Леди из Миссалонги - Маккалоу Колин - Страница 9

Алисия сняла шляпку и стянула светло-голубые длинные перчатки, не способная ответить что-либо во время столь ответственных операций. И только положив их на столик, подальше от края она села, и раздался ее немузыкальный, безжизненный голос:

— Как это мило с вашей стороны, тетушка.

— Милость тут ни при чем, дорогая племянница, ведь твоя матушка собирается заплатить мне, — холодно промолвила Друсилла. — Так что приходи-ка с утра в следующую субботу в Миссалонги и выбирай, что тебе по душе.

— Приглашаю вас на утренний чай.

— Спасибо, тетушка.

— Свежего чаю, Алисия? Я распоряжусь… — засуетилась вдруг Аурелия; она немного побаивалась своей крупной, энергичной и честолюбивой дочери.

— Нет, спасибо, матушка. Собственно, я зашла, чтобы узнать, не слышно ли чего-нибудь нового об этом «чужаке в нашей среде», как называет его Билли, — губки ее скривились.

И снова прозвучал рассказ о незнакомце, и снова последовали пересуды. Наконец Друсилла встала, чтобы откланяться.

— В следующую субботу в Миссалонги, — как заклинание произнесла Друсилла, прощаясь с родственниками и попадая под конвой дворецкого.

Всю дорогу домой она занималась тем, что мысленно перебирала содержимое кладовки и всяческих комодов, обмирая от мысли, что, не дай Бог, количество и разнообразие предлагаемых вещей окажется недостаточным, чтобы оправдать предлагаемую сумму в сто фунтов. Целых сто фунтов! Какая удача! Конечно, их нельзя тратить. Их нужно положить в банк, чтобы шел хоть маленький, но все же процент. И в банке они будут находиться, пока не настанет черный день. В чем конкретно это может проявиться, Друсилла не знала; однако за каждым поворотом жизненного пути таился он, этот черный день, — болезни, починка чего-нибудь вышедшего из строя, повышение цен или налогов, чья-нибудь смерть. Часть из этих денег уйдет на замену крыши, это, несомненно, но, по крайней мере, им не придется продавать телку, чтобы покрыть расходы. Для обитательниц Миссалонги телка имела гораздо большую ценность, чем пятьдесят фунтов, ибо надо было принимать во внимание ее будущее многочисленное потомство. Персиваль Хэрлингфорд, добрый человек, имеющий такую же добрую жену, не раз предоставлял им услуги своего весьма ценного быка, никогда не беря за это денег, и, кроме того, помог им приобрести первую корову породы джерси.

Да, все это очень недурно! Возможно, Алисия, которая всегда в их городе была законодательницей мод, и на этот раз станет примером для всех девушек из среды Хэрлингфордов; и в будущем, может быть, все новоиспеченные невесты будут покупать у дам из Миссалонги льняное белье. Иметь такое деловое предприятие было бы извинительно и пристойно для леди, в то время как обычное производство одежды на продажу никто бы им не простил, так как они зависели бы тогда от капризов всех и каждого, а не только от капризов собственной семьи.

— Так что, Октавия, — сказала в тот вечер Друсилла своей скрюченной сестре, когда они уселись за рукоделие, а Мисси погрузилась в книгу, — давай-ка следующую неделю посвятим тому, что разберем все, что у нас есть, и отложим вещи, которые подошли бы Алисии. Мисси, тебе придется одной управляться и с хозяйством, и с огородом, и со скотиной, к тому же печешь ты лучше нас, так что угощение к утреннему чаю тоже ложится на тебя. Мы подадим булочки с джемом и кремом, бисквит, безе и пирог из дрожжевого теста на кислом молоке с гвоздикой.

Удовлетворенная выбором кушаний, Друсилла перешла к более острой теме, именно к пришествию Джона Смита. Это был единственный момент, когда их разговор заинтересовал Мисси более, нежели ее книга, но она не подавала виду и притворялась, что читает, а когда пошла спать, голова ее была занята сравнением м сопоставлением этой новой информации с тем, что она уже знала от Юны

Почему бы человеку и не иметь имя Джон Смит? Ясно, что недоверие и подозрительность Хэрлингфордов проистекали оттого, что он купил долину. «Что ж, молодец Джон Смит! — думала Мисси. — Давно пора задать Хэрлингфордам хорошую встряску». С этой мыслью Мисси заснула улыбаясь…

Суета и хлопоты, связанные с подготовкой к визиту двух леди Маршалл были, по сути, наигранны, и об этом все три леди из Миссалонги прекрасно знали. Но, однако, никто из них не возражал против смены привычного ритма, только Мисси, обремененная хозяйственными заботами, время от времени испытывала сожаление, и это было связано как с невозможностью читать в свое удовольствие, так и с опасениями, что Юна может подумать, будто она намеренно отлынивает от уплаты за взятую еще в пятницу книгу.

