Огненный путь Саламандры - Никитина Елена Викторовна - Страница 33

— Нет, я бы запомнил, — невинно похлопал длинными ресницами Мираб, разглядывая нас без малейшего стеснения. А глаза такие хитрые-хитрые…

— Я тебя выпорю. — Полоз рухнул обратно и со стоном схватился за многострадальную похмельную голову. — Вот только приду в себя и сразу выпорю.

По всей видимости, моему благоверному в лежачем положении было гораздо комфортнее, он даже издевался надо мной, но попытка встать быстро все расставила по своим местам.

— Детей бить непедагогично, — авторитетно заявил вредный эльфыреныш. — Своих шлепай.

Противный мальчишка прекрасно понимал, что сейчас ни со стороны Полоза, ни со стороны меня опасности его наследному тельцу никакой нет, мы просто в абсолютной недееспособности, вот и пользовался ситуацией по полной программе. И не просто пользовался, но еще и беззастенчиво ею наслаждался.

Полоз простонал что-то маловразумительное, но дальше отчитывать эльфыреныша не стал, не до того было.

Зато Мираб в красках поведал, как я вчера заснула прямо за столом, не договорив какую-то фразу, а Полозу пришлось тащить меня наверх на руках. Дотащил только до своего номера, который был ближе к лестнице, и тоже моментально уснул, примостившись у меня под боком. Вот, собственно, и все мои прегрешения. А я уж напридумывала себе невесть чего… Кому-то припомню я многозначительные взгляды. Сказочник несостоявшийся.

Я не без труда приняла сидячее положение и мрачным взором оглядела комнату. Моих вещей тут, естественно, не наблюдалось.

— Мираб, будь душкой, принеси мою сумку.

— А что мне за это будет? — продолжал издеваться мелкий негодник, ставя кружку на стол.

— Поверь — ничего абсолютно.

И я так на него глянула, что Мираб предпочел послушаться, и уже через пару минут сумка с заветным лекарством покоилась у меня на коленях. Эх, не зря я выпросила у Сцинны ее волшебный эликсир от похмелья, как знала, что понадобится. Главное, чтобы он не протух за давностью, а то к головной боли прибавится еще куча проблем. Может, на Полозе сначала испробовать?

Я покосилась на своего благоверного. Он с интересом наблюдал, как я копаюсь в своих вещах, но от комментариев пока воздерживался.

Наконец пузырек был благополучно найден. Я отвинтила крышечку и подозрительно принюхалась. Ничем таким, что бы указывало на непригодность к употреблению, зелье не пахло, и я осмелилась сделать пару осторожных глотков.

— Не проще было бы просто опохмелиться, а не принимать сильнодействующий яд? — не выдержал все-таки Полоз и ехидно добавил: — Неужели какая-то головная боль может внушить мысль о самоубийстве? Не ожидал от тебя подобного малодушия.

— Это не малодушие, а способ лечения, — ответила я, чувствуя, как мерзкая боль постепенно отступает, а голова проясняется. Желудок тоже приходил в норму. Жизнь вроде налаживалась.

Я сделала еще пару глоточков, чтобы закрепить результат исцеления, демонстративно медленно спрятала пузырек и бодро вскочила с кровати.

— Мираб, ты не в курсе, что там сегодня на завтрак?

— Яичница с ветчиной, каша какая-то, блинчики со всякими разностями…

— Отлично! Пойду подкреплюсь, а то у меня скоро случится голодный обморок. Со вчерашнего дня ничего не ела.

Полоз смотрел на меня во все глаза, даже голову забыл придержать, когда сел на кровати.

— Что за штуку ты выпила? — охрипшим голосом спросил он и поморщился. Видно, состояние его оставляло желать лучшего, хоть он и пытался хорохориться.

— Приняла сильнодействующий яд, действует медленно, но верно, — хмыкнула я, направляясь к двери. — Мираб, ты со мной?

— Конечно! — Мальчишка снова ехидно улыбнулся, но теперь уже Полозу. — Должен же кто-то контролировать количество и качество выпитой тобой жидкости.

— Еще одно слово, и я иду завтракать в гордом одиночестве, — пригрозила я, и Мираб благоразумно притих. — Тебе принести чего-нибудь вкусненького?

Я с милой улыбкой обернулась к Полозу, но по его позеленевшей при упоминании о еде физиономии поняла — вкусненького он не хочет. Совсем. Ладно, не хочет — не надо, было бы предложено.

— Эй, стойте! — раздраженно окликнул нас Полоз уже в дверях. — Неужели вы меня тут бросите, больного и немощного?

— А ты разве есть хочешь? — невинно поинтересовалась я.

— Не смешно. — Мой благоверный окончательно разозлился. — Сатия, не ожидал от тебя такой жестокости.

