Ваал - Маккаммон Роберт Рик - Страница 28

Он видел, как мужчины срывали с женщин одежду и совокуплялись с ними на взвихренном песке. Женщины, задрав подол на голову, раздвигали ноги перед всяким желающим. Драка постепенно переросла в нескончаемые любовные поединки, но то здесь, то там недавние партнеры накидывались друг на друга с кулаками. Нотон видел, как они избивали друг друга, не чувствуя ни вины, ни стыда; грубо употребив одну женщину, ее отшвыривали в сторону ради новой пары с готовностью раздвинутых бедер. Его замутило, но он не мог отвернуться, это было выше его сил. К нему подкатилась совокупляющаяся пара, и он отступил, освобождая дорогу. Какой-то бедуин прокричал что-то Нотону в ухо и бросился на него. Американец вырвался и увидел, как бедуина утянуло вниз, в огромный клубок дерущихся. Он стал отступать от этих потных голых тел, облепленных песком, и снова споткнулся о ребенка. Чертыхнувшись, Нотон пнул наугад, попал в кого-то и услышал слабый вскрик. Женщина с запавшими глазами, с серыми гнилыми зубами зашарила у него между ног. Внутри у Нотона все перевернулось, он замахнулся и сильно ударил ее в подбородок. Другая женщина вцепилась ему в спину, укусила за ухо, разодрала ногтями рубашку. Нотон выругался и стряхнул ее с себя. Он тяжело дышал, из разорванной мочки уха капала кровь. Изможденный араб в перепачканной одежде пнул Нотона в пах, но Нотон поймал его за лодыжку, дернул на себя, и араб опрокинулся на какую-то впавшую в ступор голую парочку.

У Нотона не было времени на раздумья. Кровь бросилась ему в голову. Будьте вы прокляты, сказал он. Будьте вы все прокляты, провалитесь вы к черту. Они поубивают друг друга и его, они не успокоятся, пока не погибнут. Он услышал выстрелы и задумался, сумеет ли отыскать Мусаллима. Вонь стояла такая, что трудно было дышать. Нотон задыхался. Будьте вы прокляты, сказал он. Вы хотите убить меня. Он наткнулся на двух бедуинов с ножами в руках; у одного на груди была глубокая рана, потухший взгляд говорил о том, что этот человек истекает кровью. Он заметил Нотона и, с проклятием повернувшись к нему, замахнулся. Его противник немедленно воспользовался этим и с быстротой молнии вонзил нож ему в поясницу.

Нотон подхватил нож упавшего бродяги и попятился от победителя. Он крикнул: «Проваливай!» — но его голос затерялся в невыносимом шуме. Американец прочел в глазах бедуина свой смертный приговор. Позади, над самым ухом у Нотона, послышался яростный вопль. Резко обернувшись, чтобы нанести удар, Нотон споткнулся о чье— то тело и тяжело рухнул на землю, полосуя ножом воздух в новообретенном стремлении спасти свою жизнь.

Стон вдруг оборвался.

Те, что боролись в окровавленном песке, застыли, словно чья-то рука неожиданно вырвала их из тисков злобы и гнева. Совокупляющиеся тела замедлили свои содрогания. Посреди шатра Нотон увидел Мусаллима с револьвером в руке. Их взгляды встретились.

Нотон дрожал от ярости и смятения. Его руки и грудь были горячими и липкими от пота, он смутно сознавал, что прокусил нижнюю губу. Его лихорадило, ноги подкашивались. Когда его ноздрей коснулся сладковатый запах крови, он выронил нож и, как раненый зверь, уткнулся лицом в песок.

Он перерезал горло ребенку.

Нотон вскрикнул, оттолкнул от себя обмякшее тельце и стал отползать в сторону. Открытые глаза мальчика над чудовищно искромсанным горлом незряче смотрели на Нотона, рана походила на смеющийся окровавленный рот. Нотон переползал через людей, которые старались дотронуться до него, вцепиться ему в мгновенно осунувшееся лицо, оторвать лоскуток от лохмотьев рубашки. Он прятал лицо, ежился от легких, любовных прикосновений неугомонных рук.

Вдруг шум возобновился с новой силой — выкрикивали имя. Нотону показалось, что он замурован в склепе со стенами из живой плоти. Он протянул руку и коснулся обнаженного женского бедра. Женщина жадно присосалась к его губам. Вокруг воздевали руки, Ваал Ваал Ваал кружило над головой. Нотон вздохнул — это было дыхание Ваала. Стиснул скользкую плоть — это была плоть Ваала. Впился в кривящийся рот — это был рот Ваала.

