Предательство - Макинтош Фиона - Страница 13

Он замотал головой, словно хотел вытряхнуть эти мысли. Однако боль потери не отпускала.

В этот миг Тор осознал, что едва не ткнулся носом в чью-то спину. На площади собралась большая толпа, и юноша, несмотря на свой высокий рост, не мог разглядеть, что творится впереди. Однако теперь он прекрасно различал голоса. Люди над кем-то насмехались, выкрикивали оскорбления. Осторожно, бочком, Тор начал пробираться вперёд. Любопытство было так велико, что он забыл о еде.

Люди стояли плотно, и Тору пришлось искать обходной путь. Он прошёл вдоль ряда лавок, где торговали всякой всячиной. Глашатай на площади что-то произнёс, но его зычный бас, как это обычно бывает, потонул в шуме множества голосов, призывающих соблюдать тишину. Как раз в это время Тор обнаружил небольшую каменную тумбу и взобрался на неё. Зрелище, которое предстало его глазам, потрясло его.

В центре площади на коленях стоял человек. Вероятно, он был не в своём уме, потому что непрерывно что-то бормотал, обращаясь к самому себе. Он был уродлив — настолько уродлив, что мог напугать ребёнка одним своим видом. При виде такого уродства вежливые люди обычно отворачиваются, а невежливые таращатся и разевают рты. К тому же он был калекой — Тор заметил, что одна его нога неловко вывернута. Мало ему бед… Калеку не только связали по рукам и ногам, но ещё и прибили за правое ухо гвоздём к столбу. Из-под верёвок на кистях уже показалась кровь.

Толпа развлекалась. В несчастного летели гнилые фрукты, а один предприимчивый торгаш крутился рядом с мешком рыбьих голов, которые распродавал желающим поупражняться в метании по живой мишени. Дюжие молодцы — судя по всему, из городской стражи, — время от времени пинали пленника ногами. Несчастный не мог сопротивляться и лишь вздрагивал при каждом ударе, но не кричал и продолжал бормотать себе под нос. Несомненно, его мучители хотели услышать нечто иное и злились.

Какое преступление совершил этот человек? Спрыгнув с тумбы, Тор подошёл к лавочнику и задал ему этот вопрос.

— Он подглядывал за женщинами в бане, — отозвался тот. — За этим его и застукали.

— И все?!

Эта реплика заставила лавочника попятиться. Мы такого не любим. Куда это годится — пугать детей и женщин? А вчера что было? Стоило ему появиться на рынке — и никакой торговли. Говорю тебе: он только людей смущает. А толку от него никакого. Будь моя воля, его бы вообще прикончили через час после рождения.

Тор покосился на самодовольного лавочника и скорчил гримасу. Приподнятое настроение, в котором он пребывал мгновенье назад, исчезло без следа. Внезапно он понял, что соус, вкус которого ещё чувствовался во рту, отдаёт кислятиной, и швырнул шпажку с остатками мяса на землю. Несколько тощих собак тут же затеяли из-за неё драку.

Крик толпы, глумящейся над калекой, стал невыносимо громким, от запаха тел голова шла кругом. Я устал, подумал юноша. Надо поваляться в ванне, выпить эля, найти место для ночлега, выбросить все из головы. Он побрёл прочь, навстречу толпе, которая устремилась на площадь — горожане хотели посмотреть, как будет чиниться расправа. Какая-то дама проплыла мимо, и Тор почти почувствовал, как её телеса колышутся от предвкушения отвратительного развлечения. И тут кто-то тихо проговорил:

«Помоги мне…. Пожалуйста».

Голос звучал у него в голове. Тор резко обернулся.

— Кто это сказал? — выпалил он.

Двое горожан шарахнулись от него, словно от буйнопомешанного, и понимающе ухмыльнулись.

Голос зазвучал снова — низкий и мягкий.

«Я невиновен. Меня обвинили по навету. Помоги мне, Торкин Гинт. Прошу тебя».

Тор бросился обратно, к лавке, и снова влез на тумбу, не обращая внимания на протесты владельца. Нет, он не испытывал ни малейшего удовольствия при виде страданий калеки. Но если пленник сейчас посмотрит на него, значит, голос в голове — не плод воображения.

