Наследие 2 - Тармашев Сергей Сергеевич - Страница 60

Марина тяжело вздохнула, усилием воли сдерживая истерику. Она пыталась убедить врача, что не теряла ясности сознания во время родов и уверена в своих словах. Эта беременность у неё вообще прошла довольно легко и без каких бы то ни было осложнений, Марина родила не в первый раз и отлично понимает, о чем ведет речь. Но доктор не желал ничего слышать, всячески настаивая на полной безосновательности её слов.

— Почему вы не хотите мне помочь? — в отчаянии воскликнула женщина. — Неужели это так сложно — осмотреть пяточки у всех младенцев, родившихся в тот день? Это всего лишь несколько малышей, дайте мне адреса семей, если не желаете возиться, я сама поговорю со всеми!

— Я не имею права разглашать подобную информацию! — затряс головой врач. — Это прерогатива компетентных органов! Да и как вы это себе представляете?! Раздается звонок в дверь, на пороге стоит незнакомая женщина, которая заявляет, что должна осмотреть вашего младенца на предмет родинки на пяточке, и если она её найдет, то отберет у вас малыша? Поставьте себя на место родителей! Как бы вы отреагировали на подобное?! А если у кого-то из младенцев действительно обнаружится родимое пятно в области пяточки, но не там, где вы утверждаете, а, допустим, со смещением на пару сантиметров в сторону? А если ребенок при этом окажется чистым, вы уверены, что не измените свою позицию и не станете утверждать, что это ваш младенец в любом случае?

— Но это же можно проверить с помощью генетической экспертизы! — не сдавалась Марина.

— Можно, — согласился доктор. — Но на это требуется согласие родителей или решение суда! Ваши домыслы основанием не являются! Если бы по требованию первого встречного проводилось такое, мир бы уже сошел с ума, все принялись бы отбирать друг у друга чистых детей!

— Да как вы смеете?! — не выдержала Марина. — Как у вас вообще язык поворачивается говорить такое?!! Это у меня отобрали моего ребенка! У меня, слышите?!! В вашем роддоме! Я лишь хочу вернуть своего сына! И всё! Больше мне от вас ничего не надо!

— Давайте успокоимся, — примирительно предложил врач, — на эмоциях мы ничего не решим. В конце концов, я вас понимаю, но поймите и вы меня! У меня нет совершенно никаких оснований верить ничем не подкрепленным словам. Но я искренне хочу вам помочь, Марина Вячеславовна! И я знаю, как! Первое, что необходимо сделать, это доказать то, что ваш младенец не ваш. В смысле, надо провести генетическую экспертизу. Если её результаты докажут вашу правоту, всё значительно упростится!

— Мы с мужем уже думали об этом, — Марина безрадостно вздохнула. — Но эта процедура стоит очень дорого, и в настоящее время мы ищем на неё средства.

— Да, с началом генетической катастрофы цены на неё растут с каждым месяцем, — участливо покивал Эмиль Эдуардович, огорченно разводя руками. — Отцы едва ли не каждого третьего лига стремятся оспорить отцовство, очереди в лаборатории огромны, стоимость велика… Что поделать — рынок реагирует на спрос… Но я действительно хочу вам помочь, Марина Вячеславовна! Родильные дома не занимаются генетическими экспертизами, иначе я без промедления направил бы вас на неё бесплатно и без очереди. Однако я могу договориться с одной из лабораторий для вас! Чтобы вам не пришлось ожидать слишком долго. Возможно, удастся даже получить некоторую скидку.

— В нашем положении пригодится любая помощь, — ответила женщина. — Если это возможно, то помогите. Мы будем вам очень признательны.

— Решено! — с готовностью откликнулся врач. — Я сегодня же свяжусь с одним своим коллегой, как только разберусь с наплывом работы, и переговорю с ним на ваш счет. К вечеру ожидайте моего звонка. И не волнуйтесь, Марина Вячеславовна, мы обязательно всё выясним, я это дело так не оставлю! Обещаю! Слово врача!

Он проводил убитую горем женщину к выходу из кабинета, убедился, что она ушла, и закрылся изнутри на замок. После чего торопливо отошел подальше от дверей, извлек из кармана мобильный телефон и принялся лихорадочно выискивать в телефонной книге нужный номер. Найдя искомое, он ткнул пальцем в цифры, инициируя набор, и нервным движением поднес трубку к уху.

