Предательство - Макинтош Фиона - Страница 4

«Это не поможет, Мария. Архалит надёжно их защищает. Иди спокойно, и тогда твои сёстры и мать останутся живы. Если ты станешь сопротивляться, то у него будет повод убить и тебя, и твою семью. А он хочет именно этого».

Голос звучал уверенно, но мягко.

Тору показалось, что земля уходит у него из-под ног. Он растерянно огляделся. Кто это говорит? Кто на такое способен? Не понимая толком, что творит, юноша мысленно обшаривал окружающее пространство — так тычут прутиком в землю, надеясь обнаружить кротовину… пока не вернулся к старику.

Через долю секунды, в ужасе от содеянного, Тор шарахнулся назад. Слишком поздно. Незнакомец изменился в лице: несомненно, он был потрясён. Юноша отвёл глаза и заставил себя смотреть на Марию, которую подвели к Готу. Двое всадников в чёрном и пурпурном пытались поставить её на колени. Но старику не понадобилось много времени, чтобы найти того, кто его обнаружил.

Взгляд лекаря прожигал Тору висок. Да, это именно Меркуд. Именно он мысленно говорил с Марией. Бежать отсюда, быстрее… Нет, это слишком рискованно. Как он мог так сглупить? Столько лет держать себя в узде — и вот… Инквизиторы, похоже, ничего не заметили. Однако Тор знал, что отныне отмечен клеймом, от которого уже не удастся избавиться. Тот, кто поставил на нём эту метку, по-настоящему искушён в Искусстве Силы — не в пример ему самому. И способен скрывать своё умение, как и он.

— Идём отсюда, отец, — пробормотал Тор, поспешно наклонился, чтобы подобрать рассыпанные перья и пергамент, и виновато кивнул Вдове Элай. Но та была настолько захвачена отвратительной сценой, которая происходила на площади, что забыла, наверно, даже о своём бедре.

— Торкин… — Джион Гинт схватил сына за руку. — Он ожидает, что мы будем присутствовать при клеймении. Мне это тоже не нравится, но мы должны остаться, иначе нам тоже достанется.

Тор посмотрел на Меркуда. На этот раз их взгляды встретились. На лице старика всё ещё было написано удивление.

В это время Гот рассказывал собравшимся, как ему удалось найти Чувствующую, и выразил удивление по поводу её глупости, поскольку она использовала свой дар так неосторожно. Наконец повествование было закончено.

— Приступайте! — скомандовал он.

У Марии началась истерика. Она вырывалась и царапалась, потом попыталась прибегнуть к волшебству. Однако, как и предупреждал Меркуд, и Инквизиторы, и их лошади были защищены таинственным архалитом. Он не просто отражал её удары, но и возвращал их обратно.

Тор не мог дольше наблюдать её муки. Не долго думая, он собрал силу и представил, что швыряет её, как снежок. Девушка безвольно осела на землю. Старик на вороном коне явно понял, что это произошло не просто так: Тор ощутил его ужас, но не осмелился снова поднять глаза. Мать Марии взывала к богам, моля их покарать негодяев, которые отняли у неё дочь.

Её услышал лишь Тор. Инквизитор Гот был слишком увлечён, наблюдая за расправой. Один из его подручных достал из мешка что-то вроде уздечки из сыромятной кожи, на которой сиял большой овальный камень. Двое других по-прежнему прижимали обмякшее тело Марии к земле, в чём уже не было необходимости, а ещё один приподнял ей голову. Рус натянул на неё уздечку. Это была самая настоящая уздечка, даже с металлическим трензелем, который теперь оказался во рту у девушки. Мария очнулась и начала тихонько всхлипывать: трензель больно давил ей на язык. Мужчины затянули уздечку на затылке и закрепили двумя штырями. Грубые руки подняли девушку и сорвали с неё одежду. Теперь она стояла, едва держась на ногах — голая, дрожащая, онемевшая от ужаса, с отвратительной сбруей на голове.

Большинство мужчин отвели глаза. Им было стыдно смотреть на Марию. Стыдно, что её обнажили перед ними, стыдно, что они не смогли её защитить.

Торкин чувствовал, что больше не в силах сдерживаться. И тут у него в голове снова зазвучал голос — такой же уверенный и спокойный:

«Твоё время ещё не пришло, мой мальчик. Сиди тихо».

И в висок снова впилось раскалённое жало. Тор был слишком ошарашен вторжением в своё сознание, и сила, которая росла в нём, схлынула.