«Кто ты?» — мысленно спросил юноша. Он уже поймал знакомое ощущение — невидимая полая трубка, которая тянется непонятно куда и по которой можно принимать и получать послания.

«Клут. Я у позорного столба. Меня оклеветали, мне нужна твоя помощь, Торкин…»

Сигнал утонул во вспышке боли: один из стражников с силой врезал калеке кулаком в нос.

При виде крови, которая залила лицо пленника, Тор пришёл в ярость. Это избиение устроили на потеху толпе, и оно не имело никакого отношения к правосудию, можно не сомневаться.

«Клут, ты меня слышишь? Между нами что-то вроде трубки — чувствуешь? Попробуй представить, что моя сила перетекает к тебе».

Тор слез со своей тумбы и решительно устремился вперёд. Знать бы только, чего ради он это ляпнул. Как бедолага сможет воспользоваться его предложением? Самому Тору даже в голову не приходило проделать что-то подобное. Но что поделать, если его молили о помощи? Он обещал помочь… Нет, это просто смешно. Каким образом он поможет? И зачем он вообще в это ввязался?

Тор не слишком старался придумать какое-то оправдание своим поступкам. Никаких колебаний он не испытывал. Он просто продирался сквозь толпу горожан, которые напирали со всех сторон. Каждый был охвачен жгучим желанием увидеть нарушителя спокойствия и хотя бы криком принять участие в расправе.

Юноша был достаточно высокого роста, чтобы заметить Клута ещё до того, как смог подойти к столбу. Новое, прежде неизведанное ощущение захватило Тора: по невидимому каналу от него к калеке словно устремился мощный невидимый поток. Клут использовал силы Тора, чтобы не потерять сознание.

Увлёкшись, Тор незаметно для самого себя оказался совсем близко. Кое-кто уже обозвал его «наглым юнцом». Он не обращал на это внимания. Сейчас молодого человека интересовал только мерзавец, который примеривался, чтобы ударить свою жертву ногой по рёбрам. Его было необходимо остановить, причём остановить мгновенно. Единственное, что можно было сделать — это воспользоваться трюком, которому его обучила Элиссандра. Когда нет возможности сконцентрироваться, лучше бить в самое чувствительное место… в данном случае — по глазам. Стражник охнул, его лицо выразило крайнее удивление. Миг он стоял неподвижно, потом прижал веки ладонями и со стоном осел на землю.

Тор подошёл к калеке.

«Спасибо, что не бросил меня, Торкин».

Голос, даже мысленный, дрожал от боли. Но времени для обмена любезностями не было. Стражник уже поднимался, хотя и выглядел оглушённым, но пользоваться волшебством второй раз было слишком рискованно. Никогда не знаешь, когда рядом окажутся инквизиторы. Даже если они не способны поймать Тора за руку, не стоит лишний раз привлекать их внимание и давать повод для подозрений.

— Спокойствие, добрые горожане!

Тор вздрогнул от неожиданности. Этот голос — вполне реальный — раздался прямо у него над ухом.

— Корлин, сделай одолжение, прикажи своим бравым стражам воздержаться от дальнейших ударов по арестованному. Почему-то мне кажется, что он не намерен покидать наш мир в ближайшее время.

Последнее замечание вызвало смешки в первых рядах зрителей. Тор оглянулся, чтобы увидеть человека, осмелившегося оспорить действия городской стражи.

Незнакомец держался непринуждённо, в глазах плясали весёлые искорки. Кажется, он решил принять участие в этом представлении исключительно ради собственного удовольствия. Однако стражнику, которого он назвал Корлином, было не до шуток.

— Это не твоё дело, Кайрус. Скажу больше: это не твоя вотчина. Я действую от имени горожан Хаттена.

— Для тебя и для твоих доблестных молодчиков я — прайм-офицер Кит Кайрус. Судя по внешнему виду арестованного, он уже получил всё, что ему причитается. Сделай одолжение, скажи мне: в чём его обвиняют?

В тоне прайм-офицера появились нотки сарказма, и ничего хорошего это не предвещало. Во всяком случае, на продолжение веселья рассчитывать уже не приходилось. Однако Корлин мог злиться сколько угодно: его противник был выше по званию. Стражник сделал глубокий вдох, затем окинул взглядом толпу, явно рассчитывая на её поддержку, и изрёк: