Сердечные струны - Пейсли Ребекка - Страница 16

— Ваши ранения несерьезны, и вам это чертовски хорошо известно. Что же до справедливого суда… согласен. Если пробежите через поле и вокруг кедровой рощи меньше чем за пять минут — вы оправданы и я вас отпущу; затратите больше, значит, виновны и умрете.

Иоанн Креститель щелкнул семечко подсолнуха.

— Ради Бога, слушайте! Черт побери, делайте, как я говорю! — Он спокойно ел семечки. — Мистер Монтана, сделайте что-нибудь.

С поднятыми руками бандиты направились к своим лошадям.

— Пешком, — объявил Роман. — Хотя нет, лучше бегом.

С перекошенными от злости лицами они начали подниматься по склону, Роман позади них. Только когда достигли дальнего конца поля и исчезли за деревьями, подступающими к реке, он взял поводья Секрета и вернулся к Теодосии.

— Вы не пострадали, да?

Теодосия взобралась на повозку и взяла поводья.

— Пережила чувство испуга, а все остальное хорошо. А с вами? — Она изучала его глазами. — С вами ничего не случилось, мистер Монтана?

Ее вопрос заставил его задуматься: никто и никогда прежде не спрашивал его об этом, никому не было дела.

И, черт возьми, для нее это тоже не имело большого значения — он нужен был ей целым и невредимым, чтобы доставить в Темплтон.

— В полном порядке, — он прорычал эти слова, заставив ее гадать, что такое она сделала, чтобы рассердить его.

— Как вы узнали, что эти люди…

— Они преследовали вас от самого Оатес Джанкшен. Я советовал вам не выставлять напоказ золото. — Он ловко привязал двух лошадей грабителей к повозке. Третью мог повести сам и продать всех трех в Темплтоне за приличную сумму.

— Вы знали, что они следуют за мной и не сказали мне?

Некоторое время он наблюдал за двумя ласточками. Они летали низко, скользя над самой землей. Он прислушался. Звуки, которые раздавались, были громче, чем обычно, и казались ближе, чем были на самом деле, чувствовался запах реки и кедровой рощи так явственно, словно где-то рядом с ними.

Он вскочил в седло, крепко держа поводья третьей лошади.

— Не выношу слез, мисс Уорт.

— Но с чего бы мне плакать? Я бы не испугалась.

Он усмехнулся.

— Да? Так позвольте сказать вам кое-что: вы можете знать дюжину иностранных языков, а также всю эту психологическую чепуху, быть ходячим словарем длинных слов и помнить названия каждой дурацкой звезды на чертовом небе, но у вас нет обычного здравого смысла, чтобы испугаться трех вооруженных грабителей, преследующих вас.

Его резкость обидела ее.

— Я бы не испугалась, мистер Монтана, — сказала она мягко, — потому что вы со мной. Если вы думаете, что я не оценила по достоинству ваши умения, значит, вы ошибаетесь. Мое уважение к вам истинное, и я говорю правду, что чувствую себя с вами в безопасности.

Он напряженно изучал ее лицо, найдя ее веру в него отраженной в глубинах ее пьянящих глаз. Она, едва зная его, уже доверяла.

Это была первая женщина, верящая в него.

Что-то нежное проникло в него, но затем внезапная мысль этому помешала.

— Если вы так доверяете, почему нужно было приходить мне на выручку с ворами? Вы не думали, что я справлюсь с ними один?

— Я видела, как они помчались по полю, но не придала этому значения. Как вы мне и сказали, целую вечность ждала, а потеряв терпение, села на вашего скакуна — хотелось проехать на нем по лесу, но буквально через несколько секунд ему вздумалось припустить галопом и выскочить на луг. Я хорошая наездница, но никогда не ездила на таком коне, как ваш: крепкий, как мустанг, которого вы купили в Оатес Джанкшен, и в то же время обладает скоростью и грацией английской чистокровной. Что вы скажите о его наследственности?

— Ничего, — ответил он, не собираясь выдавать дорогой секрет. И черт бы ее побрал за то, что она так близко подобралась к разгадке! — Поехали. Мы можем преодолеть еще, по крайней мере, миль пять-шесть, прежде чем начнется дождь.

— Дождь? — Теодосия вгляделась в небо. — Его не будет — облака перисто-слоистые, что указывает на ясную погоду.

