Докричаться до мира - Демченко Оксана Б. - Страница 50

15 марта, Релат, Утренний бор

Риан

Он сидел на пороге самой древней деревянной постройки Релата, используемой в качестве личного жилья, если верить мнению историков-людей. Когда живешь недолго, появляется, видимо, своеобразная страсть к точности датировки. И любопытсво – что было до меня, прежде? Айри, живущие много дольше и знающие людей – как сам он и иные учителя, наставлявшие снавей древности – к датам равнодушны. Важно ли понимать, когда построен дом? Как изменились технологии кладки стен за век или десять веков?

Куда существеннее иные вехи. Войны, которых удалось избежать, например. Или еще более редкие и воистину огромные чудеса: перемены в человеческом сознании. Не единичном, а общем. Люди быстро учатся строить по-новому. Но мучительно медленно и неохотно взрослеют. Все вместе, как человечество. Привыкают хотя бы находить и видеть общие задачи. И даже порой умудряются прилагать совместные и скоординированные усилия, чтобы их решать. В этом смысле полет «Птенца» – событие удивительное и достойное занесения в свод великих дат его, Риана, памяти.

Поставить милосердие выше корысти и разобщенности. Согласиться помогать, отложив на потом споры и недоразумения. И кто смог? Первые люди мира. Самые прагматичные, холодные, расчетливые и консервативные, в общем-то…

Конечно, их подтолкнула Лимма. Само собой, над нынешним составом Круга много лет трудился Эллар, стараясь объединять интересы, знакомить, приучать к тому, что сотрудничество выгоднее вражды, и человечность – не только важный ход в саморекламе. Но и свойство души… Ялитэ тоже немало сделал. По-своему, но весьма упорно. И сам он, Риан, пусть далеко не Великий, старался воспитывать снавей не фанатичными служителями, не слепыми орудиями воли высшего существа. А просто более талантливыми и ответственными людьми. По-настоящему взрослыми.

Может, когда-нибудь историки людей научатся вести и эту летопись – учтут даты по-настоящему важных событий, изменивших души и всколыхнувших сознание. А пока не начали – он им не скажет ни слова про возраст избушки. Пятьсот лет! Вообще-то на самом деле заметно больше. Он сам строил. А жена разговаривала с каждым венцом сруба, требуя никогда не гнить и вообще – не расстраивать ее личного дракона.

Потому самый красивый восход именно здесь. Он самый памятный. И ни слова не скажет он историкам, даже тем, которых упорно водит в гости неугомонная Лимма. Начни говорить – потянутся новые вопросы. Про «быт средневековой семьи», например. Гадость научная…

Риан улыбнулся, подмигнул солнышку. Быт! Когда у него была семья, когда около этого домика бегал карапуз с именем Юллин, никакого быта не наблюдалось. Сплошное счастье. Увы, оставшееся в прошлом. И все-таки… целых сто лет настоящего счастья. Рядом был Хиннр. Навещал вместе со своим безупречным во всех отношениях боцманом, если исключить то, что он, Юнтар, обожающий именовать себя космическим боцманом, всегда прав.

Уже зарождалась династия Бэнро, правителей Архипелага, удивительно последовательных в передаче из поколения в поколение своего фирменного «штормового» характера. На севере жили друзья. Регулярно захаживали в гости неугомонные туннры – подраться, выучить пару новых приемов, рассказать о делах на побережье, спеть одну из своих бесконечных песен о подвигах предков. Угостить копченой рыбой и – просто на всякий случай – убедиться, что у обожаемого дракона все в порядке. Приводили своих коней жители оазиса Гриддэ, полагая, что никто лучше дракона не знает, как их следует выращивать, и которого счесть безупречным. И за океаном жили друзья…

Быт возник позже. Черствое, заплесневелое и сухое слово для одиноких.

Двести лет назад, когда Великий дракон умирал, а с ним погибал весь мир, быта имелось – вдоволь. Потому что не было друзей и настоящего дела. Теперь снова налаживается жизнь. Сперва по древней лужайке так замечательно ползали, норовя выдрать с корнем хвост у любимого стареющего кота Ерохи, дети Ники и Наири. Потом были другие снави и их дети. И новые друзья. Теперь, когда мир наконец-то стал единым для драконов и людей, жить в нем сделалось куда уютнее. Конечно, не для всех и не сразу.

Первым среди айри принял перемены Эллар. Тогда еще Пэйлит. Обрадовался, взялся восстанавливать отношения с бывшим своим учителем Ялитэ… Сам проектировал здания Академии, сам участвовал в стройке. С мягким и неисчерпаемым спокойствием настоящего бойца объяснял родичам, что люди – не низшие и не дикари. Что жить внизу можно, а новое и странное устройство мира со временем станет нормой. Тем быстрее, чем больше они, мудрые драконы, приложат усилий…

Было трудно. Первые пятьдесят лет значительная часть айри, спустившихся в долины далеко не по своей воле, пребывала в состоянии тяжелой апатии. Старейшие разделились на группы и твердили наперебой несовместимые в одном сознании «истины». К тому же сами они временами перебегали из одного лагеря в другой – искали признания, сытости, почтения, комфорта, безопасности…

Помнится, Грийен первый раз посетил избушку на восьмой год нового счета времени. Предлагал забыть прежние обиды и создать некий союз высших. Звал на место старейшего над старейшими. Мол – скажи ты, что люди ниже нас, айри. Что следует узаконить почтение к нам и саму власть драконов. Даже сформировать единую систему платы за знания. Золотом, ресурсами, рабами. Ведь можно найти пользу и в убогих возможностях людей. Улыбался Тиннаре, именовал с поклоном драконией. Твердил, что снави тоже вполне имеют право зваться высшими. Важно лишь грамотно очертить круг избранных…

Риан тихонько рассмеялся. Замечательное воспоминание! Тин, особенно после плотного знакомства с Великим, стала изрядной хулиганкой. Додумалась натравить своего толстого кота на Грийена, едва успевшего изложить первую часть большого плана.

Эл всегда старался угодить обожаемой «маме», он и раздобыл далеко на юге, за пустыней Обикат, очаровательную серую кошечку с синими глазами доброй богини и «кротким» характером голодного тигра. Серо-полосатый Ерофей шипел и воинственно выл, готовя атаку, когда синеглазая привела детей с первой большой охоты.

Три годовалых котенка и пара их взрослых родителей… Более нелепого и позорного боя в долгой жизни Грийена не случалось, вот уж точно! Старейший удалился обозленным и исцарапанным. А еще изрядно напуганным. Тин сказала ему вслед: «Одни дороги ведут к величию, иные – к гибели. Твоя выглядит очень мрачной. Дай себе время оглядеться и подумать. Может, еще есть шанс все переменить?»

Грийен рассмеялся и назвал ее… Собственно, выговорил он пару букв. Посмотрел внимательно в глаза своего старинного врага Риана – и ушел. Увы, для некоторых имеет значение лишь сила. Она пошла на пользу. Тогда удалось выиграть время, образумить наиболее упрямых старейших и сократить их власть. Резко и излишне жестко делать этого не хотелось. Нельзя ведь заставить людей или айри стать по-настоящему иными. Можно лишь постепенно, исподволь, очень медленно и последовательно перевести их через пропасть непонимания. Из одиночества высших и подозрительности низших – в общую жизнь. Интересную, свободную, новую. И вот все готово повториться. В иных условиях и на ином уровне. Снова Грийен и подобные ему хотят раскола. Снова убеждают: люди помеха. Из-за них уничтожается пресловутая самобытность культуры айри. А вдобавок малограмотные снави ограничивают перспективные исследования. Те же генные разработки…

В сознании пробежала тень тревоги: кто-то пересек дальний контур системы защиты и оповещения. Еще Тиннара старалась, ставила. Она и сохранила свободный доступ для студентов, по просьбе Эла. Позже «дыру» в защите заделала вторая Ника, младшая.

И теперь Риан знает точно, кто направляется к его жилью, когда бывает дома. А когда он в отъезде, сюда, на полянку, могут выйти лишь те немногие, кого признают настоящими друзьями. Прочие возвращаются на опушку. Или плутают по лесу до окончательного, смертельного, отчаяния. Последний злодей, наивный житель далеких земель, получивший контракт на ликвидацию «пожилого беззубого отшельника» бродил в зарослях трое суток. Смешной был убийца, городской. Спортсмен. С шикарным арбалетом из самых современных материалов. Оптический прицел имелся, датчики движения, бинокль, пара модных боевых ножей. И, само собой, – план операции. На которую предполагалось истратить часа три… Еще бы! Такое вооружение! Отличная курточка-«хамелеон», дорогие ботинки, про которые реклама твердила год без устали – «стопроцентно непромокаемые». А вот спичек у мальчишки не было…