Великолепная Софи (В поисках любви) - Хейер Джорджетт - Страница 43

Она прошла мимо лачуг к указанному дому. Дверь была открыта, и в глубине короткого коридора виднелась не прикрытая ковром лестница. Она поднялась по ступеням и оказалась на небольшой лестничной площадке. На нее выводили две двери, Софи настойчиво постучала в обе. У нее возникло неприятное чувство, что за ней наблюдают. Она огляделась, но никого не увидела; лишь снова взглянув на дверь, она явно разглядела глаз, наблюдающий за ней сквозь маленькое отверстие в двери. Глаз моментально исчез; послышался звук отпираемого замка, и дверь медленно приоткрылась, обнаружив худого смуглого типа с длинными сальными волосами, семитским носом и заискивающим взглядом. Он был одет в порыжевший от долгой носки некогда черный костюм, его вид не свидетельствовал о том, что он в состоянии одолжить хотя бы пятьсот пенсов. Глубоко посаженные глаза быстро оглядели Софи от кончиков перьев на высокой шляпке до каблуков сапожек.

– Доброе утро! – сказала Софи. – Вы мистер Голдхангер?

Он стоял, немного наклонившись к ней и потирая руки.

– А что вам может понадобиться от мистера Голдхангера, миледи? – спросил он.

– У меня к нему дело, – ответила Софи. – Если вы и есть он, пожалуйста, не заставляйте меня стоять в этом грязном коридоре! Я не понимаю, почему бы вам хотя бы не подмести пол!

Мистер Голдхангер был заметно ошарашен, а такое с ним давно уже не происходило. Он привык принимать посетителей всех родов и состояний, от таинственных личностей, которые пробирались в дом под покровом темноты и при свете одной керосиновой лампы вываливали на стол странный товар, до модных молодых людей с изможденным взглядом, жаждущих помощи. Но никогда раньше он не открывал дверь молодой леди, хорошо владеющей собой, которая к тому же стыдит его за неподметенный пол.

– Перестаньте так глупо пялиться на меня! – сказала Софи. – Вы уже разглядели меня через эту дырку в двери я, должно быть, уже убедились, что я не переодетый судебный пристав.

Мистер Голдхангер запротестовал. Казалось, его задело подозрение, что визит судебного пристава не обрадует его. Как бы там ни было, он отступил назад, позволив Софи войти в комнату, и предложил ей сесть возле огромного стола, занимавшего центр комнаты.

– Спасибо, но я буду вам благодарна, если вы сначала сотрете пыль со стула, – сказала она.

Мистер Голдхангер исполнил эту просьбу, смахнув пыль полой своего пиджака. Он услышал позади щелчок запираемой двери и резко обернулся.

– Полагаю, вы не будете возражать против того, что я закрыла дверь? – сказала Софи. – Понимаете, мне не хочется, чтобы нас прервал какой-нибудь ваш знакомый. Я также не хочу, чтобы за нами подсматривали, поэтому с вашего позволения, я прикрою этот глазок в двери платком.

С этими словами она достала одну руку из своей муфты лебяжьего пуха и затолкала кончик носового платка в отверстие.

Мистер Голдхангер испытывал странное чувство, что мир стал вращаться в обратную сторону. Многие годы он старался избегать ситуаций, с которыми не мог справиться, а его посетители обычно умоляли его, а не запирали дверь и не приказывали ему вытирать пыль с мебели. Он не видел особого вреда в том, чтобы позволить Софи оставить ключ у себя, так как, хоть она и казалась сильной молодой женщиной, он был уверен, что сможет вырвать у нее ключ, возникни в том необходимость. Инстинкт подсказал ему сохранять вежливость сколь возможно долго, поэтому он улыбнулся, поклонился и сказал, что миледи может делать все, что захочет в его смиренном жилище. Затем он сел на пул с другой стороны стола и спросил, чему он обязан чести видеть ее.

– Я здесь по очень простому делу, – ответила Софи. – Лишь затем, чтобы забрать у вас долговое обязательство мистера Хьюберта Ривенхола и изумрудное кольцо, оставленное им в залог.

– Это, – сказал мистер Голдхангер, улыбаясь еще более заискивающе, чем обычно, – действительно простое дело. Я буду в восторге, если смогу услужить вам, миледи. Мне не стоит даже спрашивать, привезли ли вы деньги с собой, потому что я уверен, что такая деловая леди…

– Вот и славно! – тепло прервала его Софи. – Я заметила, что многие люди считают, что если ты женщина, то ты не разбираешься в делах, а это, бесспорно, ведет к бесполезной трате времени. Я должна вам сказать, что когда вы ссужали пятьсот фунтов мистеру Хьюберту Ривенхолу, вы давали деньги несовершеннолетнему. Думаю, не надо вам объяснять, что это значит.