Те, для кого Мисси, затратив столько трудов, готовила вкусности, так и не притронулись к ним; Алисия, как она выразилась, «следила за фигурой», то же делала и ее мать в эти дни перед свадьбой, желая иметь фигуру, соответствующую последней моде. Но добро, однако, не было выброшено свиньям, так как позже Друсилла и Октавия мигом проглотили все приготовленное. Обе они обожали сладости, однако позволяли их себе редко — из-за дополнительных расходов.

Количество представленных на суд Аурелии и Алисии вещей поразило обеих леди, и после часа, приятно проведенного за окончательным отбором, Аурелия насильно сунула в руку упирающейся Друсиллы не одну, а целых две сотни фунтов.

— Никаких возражений, будь так любезна, — властно потребовала она. — Алисии и так все досталось по дешевке.

— Я думаю, Октавия, — сказала Друсилла после того, как гостей увез их автомобиль с шофером, — что теперь все мы сможем позволить себе новые платья на свадьбу Алисии. У меня будет из сиреневого крепа, с вышитым бисером лифом и кисточками с бисером вокруг верхней юбки — я как раз отложила подходящие бусинки! Помнишь — те самые, что наша дорогая мамочка купила, чтобы нашить на своё полутраурное платье, незадолго до своей кончины? Идеально! А ты, я думаю, сможешь купить себе отрез нежно-голубого шелка, что так понравился тебе тогда в магазине Херберта, как ты считаешь? Попросим Мисси связать кружевные манжеты и воротничок, — загляденье! — Тут Друсилла остановилась, нахмурив брови и оглядывая свою смуглую и темноволосую дочь.

— А вот ты, Мисси, трудный случай. Для бледных тонов ты слишком темная, так что, я думаю, оно должно быть….

«Нет, только не коричневое! — внутренне взмолилась Мисси. — Я хочу алое платье! Платье, отделанное кружевами того оттенка красного, от которого все плывет перед глазами, когда смотришь на него — вот чего я хочу!»

— … коричневым, — наконец закончила Друсилла со вздохом. — Понимаю, как ты разочарована, Мисси, но правда состоит в том, что ни один цвет даже наполовину не идет тебе так, как коричневый! Пастельные тона делают тебя нездоровой, в черном ты выглядишь желтушной, в темно-синем — ты будто на пороге смерти, а осенние цвета превращают тебя в краснокожего индейца.

На это Мисси не вымолвила ни слова — логика была железной, — но она даже не представляла себе, насколько ее безропотность ранит Друсиллу, которая готова была услышать хотя бы какое-то пожелание — но алый цвет, понятное дело, разрешен быть не мог ни при каких обстоятельствах. Ведь это традиционный цвет распутных женщин и проституток, точно так же, как коричневый — цвет благородной бедности.

Ничто, однако, не могло надолго огорчить Друсиллу в этот вечер, и она снова быстро повеселела.

— Вообще-то, — радостно сказала она, — я думаю, мы все можем купить себе еще и по паре новых ботинок. Ну; и зададим мы им всем жару на свадьбе!

— Туфли, — вдруг сказала Мисси. Это, похоже, озадачило Друсиллу:

— Туфли?

— Не ботинки, матушка, ну, пожалуйста! Пусть у нас будут туфельки, милые изящные

туфельки с каблуками в стиле Луи и бантом спереди!

Не исключено, что Друсилла могла бы и обдумать эту идею, но Октавия — хоть и была инвалидом, однако же слово ее имело большой вес в Миссалонги — сразу же придушила крик души Мисси.

— Это живя-то в самом конце Гордон Роуд? — фыркнула она. — Да ты в уме повредилась, девочка! Сколько, по-твоему, они продержатся среди пыли и грязи? Ботинки — вот что нам нужно, хорошие крепкие ботинки с крепкими шнурками, и чтоб у них были крепкие каблуки. Ботинкам сносу нет! А туфельки — это не для тех, кто топает на своих двоих.