Открыта вакансия телохранителя - Бульба Наталья Владимировна - Страница 42

– Тебе лучше покинуть Камариш и вернуться к отцу.

– Возможно, и лучше. Но клятва не позволит этого сделать, а снять ее граф не может – того покушения недостаточно, чтобы ее условия были выполнены. Так что будет значительно проще, если мы сделаем вид, что ничего не произошло.

– Я всегда знал, что моя сестра – мудрая барышня. – И мы все дружненько и несколько более резко, чем хотелось бы, оборачиваемся.

Он стоит внизу у лестницы и держит свою когтистую лапу на горле одного из охранников, ноги которого находятся несколько выше уровня пола. Еще парочка в живописных позах лежит на темном, с едва заметным рисунком ковре.

Наверное, не я одна задаюсь сейчас вопросом: сколько еще таких групп знаменуют его путь по особняку лорда?

– Как папенька? – Его рука разжимается, и воин, несмотря на предоставленную возможность дышать, присоединяется к своим товарищам, а кисточка на хвосте у брата нетерпеливо рассекает воздух, сопровождая свое движение резким щелчком.

– Передает тебе привет и выражает надежду, что прежде чем дать клятву верности своему будущему мужу, ты хотя бы представишь его нашей семье. – И он улыбается своей обаятельной улыбкой заядлого ловеласа. Довольным взглядом черных глаз осматривая застывшую композицию.

– Надеюсь, они живы? – Первым, как ни странно, приходит в себя Алраэль.

Быстрый взгляд себе за спину, и на лице Радмира растекается недоумение:

– Я вроде легонько, даже не вполсилы…

Жаль, за мной нет стеночки, по которой я смогла бы сползти. Не завидую я нашей компании. До этого момента ей хватало и меня одной со всеми причудами. Теперь, когда мою славу начнет затмевать мой братец-авантюрист… Дайте, стихии, выстоять Камаришу. А его управителю достаточно стойкости, чтобы дождаться того момента, когда мы покинем его благословенный город. А дракону с графом вытерпеть все те более чем грандиозные планы, на которые так горазда наша парочка.

– Радмир, не пугай нашего гостеприимного хозяина. Пока он не отправил нас в сопровождении своей охраны до ближайшей гостиницы. И не предложил при этом радоваться, что этот путь не стал намного длиннее.

– Как скажешь, сестренка. – И он несколькими прыжками, перескакивая через ступеньки, поднимается к нам.

Резкий взгляд в приоткрытую дверь, на пороге которой мы все и столпились, и его зрачок становится абсолютно черным. А когти (надеюсь, кроме меня, на это никто не обратил внимания) сами складываются в боевой захват. Очень похожий на тот, что совсем недавно нам демонстрировал мой тарагор.

– У тебя щедрый поклонник, Туся. В это время года найти цветы, что расцветают лишь ранней весной…

– Я просила тебя не называть меня Тусей! – Я, конечно, рычу, но успеваю обменяться с ним условным знаком. Благодаря за балаган, который он помогает мне устроить.

– Когда? – Его изумление настолько искренне, что я сама едва ли ему не верю.

– Да я уже успела со счета сбиться, сколько раз я тебя предупреждала: не смей коверкать мое имя.

– А то…

И он, смешав всю возможную демонскую нежность с язвительностью, которая является большей частью его натуры (оставив всем остальным качествам лишь крошечный кусочек души, разыскать который еще никому не удавалось), вопросительно приподнимает красиво изогнутую бровь.

– Ты нашел мой тайник с компроматом? – Тарагор, успевший во время переполоха запрыгнуть мне на плечо, прячет голову под крыло и старается не дышать, чтобы случайно не привлечь к себе моего разгневанного внимания.

Довольный кивок и загадочный взгляд.

– И коробку с записями? – Массовка предпочитает сделать шаг назад, чтобы оказаться как можно дальше от меня.

И вновь кивок, и обширная группа демонят в его глазах устраивает соревнования: кто кого перепляшет.

– И видео на кассете с мыльной оперой?

И его взгляд тухнет, а на моем лице ясно читается его астрологический прогноз на ближайшее будущее. В котором ничего благоприятного для него не предвидится.

– Вот ее-то я в случае чего папеньке и предоставлю. – Как ни странно, на лицах у остальных явное облегчение. Похоже, они еще не успели до конца осознать, что моя победа в споре с братом лично им ничего хорошего не предвещает.

– Хоть скажи, за что мне придется страдать?

Можно было, конечно, и продлить удовольствие, замалчивая о том, что записано на той кассете, но в данном случае знание того, насколько серьезно он у меня на крючке, доставит мне значительно больше положительных эмоций. И сделает решение некоторых проблем быстрым и не столь «волнительным».

– Последний Новый год. Корпоративная вечеринка. Стриптиз на столе.

Я даже не смотрю в его сторону. Я даже не вижу, как становится серой его темная кожа. Я даже не замечаю, как он сглатывает слюну, представляя, что сделает с ним отец, если хотя бы узнает об этой записи.

И не только потому, что такие действия идут вразрез с его представлениями о том, каким должен быть сын повелителя демонов. И даже не потому, что в разгар веселья он забыл о контроле личины, которая была на нем, и предстал перед публикой в своем естественном виде. Нисколько при этом не напугав находившихся за гранью крайней степени опьянения сотрудников фирмы, в которой я имела сомнительную честь работать. Скорее наоборот, разбудив в них глубоко спящее стремление ко всему дикому и нецивилизованному.

Все было тривиально и даже бездарно.

Короче, отцу было бы стыдно.

– Мне кажется, вы куда-то собирались? – Мой братишка смотрит на меня преданными глазами дворовой собачонки, которой бросили еще не до конца обглоданную кость.

А в черной мути его взгляда я довольно ясно читаю, что когда он найдет способ отыграться, я буду очень долго проклинать это мгновение.

Наивный… Он просто еще не знает, что основная часть моей коллекции лежит под носом у папеньки: в его личной сокровищнице. И на каждую попытку Радмира загнать меня в угол я отвечу ему несколькими.

Пусть в следующий раз думает, прежде чем меня плохому учить.

– А ты что, уже в курсе последних событий? – И когда он утвердительно кивает, я обвожу взглядом удивительно молчаливую компанию представителей высшего сословия нескольких рас, проживающих на Лилее, уточняя, кому из них я обязана вмешательству в наши дела моих ближайших родственников.

Но они хоть и прячут глазки, но как-то не слишком похожи на раскаивающихся в содеянном.

– Возможно, это правитель Элильяр счел необходимым сообщить обо всем повелителю Арх’Онту. – Общий вздох облегчения и благодарственные взгляды в сторону лорда, в выражении лица которого присутствует все та же задумчивость, что уже один раз сумела меня смутить. Наталкивая на весьма интересные выводы о собственном участии в том, что пока еще только выстраивается в его голове.

– Будем считать, что кому-то повезло. И я поверю, что все было именно так, как это представляет нам господин Алраэль. – И так, чтобы это не бросалось в глаза, перевожу взгляд с брата на эльфийского лорда. Намекая на то, что было бы неплохо узнать, что творится под его белокурой шевелюрой. – Радмир, мы собирались отправиться в тот дом, в котором меня держали, и немного осмотреться. Ты присоединишься?

– У тебя есть по этому поводу сомнения? – И когда я качаю головой, на его лице вновь появляется весьма многообещающая, по поводу предстоящих мне гадостей, улыбка. – Кстати, лорд, вы не могли бы распорядиться, чтобы мой скромный багаж, который я оставил у входа в ваши владения, перенесли в комнату к моей сестре. Отец дал мне жесткий приказ: ни на одно мгновение не выпускать ее из вида. Который я намерен исполнить со всей возможной тщательностью.

– Ты тоже считаешь, что я не могу себя защитить?

– Что ты, родная. Я здесь лишь для того, чтобы от тебя других защищать. – И он раскрывает мне свои объятия, в которые я ныряю, ощущая, как растворяются в его тепле все мои тревоги. – Я так рад тебя видеть.

Тишина вокруг нас свидетельствует о том, что шок от смены интонаций достаточно глубок, чтобы в их извилинах окончательно и бесповоротно утвердилась мысль, что это не я – они крупно влипли. Когда каждый по своим причинам со мной связался. И что присутствие младшего Арх’Онта не только не смягчит обстановку – оно ее накалит до такой степени, что они предпочтут соглашаться со всем, что я им предложу, и смирятся с тем, что вертеть ими будет барышня, несмотря на свои весьма впечатляющие заслуги перед своими правителями.