— Так жестокости или малодушия?

Полоз ничего не ответил и осторожно уложил голову обратно на подушку, давая понять, что разговаривать больше не намерен. Обиделся.

Мы с Мирабом вышли в коридор.

— Сати, ты неправа, — тихо шепнул мне эльфыреныш, повернув одно ухо к закрывшейся за нами двери и к чему-то прислушиваясь. — Полоз же ничего не сделал. А если бы не он, ты бы так и проснулась утром под столом.

— Прекрати капать жгучей отравой вины на мою девственно-чистую совесть, — простонала я. Можно подумать, я совершила как минимум преступление, и место мое теперь исключительно на плахе.

— Подумаешь, на руках ее до спальни донесли, пусть и чужой, — совсем тихо проворчал противный мальчишка. — Другие об этом только мечтают…

— Мираб…

— Женское коварство сгубило не одного хорошего воина…. — и такой осуждающий взгляд в мою сторону, что мне стало по-настоящему стыдно.

Я подумала и пришла к выводу, что как бы ни было сильно желание отомстить, но бросать ближнего (а вдобавок еще и полезного) в столь трудной ситуации действительно жестоко. Сама излечилась, а собрата по болезни продолжаю сознательно мучить. Нехорошо.

— Ладно, уговорил, — буркнула я. — Иди закажи завтрак на свое усмотрение, я сейчас…

Радостный Мираб вприпрыжку побежал вниз по лестнице, а я вернулась к двери, за которой страдал… мой муж, между прочим. И к чему я про это вспомнила? Не к добру уж точно.

Полоз продолжал лежать на кровати, обхватив голову руками. На мое появление он никак не отреагировал, даже глаз не приоткрыл. Страдает. Молча и гордо.

— Вот держи. — Я осторожно приблизилась к кровати и протянула ему заветный пузырек. — Пару глотков, и все как рукой снимет.

— Спасибо, обойдусь, — процедил он сквозь зубы, всем своим видом демонстрируя оскорбленное похмельное самолюбие.

Ну вот, опять двадцать пять. Я ему на помощь спешу, а он нос воротит. Гордый какой.

— Полоз, перестань, — несколько виновато предприняла я очередную попытку примирения. — Я правда помочь тебе хочу…

— Я же сказал — обойдусь.

— Полоз, я клянусь, что это не яд.

— Отстань со своими бабскими шуточками, без тебя тошно, — последовал ответ, и мой благоверный с еле слышным стоном отвернулся к стене.

Я с грохотом шлепнула пузырьком по столу. Значит, я тоже тошнотворная? Вот спасибо, напросилась на комплимент…

Дверью я тоже постаралась хлопнуть как можно сильнее, даже представила себе, как Полоз морщится от производимых мной резких звуков. Я не только тошнотворная, но и противная. Пусть знает, с кем связался на свою больную голову.

Хранитель Золота какое-то время прислушивался к затихающим шагам за дверью, а потом обессиленно откинулся на подушку. Голова действительно раскалывалась неимоверно, во рту фауна Мира Царств в полном составе устроила общественную уборную, а тело можно было сравнить разве что с продавленным матрасом, настолько бесполезным и немощным он себя ощущал. Однако мысли, как ни странно, приобрели относительную ясность и были направлены в одну-единственную сторону. Как и во все предыдущие дни. Сатия. Эта девчонка манила его, как магнит ржавую железку. Всегда трезво и реально мыслящий Полоз постоянно ловил себя на мысли, что смотрит на нее не как на случайную помощницу в своих делах, а как на женщину, которая рано или поздно будет целиком и полностью принадлежать ему, и только ему. Чуть смуглая кожа, ясные озорные глаза, короткие волосы, еле заметно пахнущие луговым разнотравьем, тонкая фигурка заставляли Хранителя Золота практически терять голову. И то, что они, хорошо выпившие, спали сегодня в одной кровати… Он мог бы бессовестно воспользоваться ситуацией и… Но нет, именно с НЕЙ не хотел бы Полоз таким образом начинать отношения, тогда она будет потеряна навсегда. Сатия достойна более изысканных ухаживаний, более верного и преданного супруга. А что может дать он? Женатый на безумной убийце наследник Царства Золотоносных Гор способен предложить всего лишь судьбу жалкой любовницы, на которую и времени-то может не остаться. Да и жена, пусть нелюбимая и нелюбящая, вряд ли будет спокойно смотреть на соперницу, владеющую сердцем и всеми помыслами своего правящего мужа. К тому же Саламандра уже пыталась однажды убить Сатию. О, Вершитель, почему? Кто же ответит — почему судьба ведет его путем такого сложного и отчаянного выбора? И выбор этот будет не в пользу любви…