Произнеся эти слова, она самым дружеским образом улыбнулась ему, мистер Голдхангер улыбнулся ей в ответ и мягко сказал:

– Подумать только, какая информированная молодая леди! Если я потребую свои деньги у мистера Ривенхола через суд, я ничего не добьюсь. Но я не думаю, что мистер Ривенхол хочет, чтобы я преследовал его судебным порядком.

– Конечно, ему бы не хотелось этого, – согласилась Софи. – Более того, хотя с вашей стороны было чрезвычайно неправильно одалживать ему деньги, будет несправедливо, если вы не получите хотя бы первоначальную сумму.

– Исключительно несправедливо, – признал мистер Голдхангер. – Миледи, есть еще небольшое дельце с процентами.

Софи покачала головой.

– Нет, я не заплачу вам ни пенни процентов, быть может, это научит вас быть более осторожным впоследствии. У меня с собой пятьсот фунтов наличными, и как только вы вернете мне долговое обязательство и кольцо, я их вам отдам.

Мистер Голдхангер невольно посмеялся над этим: хоть он обладал не очень хорошим чувством юмора, мысль, что по приказу юной леди он откажется от причитающихся ему процентов, показалась ему забавной.

– Я, наверно, предпочту оставить у себя и расписку, и кольцо, – сказал он.

– Я так и предполагала, – заметила Софи.

– Вы должны понимать, миледи, что я могу причинить мистеру Ривенхолу много вреда, – заметил мистер Голдхангер. – Он ведь учится в Оксфорде, не так ли? Да, и я не думаю, что там обрадуются, узнав о его маленькой сделке со мной. Или…

– Там совсем не обрадуются, – сказала Софи. – Но и для вас это будет немного затруднительно, ведь так? Хотя может быть вам удастся убедить их, что вы не знали о его несовершеннолетии.

– Такая умная молодая леди! – улыбнулся мистер Голдхангер.

– Нет, но у меня есть здравый смысл, который подсказывает мне, что единственный выход, который мне останется, если вы откажетесь вернуть расписку и кольцо, – это поехать на Боу-Стрит и выложить все судье.

Его улыбка увяла; сузившимися глазами он посмотрел на нее.

– Я не думаю, что так поступать мудро, – сказал он.

– Неужели? А по-моему, это самый мудрый поступок, который я могу совершить, и мне почему-то сильно кажется, что на Боу-Стрит будут рады что-нибудь узнать о вас.

Мистеру Голдхангеру тоже так казалось. Но он не верил, что Софи сделает то, чем пригрозила, его клиенты тщательно избегали огласки. Он сказал:

– Думаю, милорд Омберсли предпочтет вернуть мне мои деньги.

– Полагаю, что так, и поэтому я ничего не рассказала ему. Ибо мне кажется, что нелепо поддаваться шантажу такого создания, как вы.

Такая беспрецедентная точка зрения вызвала у мистера Голдхангера неприязнь к его гостье. Он знал, что женщины непредсказуемы. Он подался на стуле вперед и стал объяснять ей, какие неприятности могут произойти с мистером Ривенхолом, если он откажется выплатить долг полностью. Он говорил очень хорошо, и эта зловещая речь редко не производила впечатления на слушателей. Сегодня она провалилась.

– Это все, – резко оборвала его Софи, – чепуха, и вы это понимаете так же хорошо, как я. Самое страшное, что может приключиться с мистером Ривенхолом, это то, что он получит сильный нагоняй и на некоторое время попадет в немилость к отцу, что же касается отзыва из Оксфорда – нет, этого не будет! Там никогда ни о чем не узнают, потому что, по моему мнению, ссужение денег молодым людям на невероятных условиях не является самым тяжким вашим грехом, и лишь только я появлюсь на Боу-Стрит, десять к одному, что вас постараются засадить в тюрьму по какому-нибудь еще обвинению! Более того, с момента, когда судейские приставы узнают, что вы ссужали деньги малолетним вы потеряете надежду получить их назад. Поэтому, прощу вас, не надо продолжать этот нелепый разговор! Я ничуть не боюсь ни вас, ни того, что вы можете сделать.