В Поисках Спока - Макинтайр Вонда Н. - Страница 24

– Тс-с… Тише, дядя, – приложив палец к губам, попросила она. – Мама еще спит. Разве ты не знаешь, который час?

– Честно говоря, нет, – признался гость. – Мне как-то не пришло в голову взглянуть на часы.

– Еще рассвет…

Тридцать лет полетов на кораблях начисто выбили из головы Скотта такие понятия, как «рассвет» и «высота солнца». Хоть корабельный уклад и подчинялся строгому распорядку, но время было скорее символом, условным понятием для поддержания естественного биологического ритма там, где нет ни рассветов, ни закатов.

Скотт стоял на пороге и выжидающе смотрел на племянницу, которая, задумавшись, глядела куда-то вдаль.

Данне нравилось, что фасадом дом был обращен на деревню, а противоположной стороной – на пасторальные ландшафты. Деревня потихоньку оживала. Вот один из соседей проехал на велосипеде на свою ферму. Данна знала всех в деревне. Она родилась здесь, привыкла к здешней тишине, и друзья по Академии, часто наезжавшие к сокурснице, не находили в этом ничего удивительного.

– Ну? – прервал неловкое молчание Скотт. – Ты так и собираешься держать меня на улице в одной майке с короткими рукавами?

– Извини за мой внешний вид, – опомнилась Данна, – и за невоспитанность.

– Так и думал, что нужно было транспортироваться прямо в дом, – проворчал Скотт.

Данна недоуменно взглянула на дядю: неужели он не знает, что транспортироваться внутрь частного дома, будь это дом даже родной сестры, просто неприлично?

Сделав шаг в сторону, Данна пропустила гостя вперед.

Скотти проследовал сразу на кухню и, равнодушно посмотрев на кофейник, спросил:

– А чая у тебя нет?

– Ты знаешь, где он находится, – произнесла Данна, сев в кресло и положив ногу на ногу. – А если не помнишь, значит, совсем забыл этот дом.

– У меня нет настроения препираться с тобой, милая девочка, – уязвленно ответил Скотти.

Данна передернула плечами. По чину она была лишь на одну ступень ниже Скотти и считала, что к ней надо относиться как к равному коллеге по работе, а не как к подчиненной по рангу.

– Мы сейчас не на службе, – заявила Данна, – а гости в доме моей матери, поэтому будем вести себя мирно.

Пожав плечами, Скотт сел в кресло, так и не приступив к поискам чая. В неловком молчании прошло несколько минут.

Наконец Скотт спросил:

– Когда же похороны, племянница?

– Сегодня в десять часов, – по-прежнему сухо ответила Данна.

– Родственники вновь погрузились в молчание. Данна была уверена, что любая сказанная ею фраза непременно заденет самолюбие дяди.

К удивлению обоих, они никогда не ладили между собой. Однажды дело дошло до того, что родственники не разговаривали друг с другом несколько лет. Данна так и не смогла забыть, что дядя Монтгомери был против ее поступления в Академию, считая ее испорченной и недисциплинированной. «Ты никогда не достигнешь успеха», – как-то сказал он. Однако племянница достигла успеха, но Скотт упорно не желал этого признавать. О своей не правоте он даже не заикался. Данне казалось, что дядя спит и видит, как она провалит какое-нибудь задание.

Спасительно замигала видеопочта. Вскочив с кресла, Данна стремглав бросилась к красному аппарату-ящику, который висел на стене. Видеописьмо было адресовано ей, что казалось удивительным: о ее точном местонахождении знал лишь Хантер, ее непосредственный начальник. Хмыкнув, Данна достала из ящика кассету и вставила ее в специальную прорезь.

На экране появилось изображение женщины, которую Данна никогда не видела, но которую сразу же узнала: Питер в своих письмах не единожды описывал лейтенанта Саавик. Лейтенант оказалась даже красивее, чем, Данна предполагала, и, производила впечатление развитой и интеллигентной женщины с сильным, волевым характером. Данна поняла, почему брат так много и охотно, писал о своей коллеге.

