Ведьмин бал (сборник) - Ольшевская Светлана - Страница 75

– А это я цену себе набиваю! – пояснила я. – Все мы, девчонки, такие, правильно, Стасик? А ну-ка рассказывай, дружок сизокрылый, все рассказывай!

И он, видя, что терять уже нечего, рассказал все – мне и ребятам, которые слушали и удивлялись. Оказывается, он, отчаявшись добиться моей благосклонности, решил прибегнуть к помощи магии. Нашел в газете объявление об услугах потомственной колдуньи и позвонил по указанному телефону. Потомственная колдунья назначила ему встречу по известному нам адресу, куда он и явился. С явно скучающим видом Валентина Куцая выслушала его стенания о безответной любви и спросила имя обожаемой особы. «Ника», – ответил Стас. «Полное имя!» – потребовала ведьма. «Никандра». Стас был одним из тех немногих, кто знал мое имя…

Услышав такое, ведьма заметно оживилась и куда-то вышла, и вскоре он услышал оттуда ее голос, но слов было не разобрать. Вернувшись, ведьма потребовала полные данные – фамилию, адрес, фотографию. И милейший Стасик тут же выложил и фамилию мою, и адрес, и возраст. Вот только фотографии у него с собой не было, но он обещал ее сделать в считаные дни и обещание выполнил: я замечательно смотрелась на фоне заката.

Когда он в следующий раз пришел к ведьме, она была там не одна. Там присутствовал некий мужчина, которого Стас толком не запомнил, только и осталось в памяти, что его щуплое телосложение. Ведьма относилась к этому человеку более чем почтительно. Она дала Стасу слова заклинания, которое он должен был прочесть над каким-нибудь предметом, а потом подарить этот предмет мне. А этот мужчина, что был у ведьмы, посоветовал ему, что с женщинами нужно разговаривать грубо и властно, в повелительном тоне, чтобы «знали свое место», и тогда, дескать, во мне сработает инстинкт подчинения, и все будет так, как он захочет, даже без заклинаний.

– Ага, как с Ладой! – разозлилась Лилька. – Козел!

– Но ничего не вышло, – развел руками Стас.

– В тот момент колдунья уже была при смерти, а ее дом сгорел, – припомнила Лилька.

– Цирк сгорел, а клоуны разбежались! – прокомментировал Колька Шаров, гордо водрузивший на голову запачканную шапку.

– Один остался! – прыснула Наташка, глянув на него.

– Но самое ужасное случилось потом, – продолжил Стас. – Я увидел этого человека в зеркале! Ну представьте: смотрю я поздно вечером в зеркало, а вместо своего отражения вижу маленькое, сморщенное лицо – ужас! Да мало того, оно еще заговорило со мной таким тонким шепотом: «Дурак ты дурак! Сам к нам пришел, сам и виноват. Не твоя теперь Никандра, а наша. Спасибо тебе за помощь, без тебя бы мы ее не нашли и не выманили, а теперь прощайся с ней, уезжает она к нам на веки вечные, хотя еще сама того не знает!»

Не так, конечно, он мне сказал, а более складно. Я добросовестно пытался до Ники дозвониться, потом пришел, чтобы предупредить, но она не захотела со мной разговаривать.

Воцарилась тишина.

– Похоже на русскую народную сказку? – сказал Колька. – Стас, ты не сочиняешь?

– Он не сочиняет, – ответила я.

– Так все же, Ника, куда ты ездила? – спросила Таня Незванова.

– Он вам сказал правду – я попала… в очень плохое место. Но выкарабкалась, как и в прошлый раз. А вот о подробностях не буду! Сами видите, что бывает, когда друзья, которым ты веришь, знают о тебе лишнее.

Эпилог

Со Стасом я не общалась около месяца, а потом простила. В конце концов, от судьбы не уйдешь. И он, похоже, поумнел, старается держать дистанцию, и теперь наша компания вновь в полном сборе.

А через месяц, на весенних каникулах, я решила снова посетить монастырь. Мне там обрадовались. Я узнала, что Марина все же решилась и уехала в город, забрав с собой маленькую Любку. Ну и правильно. Но я, собственно, ехала, чтобы навестить отшельницу. Однако ее келья, куда прежде вход был воспрещен, теперь стояла пустая и открытая настежь. В ней слабо пахло полевыми цветами, хотя никаких цветов там не было, да и быть не могло в такую пору. На вопрос, где же теперь затворница, обитательницы монастыря не отвечали, только опускали глаза.

