Поступь империи. Тетралогия - Кузмичев Иван Иванович - Страница 17

-А ты свою душу не боишься загубить, читая такие книжки?– хмыкнул царь, перебивая меня, чуть отстраняясь назад.

-Нет ничего такого, в том, что я читаю их, отец. В господа Бога нашего, я верю столь же истово как и ранее,– ответил царю, перекрестись.

-Верю, продолжай.

-В этом трактате я обнаружил одну смесь, опасную тем, что сама она взрывается сильно, при малейшем на нее давлении…– многозначительно закончил я.

-И что? Пороха тебе не хватает?– потеряв интерес, спросил Петр.

-А ты представь батюшка, что у пушки не будет стоящих рядом с ней бочек пороха, не будет долгой перезарядки орудий, все сведется к тому, что орудийный расчет будет только вставлять снаряд и делать выстрел,– заманивал я перспективами государя.

-Как ты назвал обслугу?

-Что?… Ах да, орудийный расчет,– повторил я.

«Тормоз блин! Совсем голову потерял! Ты еще про самолеты с минометами заговорил бы!– ругал я сам себя».

-Занятно, а главное точно как… расчет. Ну да ладно, не это ведь главное. Все что ты говоришь только прожекты и фантазии, сделать все это нет никакой возможности,– тяжело вздохнул царь, о чем-то задумавшись.

-А если смогу?

-Да как ты сможешь то?– на автомате спросил Петр и тут же опомнился.– Как?

Глаза самодержца горели мрачным огнем, готовые выплеснуть сотни молний разом, только бы получить свое.

-С помощью той смеси, про которую я только что сказал. Но есть одна проблема,– с сожалением сказал я царю.

-Какая такая проблема?– нахмурился он.

-Производство сей смеси сложно и опасно для жизни людей, она же взрывается, чуть ли не от малейшего ветерка.

-На Руси людишек много,– мрачно сказал государь.– А на счет опасности… Каждый год на пороховых заводах люди гибнут и не один – два а сотни.

-Если наладить производство сей смеси, то мы получим удивительный по силе состав, который и потребуется для новых видов оружия,– закончил я.

-Какие еще новые виды? Не заговариваешься ли сын?

-Нет, отец, я долго об этом думал и кое-что даже начертил, сделал наброски, которые правде еще надо долго приводить в порядок и только потом по ним создавать само оружие…

Минуты сливались в один мутный поток, в который зашли мы вместе с государем, забыв о том, что еще совсем недавно наши отношения были более чем прохладными. Усталые глаза, с небывалым интересом смотрят на разложенные перед собой бумаги, на которых вырисовывался едва видимый в ночи чертеж, с маленькими пометками на краях страниц.

-Что это?– наконец спросил Петр, обращая на меня свой взор после чуть ли не десяти минутного разглядывания чертежей.

-Казнозарядная фузея, отец,– ответил я, прекрасно понимая, что эти эскизы всего лишь подобия настоящего механизма, устройство которого я описал, надеюсь достаточно подробно, вот только пропорции и сами детали необходимо еще дорабатывать.– Конечно, ее необходимо довести до ума, и испытать…

-А причем здесь та смесь? И выстрелы?– даже изучив новое оружие, государь все равно не понимал предназначения фузеи.

-Дело в том батюшка, что вот эта игла,– указывая на внутреннее устройство затвора и спускового механизма,– Резко выдвигаясь вперед при помощи пружины, которая в свою очередь сдерживается курком, должна будет пробить ты смесь, которая и воспламенит сам порох внутри фузеи, без участия кремниевого замка.

-Ну, допустим, что так и будет. Вот только все равно, потребуется много времени, чтобы ссыпать отмеренный порох в эту нишу…– допытывал меня государь

-Вот тут то и начинается самое интересное, батюшка. Не потребуется ничего насыпать в нишу.

-Как так?– удивился Петр.– А как же ты пулей из ствола выстрелишь? Щелчком?

-Нет,– не поддержал я шутки царя.– Каждый заряд будет отмерен и помещен в специальное хранилище, я назвал его патрон, вот он то и позволит делать не менее пяти выстрелов в минуту. Только отец, я не хотел бы пока открывать все секреты, пусть это будет сюрпризом. Хорошо, батюшка?