Глаза Нотону заливал пот, все плыло, туманилось, как во сне. Его вдруг обуял восторг, он чувствовал, что свободен, что его ласкает женщина или женщины, каких он прежде никогда не встречал. Запах крови лишь обострял чувственное восприятие. Нотон рванул с себя остатки рубашки, движимый внезапным желанием избавиться от них, и женщина впилась зубами ему в живот, как тигрица. Голоса вокруг достигли недосягаемых высот, и Нотон отдался во власть безумия. Имя билось внутри его. Он еще не заговорил, а оно уже заполнило его рот. И Нотон сказал: «Ваал».

Сквозь плавающий в глазах туман он различил каких-то людей, ходивших среди паломников. Одного он как будто бы узнал, но не мог припомнить, где его видел. Охваченная неистовством толпа испустила истошный многоголосый крик. Нотон хотел встать, но он был слишком слаб и, понурив голову, опустился на прежнее место. Потом кто-то взял его за плечо и настойчиво потянул вверх. Рука была цепкая, сильная, ногти больно впивались в тело. Нотон попытался рассмотреть, кто это, и не смог; неизвестный возвышался над ним, словно изваяние с гигантскими гениталиями.

Лба Нотона коснулся палец.

Американцу показалось, что по его телу пробежал слабый электрический разряд, и он открыл рот, чтобы вскрикнуть в сладкой муке: его кровь обратилась в жидкий огонь. Тогда незнакомец отпустил его и исчез в толчее.

Нотон пошатнулся, но кто-то, подошедший сбоку, поддержал его. Молодой человек огляделся и с трудом различил сквозь дымку усталое, но спокойное и безмятежное лицо Мусаллима. Грудь богатого кувейтца была исцарапана, бурнус исчез. Нотон моргнул. На лбу у Мусаллима, точно между глаз, краснела какая-то отметина. Пятно? Нет, поправил себя Нотон, не пятно. Не пятно. След пальца.

Когда он протянул руку, чтобы дотронуться до алой метки, колени у него подломились.

15

Собирая чемоданы, Вирга наткнулся на относительно свежий номер «Тайм». Журнал пришел по почте несколько дней назад, и профессор еще тогда прочел его от корки до корки, основное внимание обратив на интересную для себя статью. Сейчас он взял журнал и по застланному серым ковром коридору отправился в кабинет. Он включил свет и сел за письменный стол, чтобы перечитать статью: за последние несколько дней она наполнилась новым, неожиданным и важным смыслом.

Статья, опубликованная в разделе «Религия», начиналась двумя словами, набранными жирным журнальным шрифтом: «ЭТО МЕССИЯ?» Здесь же помещалась фотография: оборванные мужчины и женщины у костра, бурно жестикулируя, неприветливо смотрели в объектив. На другом снимке, очень зернистом из-за большого увеличения, на балконе настоящего дворца с башенками кто-то стоял. Подпись гласила: «Ваал».

Вирга взял со стола трубку и задумчиво раскурил ее. В статье воссоздавалась обрывочная картина неслыханного наплыва паломников в Кувейт. Толпы людей прибывали в страну и собирались у святилища, возведенного в пустыне. Было очевидно, что автор статьи имел доступ к информации только из вторых рук, ввиду чего философия движения «ваализма» оставалась неясной, упоминалось только, что «ваализм» стремится возродить власть индивида. Но ключевая фигура, таинственный субъект, именующий себя Ваалом, никому не давал интервью и не делал никаких официальных заявлений. «Само присутствие этого человека, которого многие признают Мухаммедом, избранным, мессией», — говорилось в статье, — «поставило город Кувейт и окрестные деревни на грань религиозной истерии». Вирга закрыл журнал и отодвинул его на середину стола.

Некоторое время он сидел неподвижно. Безусловно, это безумец, взявший себе имя древнего ханаанского бога плотской любви и жертвоприношений. Но зачем? С какой целью? Принадлежностью культа Ваала, существовавшего еще за полторы тысячи лет до возникновения христианства, были фантастически омерзительные оргии, принесение в жертву детей и превращение храма в обитель блуда и содомии. Вирге не верилось, что человек в здравом уме может отождествлять себя с тем, кого Иегова изгнал из Хананеи. Под властью Ваала, первоначально — бога плодородия, Ханаанская земля превратилась в огромный публичный дом, в царство жестокости; Вирга помнил, как потрясли современный мир омерзительные находки, сделанные археологами на раскопках разрушенных ханаанских городов Асора и Мегиддона, — скелеты младенцев, втиснутые в грубо вылепленные земляные сосуды для ритуальных похорон, идолы с лицами воинов и непомерно огромными чреслами… Имя «Ваал» всплывало и в иных местах, в иные времена: примерно за три тысячи лет до нашей эры он был «богом грома» у аморитов; в шестнадцатом веке, давным-давно утратив расположение Иеговы, он предпочел связать свою судьбу с темными силами — демонолог Жан Вье описывал его как «демона о трех головах, кошачьей, жабьей и человечьей, коему подвластны все прочие демоны».