Тем временем к Марии подвели деревенского кузнеца. В его руках было клеймо со звездой — ненавистным знаком, которым помечают Чувствующих.

— А теперь, кузнец, — проговорил Гот, — заклейми её, как было сказано. Или… тебе конец.

Кузнец хорошо знал Марию. Эта девушка очень нравилась его единственному сыну, славному серьёзному пареньку. У них уже шли разговоры о свадьбе… Он стоял с клеймом в руке и не мог пошевелиться.

— Выполняй приказ! — взвизгнул Гот, срывая голос. Кузнец словно ничего не слышал. В гневе Инквизитор спрыгнул с лошади и вырвал дымящееся клеймо из его безвольно опущенной руки.

— Убей его, — бросил он своему помощнику.

Рус не имел ничего против. Один удар — и голова кузнеца покатилась по земле, пока не наткнулась на изуродованное тело Боджа. В толпе раздались вопли ужаса. Но Гот не обращал внимания ни на них, ни на обезглавленное тело, которое все ещё дёргалось, выплёскивая кровь. Убедившись, что его подручные достаточно крепко держат девушку, он с яростью вдавил конец дымящегося железного прута в её маленькую грудь, затем в другую. К запаху крови примешался отвратительный смрад палёного мяса. Гот выдержал паузу и закончил работу, прижав клеймо к её промежности.

— Итак, мы избавились ещё от одной носительницы зла, — объявил он, обращаясь к бледным, потрясённым селянам. — Больше она не сможет соблазнять мужчин, плодить ублюдков и передавать им своё проклятое умение.

И, как ни в чём не бывало, обратился к хозяину постоялого двора:

— Мы проделали долгий путь по пыльным дорогам и хотим пить.

Тот молча ткнул пальцем на дверь своего заведения.

Инквизиторы, которые держали Марию, швырнули искалеченную девушку на телегу. Словно забыв об опасности, односельчане собрались вокруг Марии. Одни укрывали её своей одеждой, другие ласково поглаживали по голове, обещали позаботиться о её семье. Но она никого и ничего не слышала.

Один из мужчин поднял голову кузнеца и почтительно положил её на окровавленный труп — так кладут шлем на грудь павшего в битве воина. Несколько человек тут же подошли, подняли тело и унесли прочь.

К Боджу никто не прикоснулся.

Надо убираться отсюда, и побыстрее. Эта мысль возникла у Тора первой и теперь вернулась снова. Широким шагом — чтобы никто не подумал, что он торопится, — юноша направился к отцовской повозке, бросил чернила, перья и пергамент сзади под навес, взобрался на козлы и взял вожжи. Снова взглянуть на странного старика в широкополой шляпе он не посмел. Едва отец оказался рядом, Тор гикнул, и Сударыня повлекла повозку в сторону Гладкого Луга — деревни, расположенной в нескольких милях восточнее Твиффордской Переправы, где они будут в безопасности.

По пути домой отец и сын не обменялись ни словом.

Глава 2

Танец цветов

Танец Цветов в день Середины Лета был у Тора самым любимым из местных праздников. От того мрачного и подавленного настроения, в котором юноша пребывал с тех пор, как клеймили Марию, не осталось и следа. Сегодня утром он гнал свой фургончик в Мятный Дол, и душа его пела.

Одним из самых первых детских воспоминаний были деревенские девушки, которые совершали какие-то сложные, но невероятно красивые движения. Тогда Тор смотрел на них снизу вверх, крепко держась за руку матери. Тогда он и полюбил этот праздник с его яркими, почти кричащими красками.

Он впервые ехал в Мятный Дол сам по себе, и эта свобода опьяняла. В этом году на празднике впервые будет танцевать Элиссандра Квин — уже от одного этого голова могла пойти кругом! Она достигла зрелости и теперь может выйти замуж… если захочет.

Тор с тоской смотрел, как она болтает с другими девушками из Грин. Вот отбросила с лица медовую прядь… Казалось, её волосы впитали солнечный свет. В Элиссе нет ни капли тщеславия. Она сияет, как солнце, но это замечают все, кроме неё самой. Мать Элиссы давно умерла, а Лэм Квин пил не просыхая, и девочка была лишена бесценных наставлений, на которые обычно не скупятся родители. Можно сказать, Элисса воспитывала себя сама. Она как могла заботилась о пьянице-отце, а теперь и содержала его, зарабатывая изготовлением мазей и травяных настоек.