Замуж за Черного Властелина, или Мужики везде одинаковы - Славачевская Юлия - Страница 33

Она помогла мне вылезти из ванной, закутала в большое полотенце и проводила до постели. Дождавшись, когда я удобно устроюсь, сунула мне в руки кружку с отваром и сказала:

— Выпей вот, хорошо усталость снимает и сил придает.

Мне было ужасно интересно, что же случилось дальше, поэтому кружку осушила, в три глотка. Я справилась у матушки:

— А потом что случилось?

— Потом-то? — отозвалась Ниала. — А потом к нам пришло моровое поветрие, и герцогская семья в три дня вымерла, как есть до единого, кроме Кондрада. Долго болезнь бушевала, очень долго, много жизней лихорадка унесла. Но меня, как видишь, не тронула. И Гайра не коснулась. И никто не умер, кто к малышу Кондраду хорошо относился. Люди в ту пору шептались, что кара богов Дорсет настигла. Мол, признали боги Кондрада своим любимцем и гневаются. Правда то али нет, от него разве узнаешь? Рукой махнет, отшутится… и не скажет ничего, — пожаловалась она, отбирая у меня кружку и подтыкая одеяло. — После смерти фамилии Дорсет признал Кондрада герцогом, не посмотрели люди, что байстрюк, уважали сильно. Я вот одного в толк не возьму, зачем он остальные страны завоевал? Искал, видно, что-то или кого-то, — подмигнула мне старушка. Я поморщилась, не принимая намека, и внезапно даже для самой себя поинтересовалась:

— Почему вы мне это все рассказываете? — А как же иначе? — опешила Ниала. — Будущая жена обязана знать про мужа. Он сам-то не расскажет, скрытный очень.

Опять двадцать пять! Переклинило их всех на этом браке!

— Ниала, мне не хочется вас разочаровывать, но я за него замуж не собираюсь, — озвучила я свою позицию.

Старушка посмотрела на меня так, будто я ей сказала что-то очень неприличное. И с таким неодобрением, словно старый Ломоносов, которому пьяные студенты принесли на лабораторку заново открытую формулу спирта. Она открыла рот, потеряв дар речи на какое-то время, и вдруг выпалила:

— Ничего не понимаю! Уже месяц, как лучшие мастерицы Дорсета шьют свадебное платье…

— Что шьют? — перебила я ее, решив, что ослышалась.

— Свадебное платье, — повторила Ниала. — С месяц назад гонец прискакал с письмом. Там были указаны размеры и приказ готовиться к свадьбе. Я не могла перепутать, имя у тебя редкое для наших мест.

— Вы уверены, что там была речь об Илоне, а не Иалоне? — выдвинула я свою догадку.

Она ее сразу отвергла:

— Конечно, уверена. Про Иалону, принцессу Лайе, я наслышана, но речь шла о тебе.

— И какая действительность не мечтает быть выданной за желаемое? — пробормотала я себе под нос, вызвав недоумение у Ниалы. — Не обращайте внимания, это я о своем, о женском. Мне бы с Кондрадом пообщаться хотелось, срочно. Вы его не позовете?

Ниала растерялась и ответила:

— Так он же уехал.

У меня глаза на лоб полезли от подобной небрежности с его стороны:

— Что значит «уехал»?

— То и значит, сказал — по делам, будет через три-четыре недели, — поставила меня старушка в известность, чем привела в состояние бешенства, которое я, впрочем, с успехом подавила и поинтересовалась:

— Мне ничего не передавал?

Старушка радостно закивала и сообщила:

— А как же, передавал! Сказал, чтобы отдыхала, набиралась сил.

— М-дя, твори добро и убегай! Кажется, это так называется. Пока я отлавливала мысли, тусившие по углам, в дверь постучали и появился Цесариус. Он с порога устроил опрос:

— Как ты себя чувствуешь?

— Скверно, — бодро отрапортовала я и растолковала, видя изумление лекаря: — Мне только что наплевали в душу!

Цесариус вгляделся в мое несчастное обиженное лицо и сделал верный вывод:

— Что на этот раз сделал Кондрад?

— Он сбежал, — накляузничала я и еще больше надулась, когда услышала громкий гогот в ответ. — И за фигом ржать? Он мне свадебное платье приказал сшить, а сам слинял в неизвестном направлении! Это как называется?

— Почему в неизвестном? — влезла Ниала. — Кондрад в Уген поехал за угенскими алмазами для твоей диадемы.

