Сердечные струны - Пейсли Ребекка - Страница 6

«Именно на этом сходство и кончается», — подумал Роман. У него был определенный план, и это не какой-то воздушный замок, как когда-то предрекала его мачеха.

Эта мечта была такой огромной, что только двадцать, пять тысяч акров плодороднейших пастбищных земель в Рио Гранде Плейнз могли вместить ее, — он будет выращивать замечательную породу лошадей на этих прекрасных землях и затем разбогатеет, продавая их ранчеро, которые, без сомнения, готовы заплатить любые деньги за его ценную породу.

Однако, чтобы сколотить это богатство, надо потратить целое состояние. Правда, ему оставалось внести всего пятьсот долларов, чтобы выкупить землю. А уж стадо крепких испанских кобыл не будет стоить слишком дорого.

А вот английские чистокровные жеребцы обойдутся недешево — за лучших в стране, разводимых и выращиваемых на различных фермах на Востоке, и платили золотом почти столько, сколько они весили. Но все равно он как-нибудь их заполучит, ибо прекраснейшее всегда стоит уйму денег.

Ничто и никто в целом мире не помешает осуществить ему эту мечту. Как и в течение десяти долгих лет, он будет браться за любую работу, которая подвернется, пока не соберет необходимой суммы.

Придется набраться терпения и поладить с Теодосией Уорт во время поездки до Темплтона — нельзя упустить деньги, которые доктор Уоллэби заплатит ему за эту услугу.

— Награда, вот что это, — пробормотал он, пробежав пальцами по волосам. — Вроде той, что получают за избавление общества от какой-нибудь угрозы.

— Настоящей угрозы, — автоматически согласился бармен. — Эй, а я тебя не знаю? Не видел тебя?.. Да-а, ты тот самый парень, который был у нас несколько месяцев назад. Роман Монтана, вот, кто ты. Народ не перестает говорить о твоей лошади. По-прежнему не продается?

Роман покачал головой и отхлебнул виски.

— А знаешь, Уилл Симпсон рассказывал, что его лошади никогда не были так подкованы, как это удалось тебе, когда был тут последний раз. Хвали твою кузнечную работу, называя ее отменной. Хотелось бы узнать, как тебе удается так хорошо прибивать подковы?

— Скажи ему, что вбивать гвозди надо одним ударом, когда их много, гвоздь разбалтывается, не успев полностью войти.

— Правда? Гм. Чего не знал, того не знал. Ну, а как насчет старика Германа Гуча? Третьего дня он говорил, что ждет твоего возвращения, ты обещал расширить спальню его жены — ей здорово понравилось, как ты отремонтировал им кухню. Не хочешь, чтоб я привел его сюда?

Роман осушил стакан.

— Может быть, в другой раз. Сейчас предстоит другая работа — настоящее наказание по имени Теодосия Уорт. И ее дурацкий попугай, такой же, как…

— Попугай? Большая серая птица с красным хвостом? Так я ее видел. Она на секунду останавливалась перед салуном — хорошенькая малышка: кожа того белая, будто облилась молоком. Что ты должен сделать для нее?

Роман плеснул еще виски в стакан.

— Отвезти в Темплтон. Она сейчас в конюшне Клаффа — выбирает лошадь и повозку. Я хотел было остаться и помочь ей, но когда она спросила его его Equus caballus, я дернул оттуда со всех ног.

— Equus caballus? — Бармен почесал голову. — Что за тарабарщина?

Роман проглотил пятую порцию спиртного и и ср рот тыльной стороной ладони.

— Похоже, так этот гений называет лошадь.

— Мистер Монтана! Роман развернулся на стуле и увидел сына Клаффа, стоящего в дверях салуна.

— Отец послал меня за вами! Просил поторопится. Эта женщина, мисс Уорт, которую вы привели в конюшню, разговаривает так чудно, что отец просто вне себя, старается понять, но не может, чего ей хочется.

Роман скрестил руки на груди.

— Значит, Клафф расстроен? Только не говори, что мисс Уорт пытается его цикурировать.

— Цикурировать? — Мальчишка покачал головой. — Не-е, она не делает ему ничего такого, но здорово его раздражает. Вы придете?

Нагрузившись изрядным количеством виски, растекающимся по его венам, Роман почувствовал себя более расположенным иметь дело с несносной мисс Уорт. Заплатив за выпивку, направился к дверям.

