Империя зла - Шакилов Александр - Страница 2

— Чего, сдался уже?! Слабак! — из-за колючки наслаждался своим триумфом «Председатель», не забывая посасывать сок из пакета.

Отец говорил, что персы — просто умственно отсталые, им не повезло, но Министерство здравоохранения работает над тем, чтобы им помочь. Иван представил себе отцовского товарища — Сидоровича, главного по здоровью, его стариковские морщины и добрую улыбку… Да, этот человек обязательно облегчит жизнь бедолагам. Кстати, Сидорович вместе с супругой отправился на отдых в Крым, отпуск у них, и попросил последить за псом, ключ от квартиры оставил — Иван нащупал в кармане магнитную карту.

Соревноваться с умственно отсталым — это как-то неспортивно.

Черная фигура подпрыгивала на месте и осыпала Ивана издевками, но его это больше не уязвляло. Махнув рукой — мол, счастливо оставаться, — он развернулся, намереваясь двинуть обратно.

— Слышь, Жуков, ты б погулял еще, побегал по крышам. Дома-то делать особо нечего, верно? Вот и не иди туда… — донеслось сзади.

Иван застыл. По спине пробежал холодок. Откуда «Председатель» знает, кто он? Иван ведь в маске, и Лали назвала его только по имени, фамилию не упоминала, а мало ли сколько Иванов в Москве — так почему обязательно Жуков?.. И почему это не надо возвращаться домой? Там что-то случилось? С отцом, с мамой? Сердце в груди заколотилось так, будто он пробежал пятнадцать километров в бодром темпе и без «подвески».

— А откуда ты…

Он еще только оборачивался, а уже краем глаза заметил, как чужак с места взвился над колючкой. И было что-то хищное в этом прыжке, будто хотел сверху навалиться. Иван рефлекторно пригнулся, шагнул навстречу, пропуская чужака над собой. Оставалось лишь чуть-чуть дожать, подтолкнуть, использовав напор атаки, как учил отец на тренировках. Что он и сделал. Легкое касание — и чужак грохнулся на рубероид, и вроде что-то хрустнуло, но тело в черном тут же вскочило на колени, метнулось к Ивану…

Яркая вспышка осветила обоих.

Это милиционер со скуки навел прожектор на пустырь у периметра и, наверное, очень удивился, обнаружив там две фигуры в масках. Так удивился, что сирена взвыла через секунду после того, как Иван выскочил из луча и припустил обратно.

— Всем оставаться на своих местах! Это приказ! — рявкнул мегафон, и сын министра Жукова едва не подчинился — ведь должен быть порядок, его так учили. Мышцы едва не свело, он сбился с бега на шаг паралитика, остановился.

Что скажет отец, когда ему сообщат, что сын задержан — в маске, у самой промзоны? Уж точно не «Спасибо, Ванечка».

Шажочек. Шаг. Еще. Прыжок. Медленно, а потом что было духу Иван помчался прочь по темной улице. Поначалу он петлял, ожидая, что в спину ему будут стрелять, как в фильмах про шпионов, которые нарушили государственную границу и потому получили по заслугам. Сгорая от стыда, он чувствовал себя таким же преступником, врагом народа.

Быстрее! Иван прыгнул на ближайший балкон, оттуда перебрался выше, еще выше, и вот он уже на крыше…

Главное — уловить момент, когда меняется центр тяжести. Ведь масло возвращается в баллоны и на спине появляется дополнительный вес, а потом насосы отправляют его в искусственные мышцы, и вновь в баллоны, и обратно в мышцы. Скорость процессов велика, но Иван ведь тоже не на месте стоит. Следующая крыша, еще одна, прыжок…

Обратно он несся быстрее, чем бежал за «Председателем».

К стыду примешивалась тревога. Отец, мама, надо срочно домой. Что-то случилось… Из-за этого он не мог наслаждаться ни с чем не сравнимым ощущением слаженной работы всех деталей «подвески», четко улавливающей малейшие нервные импульсы, а затем умножающей усилия человека в разы, тем самым позволяя совершать головокружительные прыжки. В темноте едва не наткнулся на старую спутниковую антенну — взвился, сальто вперед, пролетел над ржавым «тазом». Подошвы армейских ботинок соприкоснулись с горизонталью, сработали компенсаторы, вспухнув газовыми подушечками — на миг! — ровно настолько, чтобы почувствовался лишь легкий удар.

И дальше, дальше, быстрей!

— Ванька, ты куда?! А я?! — услышал он, застыл и метнулся назад, к стройной девушке ему по плечо, лицо которой тоже прикрывала маска — хитрая мордочка лисицы.

Маски покупали вместе, в одном супермаркете, в детском отделе.

Лали! Из-за всей этой беготни он совсем о ней забыл. Вот ведь кавалер — пригласил на свидание и…

— Забыл обо мне, да, Ванька? — Лали Бадоева, однокашница по МГУ и просто красавица, определенно умела читать мысли.

— Разве можно забыть о солнце? — Жуков-младший давно заметил, что подобная напыщенность нравится девчонкам.

Но не Лали.

— Только не говори, что занят и меня не проводишь, — предвосхитила она его следующую фразу. — Или будешь настоящим поросенком.

Как хорошо, что на лице маска и Лали не видит, как он прикусил нижнюю губу.

— Не поросенком, а свиньей. И не буду, а уже есть. Оставил тебя тут одну, такую хрупкую, нежную… — Иван попытался обнять Лали.

Она, как обычно, отстранилась:

— Если будешь хорошо себя вести, поцелую. Потом.

Иван аж онемел на миг. Мир преобразился, стал ярче, лучше. Даже голограмма Председателя во всю стену соседнего дома стала сразу… объемнее, что ли. Зачесанные назад волосы с проседью, великолепные усы, нос горбинкой, проницательный взгляд… Иван мысленно сказал ему спасибо, ведь всем хорошим, что есть в Союзе, народ обязан стараниям Председателя.

Три месяца назад Жукову-младшему исполнилось восемнадцать, а он еще толком ни с кем не целовался. Друзья частенько хвастались любовными приключениями, а Ивану даже соврать было не о чем, тем более что не терпел он лжи… Как-то все некогда было: теория с утра до ночи — математика, химия, экономика, менеджмент предприятий, внешнеэкономическая деятельность и прочее в том же духе, а после — тренировки, практика: дзюдо, огневая подготовка и симуляторы основных видов бронетехники Союза… И если знаниями овладевает каждый индивидуально — не выходя из квартиры, черпая мудрость из всесоюзной Сети, то экзамены надо сдавать лично — писать ответы на настоящей бумаге настоящими чернилами. Вот завтра Ивану как раз это и предстоит.

Но до того ли сейчас?

— Поцелуешь?! — Иван схватил Лали за руку, потащил за собой. — Тогда побежали!

Он и думать забыл о странном незнакомце в черном.

Магнитная карта-ключ от квартиры Сидоровичей лежала в одном из карманов пятнистого комбеза модного в этом сезоне покроя — Иван автоматически проверил, на месте ли. Тихонечко спрыгнул на балкон — чтобы не разбудить родителей. На душе было тоскливо. Ну кто его за язык тянул, а?

Проводил ведь Лали. И даже взял за руку. Но так переволновался, что ляпнул вдруг — мол, как это батя разрешает тебе, девчонке, по крышам бегать, с твоим-то сердечком? И все, как отрезало романтику. Вместо поцелуя кареглазая красотка принялась объяснять, что охрана наверняка уже составила рапорт, но Гурген Аланович в последнее время почти не бывает дома, он очень занят, поэтому еще не в курсе ее нового увлечения… На этом свидание закончилось.

Иван взглянул на часы — однако! На крышах ночь пролетает незаметно, а ведь до экзамена в универе остались считаные часы. Ну да ладно, не впервой. Все равно он лучший в группе. Да что там в группе, будем объективны — на потоке. Или даже на курсе. Или… Он всерьез готовил себя к тому, чтобы встать плечом к плечу с отцом и прочими Героями Революции. Вместе они поведут Союз к светлому будущему и новым свершениям!

Но это потом. Пока же надо незаметно попасть домой. Мама ведь не знает о его ночных прогулках, да и отцу он не торопился рассказывать о забавах бегунков.

Чтобы не потревожить предков, Иван оставил открытым окно, вот через него и залез с балкона в свою темную комнату. Главное — ничего не зацепить. Тут справа стол с учебным компом, дальше шкаф высотой в полтора роста, кровать еще… И везде цветы в горшках на стойках из стальной проволоки — мама выращивает, чтобы свежий воздух был, как она говорит. Цветы-травки у них по всей квартире натыканы, прям не дом, а целая оранжерея. Из-за этой ботаники Иван стеснялся приглашать друзей домой, а то начнут еще болтать, что Жуковы превратили квартиру в теплицу, помидорчики с огурчиками выращивают. Что, кстати, правда — на кухне есть пара кустиков. Отец откуда-то из провинции маму в Москву взял, а там принято так — чтобы хозяйство было. Да и вообще у Жуковых жилплощадь очень скромная, не то что у некоторых. Отец считает, что роскошь — это излишество, а всякое излишество есть зло.