-Знаешь, сын, с каким настроением я ехал сюда?– тихо спросил меня царь, подумав немного, смотря на меня совершенно другим взглядом, не тем, который был в начале проверки.

-Нет, отец.

-Я не ожидал от тебя ничего хорошего и дельного, и даже заверения некоторых людей о том, что ты, наконец, взялся за голову, не разубедили меня в своей правоте. Но сейчас, поговорив с тобой, я увидел другого человека,– так же тихо сказал Петр.– Ты не был таким…

-Я знаю батюшка,– как можно спокойнее сказал я.– Но, побывав на краю смерти, я стал о многом задумываться иначе.

-Но ведь, ты всегда был шибко верующим, и этого никак нельзя не помнить,– хмуро бросил Петр, намекая на протопопа Якова, кто так яро «обрабатывал» Алексея против родного отца и его реформ.

-Явление было мне, отец,– тихо сказал я, – Я умирал… или думал, что умираю, и в страдании пришло мне понимание моей прошлой жизни и моего истинного предназначения.

-Странные речи ведешь, сын,– довольно буднично сказал Петр, успокаиваясь.– А я уж было думал, что с тобой такое случилось, что ты за голову так внезапно взялся. Тогда у меня к тебе главный вопрос.

– Конечно, батюшка.

-Как ты думаешь, чего я всего больше жду от тебя?– говоря это, Петр, отвернулся, обводя глазами вокруг комнаты.

-Что бы я не был камнем, который давит на твою душу, отец,– вымолвив эти слова, я заметил, как резко спал с лица Петр, вдруг опустивший плечи и немного наклонив голову. Словно мои слова сняли с его плеч и души тяжесть, которая доселе упорно не давала ему покоя.

– И как ты это себе теперь видишь?

-Помогать тебе во всех начинаниях твоих, во всю меру моих способностей.

-Похвально,– крякнул государь, не ожидавший такого ответа.

«Видимо я действительно выбил Петра из колеи, раз он отказался от роли сурового начальника и отца в одном лице, приехавшего распекать нерадивого сына,– осенило меня».

-А что, пожалуй, действительно пора тебя к делам государевым приобщать,– хлопнув по столу, заставив меня вздрогнуть от неожиданности, сказал царь после пяти минут раздумья.

-Это как же, батюшка?– спросил я его.

-А так. Намедни мне жалобы на воеводу рязанского поступили, да и доходец с тех земель невелик, так что отправлю тебя туда воеводой, но так как ты наследник, то поедешь моим наместником, с правами такими же, как и у меня, но при одном условии,– строго сказал Петр, словно до последнего ожидал неповиновения.

-Каким?

-Даю тебе год, делай что хочешь, правь, как хочешь, но по истечении сего срока я должен увидеть хотя бы один образчик этой фузеи, причем работающий, другие не приму!– сказал Петр, поднимая на ладони эскиз фузеи.

-Конечно батюшка,– я склонил в послушании голову.– Но как же так, батюшка? Ведь для ее создания потребуются большие деньги…

-Не беспокойся, все доходы с земель Рязанских к тебе будут поступать, на год я освобождаю от любых налогов и доходов в пользу казны. Создавай свою фузею, сын, – махнув рукой, ответил царь.– Если же понадобятся сверх меры деньги, то разрешаю тебе, изыскивай их самому, где хочешь и как хочешь. Лишних у меня нет, да и выделить их я все равно не смог бы, Карл не желает мириться, да и нам оно не к чему, поэтому все идет на войну.

-А теперь мне пора, завтра же в Воронеж в доки поеду, надо свои корабли посмотреть… И еще, отправляйся в Рязань как можно скорее, все бумаги о подвластных тебе землях я пришлю завтра.

Посмотрев на царя, я увидел, что в карих очах самодержца загорелись новые огоньки надежды, тут же сметенные непостоянным характером Петра, которому и ночь была не помеха, для его новых свершений.

Уже уходя, государь развернулся и сказал как бы в пустоту:

-Я рад, что возле тебя больше нет той падали, что ютились при тебе раньше.

После ухода государя я сидел в пустом кабинете и чувствовал, как в душе появилось непонятное чувство смятения. Оказывается, мне действительно понравилось общаться с государем, и пускай, он немного грубоват и непреклонен, но зато его тяга ко всему новому поражала своей беспринципностью.