Он пустил Секрета и третью лошадь вверх по склону, размышляя, как же быстро потеряла она веру.

— Не имеет значения, какие там облака вы видите, мисс Уорт, — приближается дождь.

Она снисходительно улыбнулась — нет, не будет, но дальнейший спор по этому вопросу был бы бесполезен — упрямому мужчине придется осознать свою ошибку самому.

Теодосия прижалась к повозке. Поля шляпки обвисли на лоб, волосы прилипли к лицу, шее и плечам — холодный сильный дождь промочил ее одежду, затек в туфли, вызывая дрожь. Увидев вспышку отдаленной молнии, она зажмурила глаза.

Молния. Сколько лет не удается избавиться от страха перед ней — одно лишь упоминание возвращает ее в тот день, когда погибли родители.

— Мисс Уорт? — Хотя сумерки спустились наземлю, еще было достаточно светло, и Роман мог разглядеть выражение ее лица — на нем отражался более чем страх.

Ужас охватил ее.

Такой испуг смутил его, но с какой стати его должно волновать то, чего она боится?

«И не стоит волноваться — это просто… ну, нервы, каприз», — убеждал он себя.

Привязав лошадей к ветвям тополя, упавшего в каменистое ущелье, он направился к ней, заметив, как она мешками укрывала клетку попугая. Роман поставил ее на землю под повозкой.

Позаботившись о птице, попытался решить, что же делать с Теодосией. Страхи, которые ему когда-либо приходилось успокаивать, имели отношение к лошадям.

Демонстрируя полное спокойствие, он прислонился к повозке, скрестил руки на груди, стараясь изловчиться и поймать дождевые капли на язык.

— Вы когда-нибудь так делали, мисс Уорт? Наблюдая, как они все-таки попадали на его вытянутый язык, она покачала головой.

Кто бы мог поверить, что в мире существует такой человек, который никогда не ловил дождевые капли языком?

— Попробуйте, — предложил он, усмехнувшись.

Его улыбка не успокоила, не отодвинула страх.

— Я боюсь.

— Дождя? — Он увидел, что ее глаза увлажнились: от дождя ли, слез ли — можно было только догадываться. Тревожное чувство нашло на него. — Послушайте, не плачьте. Вы говорили, что чувствуете себя со мной в безопасности. Вы сказали…

— Не плачу и не боюсь дождя. А ваши пистолеты не защитят меня от того, чего боюсь.

— Но чего…

— Почему мы ехали так медленно, когда начался дождь? — возмутилась она. — Почему не поторопились, чтобы найти укрытие?

Зная, что за ее упреком скрывается сильный страх, он не отреагировал.

— Гнать значило бы перегреть лошадей. Тогда во время остановки, очутившись под холодным дождем, схватили бы простуду, которая бы убила их. Мисс Уорт, чего вы боитесь? Что…

Прежде чем он успел задать еще один вопрос, очередная стрела молнии разрезала темные тени на небе. В следующую секунду он едва среагировал, когда Теодосия бросилась к нему.

Обхватив ее руками, понял — молния так страшит ее, и, конечно, против этого его пистолеты — детская игрушка.

Удерживая ее одной рукой, другой достал толстое одеяло из мешка с запасами в задней части повозки, затем заставил ее опуститься на землю, в укрытие под повозкой.

Они лежали бок о бок. Ее дрожь сотрясала ему руки, и он накрыл ее одеялом и притянул ближе.

— Обнимите меня, — прошептала она.

— Уже обнимаю. — Он нахмурился, когда она начала извиваться, словно пытаясь вжаться в него. Он положил левую ногу ей на бедра.

Ее тяжесть немного успокоила девушку: зарывшись лицом в теплый влажный изгиб его плеча, уловила запах солнца, излучаемого мужским телом. Рождалась уверенность, что буря пройдет, одновременно обострялись чувства.

— Я… я никогда раньше не была в объятиях мужчины.

— Да? Ну и о какой научной штуковине думаете, будучи в моих?

Его нежное подтрунивание углубило ощущение безопасности, которое продолжало овладевать ею.

— Я размышляю о ваших внушительных pectoralis major, deltoideus и biceps brachii.

— He говорите. Попробую угадать. Вам нравятся мои мускулы рук.