Коллапс - Даймонд Джаред - Страница 84

С нашей точки зрения то, что викинги не смогли установить с инуитами торговых отношений и перенять, хотя бы частично, их навыки и умения, являлось для викингов огромной потерей, хотя, очевидно, сами они так не считали. Во всяком случае, причина была не в отсутствии возможностей. Охотники-викинги не могли не встречать охотников-инуитов в Нордсете, а затем, по мере продвижения инуитов на юг, и в наружных фьордах у Западного поселения. Викинги со своими тяжелыми деревянными гребными лодками и собственными приемами охоты на моржей и тюленей не могли не оценить превосходство легких каркасных лодок инуитов и их изощренных методов охоты: инуиты одерживали победу там, где викинги зачастую терпели поражение. Когда европейские исследователи вновь начали появляться в Гренландии в конце XVI века, их особенно поражали скорость и маневренность каяков, и в своих записях они описывали инуитов как людей-рыб, перемещающихся по воде быстрее любого европейского гребного судна.

Так же их поражали и умьяки, меткость инуитов, парки и рукавицы из шкур, гарпуны и пузыри из тюленьих шкур, собачьи упряжки и приемы охоты на тюленей. Датчане, начавшие колонизацию Гренландии в 1721 году, быстро переняли многие навыки и технологии инуитов, стали использовать умьяки для поездок вдоль побережья Гренландии и завели торговлю с инуитами. В течение нескольких лет датчане узнали о тюленях и гарпунах больше, чем викинги за несколько сотен лет. Но некоторые из датских колонистов были такими же расистами и религиозными фанатиками, как и викинги, и относились к язычникам-инуитам с тем же презрением.

Если попытаться без предубеждения представить себе, какими могли бы стать отношения викингов и инуитов, то в более поздней истории можно найти немало примеров того, как были реализованы совсем другие модели взаимодействия европейцев-колонизаторов — испанцев, португальцев, французов, англичан, русских, бельгийцев, голландцев, немцев и итальянцев, да и самих скандинавов, датчан и шведов, — с местным населением по всему миру. Многие из этих европейских колонизаторов стали посредниками и начали развивать интегрированную экономику: купцы из Европы поселялись среди туземцев или наезжали регулярно, привозили европейские товары, особенно ценимые туземцами, и обменивали на туземные товары, высоко ценимые в Европе. Например, инуиты столь остро нуждались в железных орудиях, что не жалели труда на их изготовление методом холодной ковки из метеоритного железа — например, из метеора, упавшего в районе мыса Кейп-Йорк в Северной Гренландии. Соответственно, можно представить себе развитие торговых отношений между инуитами и викингами, в ходе которых викинги получали бы бивни моржей и нарвалов, шкуры тюленей и белых медведей и отправляли бы их в Европу в обмен на железо, ценимое инуитами. Кроме того, викинги могли бы снабжать инуитов одеждой и молочными продуктами: даже если непереносимость лактозы помешала бы инуитам пить молоко, они все же могли бы употреблять продукты, в состав которых лактоза не входит, — сыр и масло, которые сегодня экспортируются из Дании в Гренландию. Не только викингам, но и самим инуитам часто угрожала нехватка продуктов, и последние могли бы разнообразить свой рацион и снизить риск голода, выменивая у викингов молочные продукты. Такое взаимодействие инуитов со скандинавами установилось вскоре после 1721 года, когда датчане начали осваивать Гренландию: но почему же подобное взаимодействие не было установлено ранее?

Одна причина заключается в культурном барьере, препятствовавшем перекрестным бракам и даже общению между викнигами и инуитами. Инуитка не могла стать хорошей женой для викинга: она не умела прясть и ткать, пасти и доить коров и овец, делать сыр и взбивать масло — всему этому скандинавские девочки учились с детства. Даже если бы охотник-викинг сдружился с охотником-инуитом, он не мог позаимствовать у своего приятеля каяк и научиться им пользоваться, поскольку к собственно каяку прилагалась деталь одежды, которая закреплялась за деку и обеспечивала герметичность; эта деталь изготавливалась индивидуально для каждого охотника его женой, которая (в отличие от скандинавских женщин) с юных лет училась шить тюленьи шкуры. Поэтому охотник-викинг не мог просто прийти домой и сказать своей жене: «Сшей-ка мне такую штуку». А захоти он упросить инуитку сделать ему каяк или, пуще того — жениться на ее дочери, сначала нужно было бы установить дружеские отношения. Но мы видели, что у викингов изначально имелось предубеждение против скрелингов, и против североамериканских индейцев в Винланде, и против инуитов в Гренландии: первые же встреченные ими скрелинги были убиты. Будучи формально христианами, викинги разделяли широко распространенное в Средние века в Европе презрительное отношение к язычникам.

Еще одной причиной негативного отношения могло быть то, что викинги считали себя настоящими исконными жителями Гренландии и смотрели на инуитов как на «понаехавших» чужаков. Викинги основали гренландскую колонию и начали охотиться в Нордсете задолго до появления там первых инуитов. Когда инуиты, первоначально обитавшие на севере Гренландии, стали постепенно сдвигаться к югу, викинги, естественно, не обрадовались перспективе платить им за бивни моржей, охоту на которых считали своей привилегией. Вдобавок ко времени появления инуитов викинги испытывали острейшую нехватку железа — наиболее ценного товара, который они могли бы предложить инуитам.

Для нас, живущих в современном мире, в котором уже установлены контакты со всеми «туземцами», за исключением, может быть, нескольких племен в труднодоступных районах Бразилии и Новой Гвинеи, трудности в установлении таких контактов неочевидны. Как вы думаете, что сделал викинг, впервые увидевший в Нордсете инуитов? Закричал «Привет!», подошел, улыбнулся, начал объясняться с помощью языка жестов, указал на бивни моржей и вынул из кармана кусок железа для обмена? В ходе своих биологических экспедиций в Новой Гвинее иногда я оказывался в так называемых ситуациях «первого контакта» и могу сказать, что они воспринимаются как опасные и наводящие ужас. В таких ситуациях туземцы обычно считают «белого человека» нарушителем владений и справедливо предполагают, что это вмешательство может нести угрозу их жизни, здоровью и благополучию. Обе стороны не знают, чего ожидать друг от друга, обе напуганы и напряжены, обе испытывают противоположные импульсы — обратиться в бегство или нападать, и обе внимательно следят, не последует ли с противоположной стороны какой-либо жест, означающий, что противник может удариться в панику и начать стрелять. Чтобы перевести ситуацию первого контакта на мирные рельсы, не говоря уж об установлении дружеских отношений, нужны предельная осторожность и терпение. Позже европейские колонисты набрались опыта и создали методику поведения в ситуации «первого контакта», но викинги, очевидно, всегда, как говорится, стреляли первыми.

Короче говоря, датчане, появившись в Гренландии в XVIII веке, и другие европейцы на всех континентах и островах сталкивались с теми же проблемами, что и викинги: им мешали их собственные предрассудки относительно «примитивных варваров»; им было непонятно, что делать с туземцами — убивать, грабить, торговать с ними, брать в жены их женщин, отбирать землю; они не знали, как убедить туземцев не убегать и не стрелять. Позже европейцы научились решать эти вопросы, имея наготове целый ряд различных вариантов взаимодействия и выбирая наиболее подходящий для конкретной ситуации, с учетом многих факторов: в большинстве европейцы или нет, достаточное ли у колонизаторов европейских жен или нужны туземные женщины, есть ли у туземцев какие-либо предметы или материалы, которые можно было выгодно перепродать в Европе, привлекательны ли земельные владения туземцев для европейских поселенцев и так далее. Но у средневековых викингов еще не было такого «кодекса повеления». Будучи не в состоянии или не желая учиться у инуитов и не имея никакого военного превосходства над ними, гренландские викинги исчезли в конце концов с лица земли.