Выйдя на улицу, увидел ее перед платной конюшней: сцепив за спиной руки, она медленно ходила вокруг чистокровного гнедого.

Немного поодаль, через несколько зданий, перед продуктовой лавкой стояли трое здоровых, хорошо вооруженных мужчин, наблюдавших за ней. Даже отсюда, где он стоял, можно было догадаться что они замышляют что-то дурное. И что бы ни был у них на уме, оно имело отношение к Теодосии.

Длинными и стремительными шагами он направился через улицу, не упуская из вида трех бандитов.

— О, привет, мистер Монтана, — поприветствовала его Теодосия, улыбаясь.

Искрящаяся миловидность и ее улыбка овладели его вниманием — он боролся с соблазном улыбнуться в ответ.

Но только секунду. Вместо этого нахмурился.

— Вы не купите эту лошадь, мисс Уорт.

Она провела рукой по гладкому крупу лошади.

— Напротив, покупаю, мистер Монтана. Это мерин чистокровной породы. Он не самый изящны из тех, что я видела, но его характер мне кажется высшей степени подходящим, так как я неплохо знакома с этой породой, потому что мой отец…

— Эта лошадь слишком изящна, — вспылил Роман. — Клафф, покажи ей несколько более крепких…

— Я уже видела остальных, — заявила Теодосия, вытирая тыльной стороной ладони лоб. — Ни одна из них меня не интересует. И я была бы вам искренне признательна, если бы вы перестали неистовствовать по этому поводу, мистер Монтана.

Стимулируемая виски добросердечность, которая, как Роман надеялся, поможет вынести несколько часов в компании Теодосии, быстро превращалась в холодную ярость.

— Буду неистовствовать столько, сколько, черт меня побери, захочу! — Он понятия не имел, что означает это слово, но не собирался пасовать перед мощью ее словарного запаса. — А теперь выберите другую лошадь, потому что вы не берете гнедого.

Иоанн Креститель высунул голову из клетки, Которую Теодосия водрузила на несколько сложенных тюков сена.

— Я буду неистовствовать столько, сколько, черт меня побери, захочу, — крикнул он.

Теодосия ощетинилась.

— Ну вот, посмотрите, что вы наделали, мистер Монтана. Моя птица никогда — ни одного раза — не богохульствовала. Пять минут в вашей компании, и вот, пожалуйста…

— Слова «черт побери» не так уж плохи, мисс Уорт, — рискнул вступиться Клафф. — Есть куда более дрянные слова, которые он мог бы услышать.

Ей-богу, я знаю несколько таких, которые буквально выворачивают меня наизнанку, когда их слышу.

— Пожалуйста, только не называйте их, — взмолилась она, затем обратилась к Роману: — Мне не терпится поскорее добраться до Темплтона, мистер Монтана. Именно поэтому я не согласилась с вашим предложением остаться здесь на ночь и начать путешествие утром. По этой же причине я предпочитаю эту лошадь — английские чистокровные хорошо известны своей скоростью. Много о них знаю, потому что мой отец…

— Да, начинаю понимать, что вы знаете многое о многом, но ничего дельного: этого чистокровного завтра к ночи я буду вынужден пристрелить, чтобы избавить от страданий — до Темплтона почти три дня пути по трудной дороге, а чистокровные славятся своей скоростью, но не выносливостью.

— Вон тот гнедой — сильная конячка, — предложил Клафф. Он пошел вперед, длинная соломинка свисала у него изо рта. — К тому же обучен тащить повозку.

Перебирая тонкие золотые цепочки рубиновой броши, Теодосия посмотрела на маленькое тощее животное, на которое указал Клафф.

— Да это же всего лишь пони. И к тому же больной.

— Это здоровый мустанг, — поправил ее Роман. — Ни одна лошадь в мире не имеет такой выносливости. Он, возможно, не красавец, зато на нем можно ехать куда угодно. — Он кивнул Клаффу, затем перевел взгляд на ряд повозок. — И вот этот фургон.

— Эту шаткую повозку? — воскликнула Теодосия.

— Она маленькая и легкая, а колеса из апельсинового дерева.

— И что же, позвольте спросить, особенного в апельсиновом дереве, мистер Монтана?