселье начинается. Пятница, вечер, начало июля, у молокососов каникулы. Добро пожаловать на праздник дураков! Этот пацан либо перебрал, либо кто-то вправил ему мозги. Второе вернее.

Нужно напомнить диспетчеру, что Буч работает в убойном отделе и жертвы мордобоя — не его профиль. На нем и так два незакрытых дела — утопленник и жертва наезда, — а начальство вечно норовит еще что-нибудь повесить. Впрочем, лучше уж на работе гореть, чем в квартире киснуть. Никто его дома не ждет, кроме грязной посуды и неубранной постели.

Он включил сирену, нажал педаль газа и подумал: «Let's hear it for the boys of summer»[1].

Глава 2

Рэт медленно шел по клубу и с ухмылкой смотрел, как завсегдатаи «Скримера» вжимаются в стены, уступая ему дорогу. В воздухе распространялся запах паники и животного страха. Он вдохнул поглубже: знакомый аромат щекотал ноздри.

Быдло, тупое человеческое стадо.

В клубе царил полумрак, но даже слабый свет причинял боль, темные очки не помогали; он закрыл глаза. Зрение было настолько слабым, что проку от него все равно не было. Рэт умел жить в полной темноте и доверял своим ушам. За ревом музыки он различал шарканье ног, шепот за столиками, звон разбитого стакана. Он шел вперед, не разбирая дороги; если на пути встречалось препятствие — отшвыривал его в сторону.

Дариуса было достаточно легко вычислить в толпе, от него одного не пахло страхом. Рэт подошел вплотную, открыл глаза и увидел темный расплывчатый силуэт. Да, от такого зрения проку нет.

— А куда делся Торман? — спросил он, уловив запах виски.

— Пошел подышать, милорд. Спасибо, что пришли.

Рэт повалился в кресло.

Снова заиграла музыка, на смену безумному рэпу Лудакриса пришел старый добрый хип-хоп Сипресс-Хилл.

Рэт смотрел, как толпа медленно заполняет проделанный им коридор, и терпеливо ждал.

— Милорд…

Дариус поставил пиво на стол и глубоко вздохнул.

— Если тебе что-то от меня нужно, то не тяни, выкладывай, — нараспев произнес Рэт.

Потянул носом — и догадался, что к ним подошла официантка. В голове возник ее образ: большая грудь, тесная футболка, полоска голого тела.

— Что будете пить? — спросила она.

Он поборол искушение разложить ее тут же, на столе, и отхлебнуть из сонной артерии. Человеческая кровь жизни не продлевает, но всяко приятнее на вкус, чем разбавленный алкоголь.

— Попозже. — Он слегка улыбнулся.

Девушка вздрогнула. В воздухе разлился запах страха и похоти. Он втянул воздух и замер, прислушиваясь к своим ощущениям.

«Нет, неинтересно», — подумал он.

Официантка кивнула, но не сдвинулась с места. Она смотрела на него во все глаза. Короткие светлые волосы встали дыбом. Зачарованная, она забыла и про работу, и про то, как ее зовут.

Рэта все это начало раздражать; он нетерпеливо заерзал и пробормотал:

— Все, топай отсюда. Мы хорошие ребята.

Она попятилась и скрылась в толпе.

Дариус откашлялся:

— Спасибо, что пришли.

— Ближе к делу.

— Рэт, нам обоим есть что вспомнить.

— Короче.

— Мы сражались плечом к плечу, перебили уйму лессеров…

Рэт кивнул. Дариус, Торман и еще четверо воинов — вот и все, что осталось от некогда могучего Братства черного кинжала, защищавшего племя вампиров. Самыми опасными врагами были лессеры — люди без души, прислужники мерзавца Омеги. Рэту и его парням приходилось быть всегда начеку.

Дариус снова откашлялся:

— После всех этих долгих лет…

— Ди, тебе придется-таки сказать, зачем звал. И заодно — вот что: Марисса имеет на меня сегодня вечером виды.

— Хотите воспользоваться своей комнатой в моем доме? Она и так ваша. Вы же знаете, я туда никого не пускаю. Вряд ли ее братец захочет пригласить вас к себе.

Дариус натужно рассмеялся.

Рэт скрестил руки на груди, пнул стол и вытянул ноги.

Ему было наплевать на брата Мариссы и все его деликатные чувства. Хаверс — поганый сноб и дилетант, что понимает он в жизни воина. Ему никак не осознать, что расе угрожает опасность и только Рэт со своими парнями спасает ее от полного истребления.

Какого рожна строить из себя денди и угождать этому слюнтяю, когда на улице каждый день убивают вампиров. Место воина в бою, а не на чертовом троне. Пропади ты пропадом, Хаверс.

Но Марисса не должна страдать из-за своего братца-придурка.

— Ладно, спасибо за приглашение, а теперь говори, что тебе надо.

— У меня есть дочь.

— С каких это пор?

Рэт медленно повернулся к нему.

— Уже порядком.

— А кто ее мать?

— Вы ее не знаете. Она… умерла.

Дариуса охватила грусть. Сквозь смрад потных тел, алкоголя и табака пробился запах боли.

— Сколько ей лет? — спросил Рэт, начиная догадываться, чего от него хотят.

— Двадцать пять.

Рэт чертыхнулся вполголоса.

— Даже не проси меня об этом, Дариус. Даже не проси!

— Я должен, милорд. Ваша кровь…

— Еще раз заикнешься об этом, и ты покойник.

— Вы не поняли. Она…

Рэт стал было подниматься, но Дариус удержал его за руку.

— Она полукровка.

— Господи Иисусе…

— Ей не пережить превращение наедине с собой, но, если вы согласитесь помочь, у нее появится шанс выкарабкаться. Ваша кровь достаточно сильна, чтобы спасти полукровку от смерти. Я не прошу вас сделать ее своей шеллан или защищать ее. Об этом я сам позабочусь. Пожалуйста. Мои сыновья мертвы. Она — это все, что останется после меня. А я… я так любил ее мать.

Попроси об этом кто-нибудь другой, Рэт сразу послал бы его подальше. С людьми и полукровками он не церемонился, признавая их только в двух видах: самок — на спине, самцов — ничком и прижмуренных.

Но Дариус был его близким другом. Вернее — его можно было бы назвать таковым, если бы Рэт его подпускал ближе.

Гнев пробежал по жилам и затаился в груди. Пусть он покажется неблагодарным, но он не станет распускать слюни из-за какой-то полукровки. Доброта и милосердие — не его профиль. Он встал из-за стола.

— Я не могу сделать этого даже для тебя.

Дариус судорожно сглотнул. Рэт смутился и потрепал его за плечо.

— Если ты ее любишь, сделай одолжение, попроси кого-нибудь другого.

Развернулся и пошел к выходу. По дороге он очистил память посетителей бара. Те, что покрепче, будут думать, что он им приснился, которые послабее — забудут вовсе.

Выйдя на улицу, он направился в темный двор позади «Скримера», чтобы дематериализоваться без свидетелей. У дверей бара валялся обкуренный бомж, рядом в кустах проститутка обслуживала клиента, а чуть в стороне наркодилер дискутировал по телефону насчет партии крэка.