— Абзац! — неизящно выразилась обалдевшая невеста и поинтересовалась: — А по дороге он больше ни за чем не заедет? Нет? Ну, там за звездами или луной?

Старушка немедленно обиделась за своего воспитанника:

— Зачем ты так-то? Кондрад как лучше хотел.

— Угу, хочет как лучше, а получается как всегда, — прокомментировала я и обратилась к лекарю: — Вам что-то от меня надобно?

— Надобно, — улыбнулся тот. Обрадовал: — С завтрашнего дня можешь потихоньку восстанавливать форму, но не усердствуй сразу. Потихоньку, полегоньку и каждый день. Мазь моя тебе тоже сейчас без надобности.

Старушка разохалась, но возражать не стала и удалилась выполнять просьбу, забрав с собой алхимика со словами:

— А ну пошли со мной, нечего мужикам по девичьим спальням шастать.

Она подталкивала Цесариуса в спину и бурчала себе под нос о нравах теперешней молодежи. Похихикав над тем, как лекаря причислили к коварным соблазнителям, я завернулась в одеяло и уснула.

Утро началась с кудахтанья Ниалы. Она носилась со мной, как курица с яйцом, пытаясь накормить и попутно отговорить от неподобающих молодой девушке и невесте занятий. Увидев абсолютную бесполезность уговоров, кряхтя и бубня, старушка выдала мне плотную рубашку, корсет, штаны и сапожки, присовокупив — дескать, это оставил Кондрад. В комоде меня ждал полный комплект белья. Такая забота вызывала улыбку, и я его почти простила за то, что он меня здесь бросил одну. Переодевшись и убедившись, что все по размеру, я связала в недлинный хвост кудряшки и отправилась осматривать замок в надежде подыскать себе укромный и удобный уголок для занятий. Походив по дворцу пару часов и раза три заблудившись, я наткнулась на пожилого крепкого мужчину, сидящего в коридоре около какой-то двери и чистящего мой кончар. Оружию я обрадовалась как родному и уже протянула жадные руки, как вспомнила о правилах вежливости и поздоровалась:

— Здравствуйте, меня Илона зовут. А вас?

— А нас Гайр, — усмехнулся мужчина в пышные усы и поинтересовался, указывая на меч: — Твой?

— Мой, — немедленно с готовностью призналась я. Задала актуальный вопрос: — А вы откуда знаете?

— Крестник мой сказал, когда отдавал, — поведал Гайр, протянув мне оружие.

На душе стало тепло от заботы предусмотрительного Кондрада и уныло, что такое сокровище мне не достанется. Постаравшись отделаться от подобных мыслей, я приняла кончар и моментально почувствовала, насколько ослабли мышцы от болезни. Это же заметил и Гайр. Он спросил:

— Тяжелый стал?

Дождавшись утвердительного кивка, он встал и позвал за собой, направляясь куда-то вглубь. Мы спустились на этаж ниже, пересекли пару залов и оказались в помещении среднего размера, полностью приспособленном для тренировок. Зал был достаточно просторным, светлым. Его поделили на три секции: в одной на полу лежали плотные кожаные маты, набитые конским волосом, вторая радовала глаз брусьями, кольцами и турником, в третьей же было пусто. Замерев в восхищении, я разглядывала невероятную удачу, когда раздался вопрос Гайра:

— Нравится?

— Очень! — не стала я отрицать очевидное.

— Ну, он так и подумал, когда вчера приказ отдавал. Всю ночь работали, — поделился Гайр информацией и снова вызвал во мне сожаление: «Почему все так несправедливо? Я не могу остаться и быть с ним, а он не сможет пойти со мной». Смертельно хотелось завыть от тоски. Кое-как справившись с собой и повернувшись к мужчине, я полюбопытствовала:

— Скажите, а где я смогу побегать?

Он в удивлении поднял брови и недоверчиво поинтересовался:

— Ты действительно собираешься бегать? И вот это, обвел рукой помещение, — не блажь и не игрушки?

Моему удивлению не было предела, я от изумления совершенно неизящно раскрыла рот и стояла, хлопая ресницами, все пыталась сообразить, как можно шутить такими вещами. Не сообразила, но предположила, что с чувством юмора у меня туговато, и поэтому честно спросила:

— Почему вы решили, что я собираюсь… э-э-э… поблажить? — Была не в состоянии подобрать нужное слово.