– Простите, пожалуйста, за мое вторжение, – начала с экрана молодая женщина. – Меня зовут Саавик. Я не могу вручить вам это письмо лично, потому что не возвратилась с «Энтерпрайзом» на Землю. Я знала вашего брата, Питера Престона. Он часто с восхищением и любовью говорил мне о вас. Питер брал у меня уроки математики и был достаточно способным учеником. Он вообще был склонен к точным наукам по складу своего ума и характера, – изображение Саавик немного испортилось. – Я учила Питера математике, а он, в свою очередь, учил меня многим другим вещам. Самый главный урок, который он мне преподал, – урок дружбы и взаимопонимания, в чем до встречи с вашим братом у меня был небольшой опыт. Я никогда бы не смогла узнать этих чувств, если бы не познакомилась с Питером. Конечно, у меня есть товарищи, но такого чистого и искреннего друга, как ваш брат, у меня никогда уже не будет. Он навсегда останется в моей памяти как восхитительный человек, который своей смертью спас многие жизни. Я говорю вам это от чистого сердца, – Саавик сделала паузу, как подумала Данна, чтобы сосредоточиться и взять себя в руки, как того требовали неписаные законы ее народа. – Я надеюсь, что наступит день, когда мы с вами встретимся и сможем побеседовать о вашем брате. До свидания. Еще раз простите.

Скотт по-прежнему сидел в кресле.

– Что это у тебя?

– Письмо, – ответила Данна, стараясь сохранить спокойствие. – Дядя, что случилось с твоим кораблем?

– Я не имею права говорить об этом, девочка, – ответил Скотт, опустив голову и обхватив ее руками.

– Но ведь все вокруг только и говорят, что о «Генезисе». Все эти секреты Звездного флота абсолютно глупы. Я не собираюсь выдирать их из тебя клещами, но я должна знать, что произошло с нашим Питером… – голос Данны заметно задрожал.

– Я попросил бы отзываться о Звездном флоте более прилично.

– Хорошо. Скажи мне, что Питер вообще делал на «Энтерпрайзе»? И почему он вдруг оказался под твоим командованием?

– Потому что ты не захотела брать его под свое.

– Я его сестра! И нам обоим не подобало брать Питера в стажеры!

– Не подобало?! – возмутился Скотт. – Это кто так решил? И что за грязные намеки в протекционизме? фаворитов и любимчиков я никогда не разводил!

– Любимчиков?! – зло рассмеялась Данна. – Да я уверена, что с Питера, в отличие от других, ты драл три шкуры! Любимчиков!.. Уж я-то знаю, как ты относился к своему племяннику!

– Да, у меня было к Питеру особое отношение. Я не хотел, чтобы он вырос неумехой и хлюпиком.

– И вот поэтому ты не хочешь рассказывать, что случилось с Питером? Что ты заставил его сделать?! Неужели ты послал Питера туда, где ему быть еще не положено?!

Казалось, Данна вот-вот набросится на дядю с кулаками.

– Никому их этих парней не следовало быть там, куда они попали… – печально произнес Скотт, словно заново переживая весь ужас последней миссии. По его щеке скатилась скупая слеза. – Их всех с самого начала поставили на грань смерти.

– Кто? Адмирал Кирк? – зло спросила Данна. – Тот самый Кирк, который…

– Я не потерплю клеветы!

– Я скажу то, о чем говорят сейчас все, – заявила Данна. – За последние две миссии «Энтерпрайза» погибли два человека: сначала Деккер, а теперь Спок. Я не говорю об остальных людях. Если бы я командовала этим кораблем, то не подпустила бы Кирка к нему на пушечный выстрел.

– Да что ты знаешь о реальной ситуации, которая там сложилась? Тебя саму нельзя подпускать к командованию ближе, чем на пушечный выстрел.

– Это почему же?

– Да потому, что ты бываешь невменяема. И это капитан корабля… Я немедленно напишу рапорт о тебе вышестоящим начальникам.

«Что с нами случилось? – вдруг подумала Данна. – Видит Бог, я не хотела скандала».

– Я лишь хочу знать, как погиб мой брат, – опустив глаза, тихо, но твердо сказала она.

Скотт молча поднялся с кресла и вышел из дома, так и не произнеся ни слова.

Через несколько часов началась гражданская панихида. Впервые за последние несколько лет Данна пришла в церковь. Она сидела рядом с матерью, держа ее за руку. Данне не верилось, что отпевали ее Питера, ее брата. Не выдержав напряжения, упала в обморок мать, да и сама Данна с трудом сохраняла самообладание.