Синий Мир - Вэнс Джек Холбрук - Страница 19

Тут заговорил Джиан Рикарго, Старейшина Казнокрадов, человек, известный своей сговорчивостью, мягким характером и сдержанностью в суждениях:

– Склар Хаст, тебе не кажется, что ты поступаешь безответственно?

– Я много размышлял над тем, что случилось. И я пришел к выводу, что пассивность и страх перемен являются иногда гораздо большим злом, чем рискованные действия. Люди, на которых лежит ответственность за людей – такие, как ты, – часто смиряются с этим злом: но кто-то должен взять на себя ответственность и за риск, пусть даже он повлечет за собой гибель людей.

Это гораздо большая ответственность! Я не сумасброд, помешавшийся на своих безумных идеях, – множество достойных и умных людей на разных плотах думают так же, как я. Почему бы и вам не присоединиться к ним? Подумайте – нам нужно лишь найти способ и убить морскую тварь, и мы будем свободны навеки! Мы сможем плавать по океану» куда захотим! Конечно, Сводники, которые при этом будут вынуждены расстаться с теплым местечком и работать наравне с остальными, выступают против меня. Но это еще не значит, что я не прав!

Джиан Рикарго молчал. Иксон Мирекс раздосадованно чесал бороду. Наступила тягостная пауза. Семм Войдервег раздраженно спросил:

– Что же вы молчите? Почему не осадите этого зарвавшегося трибуна?

Джиан Рикарго задумчиво посмотрел в сторону лагуны.

– Мне необходимо серьезно подумать, – сказал он. – Еще никогда мне не бросали такой вызов, как сегодня.

– Ерунда! – нетерпеливо ответил Иксон Мирекс. – Мы вполне неплохо жили все эти годы. Кому нужно бороздить океаны? Да и прокорм Царя-Крагена лежит на нас не таким уж тяжким бременем.

Сводник рассек воздух сжатым кулаком:

– Это немыслимо! О чем вы говорите?! Здесь рассматривается вопрос лишь о вопиющей наглости этого фонарщика, его неуважении к традициям и оскорбительном поведении по отношению к нашему защитнику, великому Крагену!

Джиан Рикарго развернулся и тихо побрел в сторону своей хижины. Арбитр Мирекс тоже ушел, предварительно окинув взглядом Склара Хаста, его товарищей, стоящих поодаль и наблюдающих за разговором, останки маяка и лагуну. Семм Войдервег некоторое время стоял, гневно сжимая и разжимая кулаки; наконец, взмахнув рукой и фыркнув, ушел и он.

Поджигатели и Лепилы вернулись к работе. Склар Хаст с Роджером Келсо снова подошли к Ролло Барнаку, чтобы выслушать его предложения. Оба согласились, что если все условия будут соблюдены, если время будет правильно рассчитано, а материалы окажутся достаточно крепкими, то Царь-Краген действительно будет убит.

Глава 7

Постепенно исчезли последние следы былой катастрофы, и плот Спокойствия обрел былую красоту и благоустроенность.

На специальном плоте-костровище были сожжены последние остатки разгромленных хижин, пепел которых заботливо сохранялся для дальнейшего производства мыла, извести, огнеупорного кирпича, отделки тканей, гирь для ныряльщиков и для осветления лака. Тела погибших, после двухнедельного содержания в специальных коконах-саркофагах, где в течение этого времени особые червячки счищали плоть с костей, были просушены на дальнем конце плота, отведенном для этой цели. Из больших костей делались необходимые инструменты, остальные шли на изготовление извести. Это занятие являлось епархией Зазывал.

Из свежесрезанного тростника и камыша были сплетены новые хижины, а потом покрыты отлакированной рыбьей кожей, что делало их полностью неуязвимыми для сырости и самого сильного ливня и шторма. Новая губка была опущена на нитках в голубые воды лагуны, чтобы расти и обеспечивать урожай.

Маяк – самое крупное сооружение на плоту, строительство которого требовало наибольшего искусства, – был сооружен последним. Новая башня оказалась значительно выше прежней и была расположена ближе к лагуне. Она строилась новым способом, не так, как по традиции строились маяки. Мощные стебли тростника были пропущены сквозь отверстия в плоту, где прочно стягивались крепкими корнями. Кверху башня постепенно сужалась, сохраняя коническую форму.

Непривычные пропорции башни, тяжелые балки и непомерная длина вызвали много нареканий со стороны Старейшин.

Иксон Мирекс обвинял Ролло Барнака, главного Лепилу, в отступлении от старинных традиций.

– Никогда еще не видел более нелепой башни! – возмущался он. -Зачем нужна такая каланча? У тебя шесты протягиваются под плотом чуть ли не настолько же, как и сверху, – зачем это?

– Это и придает ей устойчивость, – пояснил Ролло Варнак с хитрой усмешкой.

– С таким маленьким основанием будет достаточно крепкого порыва ветра, чтобы вся эта махина рухнула в лагуну.

– Вы уверены? – совершенно серьезным тоном спросил Ролло Барнак, отходя от башни в сторону, так, будто видел ее впервые, и словно прицениваясь к ней.

– Я, конечно, не Лепила, – продолжал Иксон Мирекс, – и мало понимаю в конструкциях, но это же очевидно! Да еще когда фонари с колпаками висят на перекрестьях! Подумай, насколько это неустойчиво!

– Чтобы придать башне устойчивость, мы предусмотрели специальные растяжки.

Арбитр в замешательстве покачал головой.

– Почему бы не строить, как заведено предками, расставив опоры по сторонам, как в шалаше? Слишком сложное у вас сооружение, на мой взгляд.

– Зато посмотрите, сколько мы сэкономили места на плоту, – обратил его внимание Ролло Барнак. – Разве это того не стоит?

Иксон Мирекс опять упрямо покачал головой, не желая признавать его правоту. Однако дальнейших возражений с его стороны не последовало.

Когда была воздвигнута верхняя часть башни и выставлен противовес балки, Иксон Мирекс снова явился посмотреть на конструкцию. Увидев придирчиво наблюдающего Арбитра, Ролло Барнак подошел к нему.

– Зачем вам такая массивная балка? Это же неразумно!

– Не беспокойтесь, у нас все рассчитано. Масса балки обеспечит меньшую вибрацию, и фонарщики смогут работать быстрее.

– А эти веревки зачем?

– Я же говорил – это растяжки. Они обеспечивают устойчивость.

– А как у вас крепятся опоры?! Просто привязаны веревками! Разве можно строить маячную башню таким легкомысленным образом?

– Мы надеемся, что она сможет служить для того, для чего она предназначена, а большего нам и не нужно.

И опять Арбитр Мирекс ушел, сокрушенно качая головой.

За все это время Царь-Краген ни разу не появился вблизи плота Спокойствия.

Между тем с башни Трашнека то и дело поступали сигналы о его появлении в округе: Крагена видели к югу от Санкстона, направляющимся на восток. Видимо, наладился на кормление к Народному Равенству, потом обжирал лагуны Парнаса, следующего плота в западном направлении. Потом пару дней о нем не было слышно.

Жизнь текла вполне нормально. Плот Спокойствия стал прежним местом, заслуживающим такого названия. Урожай губки был богатым, и башня, окруженная новоотст-роенными хижинами, горделиво и величественно возвышалась над лагуной.

Больше всего времени заняло устройство кабины фонарщика. Три дня смолили лаком концы балки, обрабатывая их огнем, чтобы лак поскорее засох и затвердел. Затем ее подняли на вершину башни, с превеликой осторожностью установив на отведенном месте. Здесь она была добросовестно закреплена в предназначенных пазах, привязана и проклеена.

И снова Иксон Мирекс был недоволен.

– Башня стоит криво!

– Неужели? – откликнулся Ролло Барнак.

– Посмотри сам – с Трашнека наши сигналы будут видны не прямо, а под углом.

Ролло Барнак объяснил:

– Мы отдавали себе в этом отчет. Но на Трашнеке тоже собираются строить новую башню, и отведенное для нее место находится как раз напротив нашей.

Семм Войдервег тоже был недоволен:

– Такой уродливой башни я еще не видел. С таким длинным, нелепым противовесом и с такой узкой и неуютной кабинкой для фонарщика! Не маяк, а прямо подъемный кран!

Ролло Барнак терпеливо повторил свои доводы в защиту башни.

– Нас и так уже на других плотах считают отступниками и извращенцами! А с этой нелепой башней, торчащей над нашим плотом, они решат, что мы спятили!