Прогулки по крышам - Колесова Наталья Валенидовна - Страница 49

– И что я должен сказать учителям?

– Воля ваша, – ворчал эксперт-врач, упаковывая инструменты в сумку, – но если бы кто-нибудь меня послушал, я бы посоветовал домашнюю обстановку…

– Скажете, что это не их – и даже не ваше – дело. Пусть обращаются с ней как с начинающей. Давать теорию – просто теорию!

– Да зачем мне здесь оставаться?!

– Будто вы не знаете моих преподавателей! У каждого свой характер, своя профессиональная спесь…

– Антон, Антон, вы тоже окончили Академию! С отличием, насколько я помню! Вы уже добрый десяток лет сохраняете интернат в целости-сохранности… относительной… невзирая на банду несовершеннолетних волшебников и шизоидных преподавателей…

– Да я их боюсь до смерти!

– Не собираюсь я здесь оставаться!

– …режим дня, умеренные физические нагрузки, витаминотерапия, и лишь потом – щадящий режим обучения…

– В конце концов, если преподаватели не угомонятся, посылайте их ко мне в СКМ!

– Думаете, их это испугает?

– Генрих, но ведь мы собирались сохранить все в тайне насколько долго возможно!

– Тогда надо придумать другую мало-мальски правдоподобную легенду! Никто, ну никто не ожидал, что ваша внучка вот так запросто возьмет и… пошлет свою магию псу под хвост!

– Не смейте так говорить о моей внучке!

– Да не хочу я здесь оставаться!

– Господа… мадам… давайте успокоимся и обсудим все еще раз. Нам всем нелегко приходится, но надо же что-то, в конце концов, решать!

– Мерцающая магия.

Как ни странно, в общем гвалте его услышали все. Обернулись к поднявшемуся с кресла второму эксперту. Тот смотрел на свои сложенные на животе руки.

– Что-что, Андрэ? – переспросил Шрюдер нормальным голосом.

– Мерцающая магия, – повторил тот. – Очень редкий феномен, но прецедент уже был.

– И что… как с этим бороться?

– Не надо с этим бороться. Надо продолжать жить, заниматься, как предложил Генрих, теорией, пробовать практику, не отчаиваться и ждать. Магия будет возвращаться – возможно, в самые неподходящие моменты, но все чаще и чаще… Пока не останется навсегда. – Он повернулся к Агате, по-прежнему не поднимая глаз. – К твоему сожалению, как я понимаю. Теперь – прошу меня извинить. Надо еще поработать с источниками, отыскать рекомендации. Через два дня я предоставлю доклад, Генрих. Агата Мортимер, был счастлив познакомиться.

А они и не знакомились.

Его белая рука потянулась к ней. И опустилась, прикрывшись длинным рукавом балахона.

– До свидания всем.

После его ухода воцарилась тишина. Агата заметила, что маги стараются не смотреть друг на друга. Божевич осторожно кашлянул:

– Вот такой вот неожиданный финал… Генрих, кого вы приведете ко мне учиться в следующий раз? Живого дракона?

– Конечно, живого, зачем вам дохлый, – буркнула Агата.

– Агата!

– Бабушка?!

– Итак! Итак, разрабатываем удобоваримую версию для преподавателей. – Шрюдер деловито потер руки. – Девочка может идти?

– Да, конечно. – Божевич обратился к Агате – голосом таким сладким, что ей даже противно стало: – Иди в столовую, Агата. Сегодня очень вкусный ужин.

– Но я не хочу здесь оставаться… – пробормотала Агата безнадежно. Все дружно притворились, что не слышат. Она медленно побрела к двери. Постояла и повернулась. – А что мне сказать ученикам?

– Ученикам? – удивился Шрюдер и посмотрел на Антона. Тот закряхтел, опять пригладил свой «ежик».

– А что вы так удивляетесь? – с вызовом спросила Агата. – Преподавателей я всегда могу отослать к вам. А с учениками буду общаться круглые сутки. Что я должна им сказать? Или мне глухонемой притвориться?

Трое взрослых переглянулись. Бабушка вздохнула:

– Пока иди поужинай. Часов в десять позвонишь мне домой, я тебя проинструктирую. И… не расстраивайся ты так, Агатка.

– До свидания, – буркнула та и очень осторожно, чтобы от души не хлопнуть, прикрыла за собой дверь.