Тогда я пошла к Евдокии.

– А где… где сейчас матушка Никандра, затворница? – ох и непривычно было называть своим именем другого человека!

– Идем, – чинно кивнула она. Мы вышли в монастырский двор и прошли в самый дальний его угол, где я увидела небольшое монастырское кладбище. Евдокия подвела меня к одной могиле, на которой стоял простой деревянный крест и табличка с надписью, на которой мне бросилось в глаза мое имя. То есть не мое, а моей тезки – матушки Никандры. Могильный холмик был покрыт иссохшей полевой травой, из-под которой уже пробивались молодые ростки. Но среди них был уже вполне взрослый кустик белых полевых цветов, названия которых я не знала.

Проследив за моим взглядом, Евдокия кивнула:

– Здесь всегда цветут полевые цветы. Частично нашими стараниями, а частично…

Она не договорила.

И тут я обратила внимание на табличку. Она была лаконичной: просто имя и дата смерти. Как же так? Ну ладно, фамилии могли не спросить, даты рождения не знать, но дата смерти…

Моя тезка, женщина по имени Никандра, умерла не вчера и не неделю назад. Судя по дате, это печальное событие произошло пятнадцать лет назад, через два дня после моего рождения!

Может, ошиблись с надписью? Но могила не выглядит свежей!

Ошеломленная, я повернулась к Евдокии.

– Не хотела она уходить, пока не передаст дара, – прошептала та. – Даже мертвая стерегла границы. Ну, чего пугаешься? Тебе с кем страшнее было – с ней или с теми, кто магическим путем продлевал свою жизнь?

Вопрос был, разумеется, риторическим.

Огненный змей

Глава 1

В деревне у бабушки

За окном сгущался вечер, огонь бойко потрескивал в печи, отбрасывая вокруг пляшущие тени. Бабушка уже спала, и мы вшестером собрались вокруг стола, освещенного старой керосинкой.

Наш с Никой первый вечер в селе ознаменовался небольшим «концом света» – буйный февральский ветер где-то в неизвестном месте опять оборвал провода, и все село осталось без электричества. Причем, насколько я помнила, такие поломки здесь ремонтировали далеко не сразу.

Меня зовут Таня Незванова, а Ника Черная – моя подружка и одноклассница. Мы вообще-то городские жительницы. Но в этом году нашу школу порадовали дополнительными зимними каникулами, то есть карантином посреди февраля, и отпустили нас гулять на целых три недели.

Первую из этих недель я бездарно лентяйничала, а Ника куда-то исчезла. Да, именно так. Мы с друзьями накануне собрались на вечеринку у нашего друга Стаса. Ника там поссорилась со Стасом, ушла с вечеринки и на следующий день исчезла, никому ничего не сказав. Ее мама заявила тогда, что Ника уехала в далекий монастырь плести кружева, а Стас с чего-то взял, что ее похитили, и сильно сокрушался по этому поводу.

А она вернулась дней через пять и первым делом расквасила Стасу физиономию – я так и не поняла, за что. А нам сказала, что ездила в деревню к бабушке, хотя прежде твердила, что у нее нет никаких бабушек. Да еще добавила, что и про монастырь, и про похищение тоже правда.

Словом, история там вышла какая-то непонятная, в подробности Ника вдаваться не пожелала, она вообще скрытный человек[2].

Такая вот у меня подружка.

Мне тогда стало завидно. Вот как неординарные люди свободное время проводят! Не то что я – то у телека, то в Интернете.

И я решила тоже съездить в село к бабушке. Просто раньше я время от времени думала об этом, собиралась, откладывала на потом, а тут сразу приняла решение.

Мама с папой, как я понимаю, втайне были рады немного отдохнуть в тишине и покое, но боялись отпускать пятнадцатилетнюю дочурку одну в такую далекую дорогу. Целых полдня они думали, решали, но когда Ника Черная неожиданно вызвалась ехать со мной, родители облегченно вздохнули и согласились. Они хорошо знали Нику.