— Алло? Мне необходимо срочно переговорить с Евгением Моисеевичем! Что? Из роддома беспокоят! Да, не терпит отлагательств! — Он несколько секунд молчал, ожидая, после чего заговорил вновь: — Евгений Моисеевич? Это Эмиль Эдуардович! Катастрофа!

Когда Марина добралась до дома, Александр уже был там и собирал Дашу на прогулку с дедом. Он надел на пластиковую подошву детского чулка-костыля резиновую галошу и теперь закреплял её при помощи самодельных ремешков.

— Концерн второй год обещает выпустить линию бандажей и чулочных корсетов для ложных суставов, — недовольно бурчал он, — да всё без толку! Стандартные изделия подходят далеко не всем, а индивидуальное изготовление стоит столько, что проще сделать самому!

— Мама! — Даша, терпеливо ожидая окончания процедуры, посмотрела на Марину. — А почему братик постоянно плачет? У него тоже болит коленочка, да? Я могу дать ему поносить свой чулочек, только он для него большой.

— Солнышко ты моё! — Марина ласково прижала к себе дочь. — Нет, чулочек братику пока не нужен, у него животик болит, но это скоро пройдет!

— Эй, там, вверху! — склонившийся над дочкиной ступней Александр недовольно поднял голову. — Осторожнее! Опрокинете сейчас нас всех!

Наконец все приготовления были завершены, и дед увел Дашу на прогулку. Марина попыталась покормить младенца, но тот отказывался от груди и надрывно плакал, судорожно подрагивая крохотной челюстью. Через открытый в болезненном плаче детский ротик была видна жесткая рыжая щетина, густо пробивавшаяся из нёба. Пришлось вновь кормить из рожка, замешав в молоке обезболивающее. Вскоре младенец забылся тревожным сном, и Марина положила его в кроватку. В наступившей тишине последние капли самообладания покинули её, она опустилась на пол возле спящего ребенка и беззвучно зарыдала, не в силах больше сдерживать слезы. Успокоить её Александру удалось только при помощи стакана воды и пары таблеток транквилизатора. Пока Марина приходила в норму, вернулся Виталий Павлович, и их небольшой совет собрался на кухне.

— Что сказал врач? — старый адвокат открыл портфель и выложил на стол ручку и блокнот.

— Сначала не поверил, — Марина вытерла слезы и приказала себе успокоиться. — Даже сказал, что я всё выдумала, потому что передумала возиться с лигом и хочу эвтаназии. Потом убеждал меня в том, что не было никакой родинки, мол, всё это галлюцинации, вызванные болью при родах. В конце концов, заявил, что поможет, но без решения органов это невозможно, и потому нужда генетическая экспертиза. Даже предложил договориться с кем-то из знакомых, чтобы нас приняли без очереди и дали скидку. Обещал перезвонить сегодня.

— В полиции, в общем, то же самое, — сообщил Александр. — Меня час гоняли из кабинета в кабинет, выясняя, кто же именно должен заниматься моим заявлением, после чего ещё час я доказывал, что не верблюд! Заявление приняли, но без генетической экспертизы дело закроют в течение недели максимум, опер мне так и сказал. Надеяться на бесплатную государственную экспертизу не стоит, там очередь на полтора года вперед, лаборатории завалены делами о подтверждении отцовства. Либо мы делаем экспертизу сами и предоставляем её результаты, на основании которых делу дадут ход, либо ждем, когда рак на горе свистнет. Короче, всё упирается в деньги. Надо найти средства и провести экспертизу. Без неё нам ничего не светит.

— Действительно, экспертиза — это наш единственный шанс, — согласился Виталий Павлович. — Более того, чем быстрее мы сможем её провести и получим результаты, тем лучше. Я был в родильном доме и пытался наводить справки. И всё это мне очень не нравится. Мне удалось поговорить с акушером, принимавшим роды. Он даже смог вспомнить Марину Вячеславовну, так как у неё оказалась нестандартная реакция на более чем обыденный препарат, в результате чего вы провели в реанимации двое суток.