Агата сидела на бетонном парапете высокой металлической ограды, окружавшей интернат. Солнце садилось, спина и попа начали мерзнуть, но идти в корпус не хотелось. На ужин она припоздала и ела в просторной столовой одна. А в спальне – уверена – на нее накинется с расспросами Стефани. Да еще и с подружками. Может, просидеть здесь до самой поздней ночи, а потом прокрасться в комнату и сразу лечь спать?

Где-то рядом за деревьями мальчишки играли в футбол. Смеялись девочки. Агата вздохнула и поглядела на закатное небо.

С неба летел мяч. Бац! Ударился о землю прямо перед ней, подпрыгнул невысоко и откатился в траву. За деревьями восторженно взревели. Кто-то из футболистов отличился… Через полминуты она увидела – какой именно футболист. Рыская взглядом по траве, к ней ленивой трусцой бежал Димитров. Агата легонько толкнула мяч ему навстречу. На Димитрове была пятнистая от пота красная майка, спортивные трусы – и все те же увесистые массивные ботинки. Если таким на ногу наступит – сразу выведет противников из игры!

Парень остановился перед ней, подпинывая мяч то одной, то другой ногой попеременке. Сказал, не поднимая головы:

– А ты у нас, оказывается, огненная ведьма?

Исподлобья глянул очень темными глазами из-под темных взлохмаченных кудрявых волос. Агата ответила ему безразличным (как она надеялась) взглядом. Димитров помолчал и решил почему-то пояснить:

– Я тут самый сильный по огню.

Опять помолчал. Подкинул мяч и начал отбивать его о землю. Стрельнул взглядом в Агату.

– Был. До тебя.

Нет, зря она здесь сидела. Надо было найти самый укромный уголок школы… и там повеситься.

– Ну, все сказал? – Агата поднялась.

Димитров почему-то растерялся.

– Все…

Он был ниже ее ростом. Широкий и крепкий, как медведь. Симпатичный даже такой медвежонок…

– Тогда до свидания! – и Агата пошла перепрятываться.

– На «огневке» же все огнеупорным средством обработано! – говорил ей в спину Димитров. – И мантии рабочие тоже! Как ты смогла поджечь Горыновну?

Ногам Агаты словно кто-то скомандовал: «На месте, ать-два! Кругом!»

– Что-о?!

Димитров смотрел исподлобья, сжав кулачищи. Забытый мяч валялся на траве.

– Ну скажи, жалко тебе, что ли?

– Я ее подожгла?

– Ну не я же!

Агата действительно онемела. Просто смотрела, моргала и молчала. Димитров опять засмущался, взъерошил и без того лохматые волосы.

– Ну ладно, там мяч ждут… (За деревьями скандировали: «Ди-ми-тров! Ди-ми-тров!») Потом, да?

Агата машинально кивнула, не понимая, на что соглашается. Димитров подхватил мяч и потрусил на поле.

– Эй! – окликнула его Агата. Как, кстати, его зовут? Все Димитров да Димитров… Тот оглянулся, приостанавливаясь. – А почему ты не сказал ей… Горыновне? Или директору?

Тот махнул рукой.

– А кто бы поверил? Раз она заявила, что у тебя магии нет… Все думают на меня по привычке. А я-то знаю, что ничего не делал!

Агата тупо пялилась на деревья, за которыми скрылся Димитров. Но она ведь тоже ничего не делала! Попыталась вспомнить, как и что происходило. Вот Горыновна говорит про Слухача, Агата взвивается, разворачивается и…

И мантия на учительнице вспыхивает.

Агата схватилась за живот и села. На корточки. «Магия будет возвращаться в самые неподходящие моменты».

Она же запросто могла сжечь человека!

И даже не понять этого.

– Пирокинез, – учительским голосом вещала Стефи, шастая по комнате в хорошеньком ночном комплекте – коротенькой полупрозрачной черной маечке с розочками и штанишках с кружевами, – это способность, которой обладают в основном дети и подростки.

А я еще подросток? Агата поплотнее куталась в одеяло, чтобы Стефи не видела ее простенького хэбэшного белья.

– …они сами не понимают, что делают. И даже не знают, что это делают они…

Ну точь-в-точь про меня…

– Знаешь, какой Димитров был, когда приехал сюда? Злой, как черт! Жег что ни попадя. Правда, людей до сих пор еще не поджигал. – Стефи хихикнула. – Видала лицо Горыновны?