Один на миллион. Трилогия - Земляной Андрей Борисович - Страница 30

– Хотите предложить мне побыть подопытным кроликом?

– Не совсем. – Академик поставил контейнер на место. – Третье поколение симбиотов испытано и вполне стабильно. Так что никакого риска.

– А это что за штучка? – Алексей показал на лежащий отдельно небольшой, примерно сантиметров десять в длину пенал. – Четвертое поколение?

– Нет. – Его собеседник покачал головой. – Скорее пятое. Штучный экземпляр. Невероятная комбинация мутаций исходного образца. На людях тестировалось только один раз. К сожалению, испытатель просто не выдержал изменений. Нервная система дала сбой. Восстановить мы его, конечно, восстановили, но потребовалась очень долгая реабилитация. Очень редкая комбинация исходных параметров. Эффект, надо сказать, очень любопытный. В обычной жизни никаких изменений, кроме третьего уровня, не диагностировалось. Но стоило стимулировать животное каким-либо стрессом, пусть даже голодом или половым влечением, как все параметры резко шли вверх. Джинни, наша шимпанзе, вырвала и свернула в дугу прутья шестисантиметровой толщины. Характер изменений тоже не вполне ясен. Мы только разбираемся в данном вопросе.

Академик достал футляр и вынул ампулу, в которой серебрилось нечто похожее на миниатюрное веретено.

– Предлагать не буду, потому что и сам не знаю, что из этого выйдет.

– А что самое плохое может выйти? – Белый заинтересованно склонился над ампулой.

Владимир Евгеньевич пожал плечами.

– Да вроде ничего особенно плохого. Исходный материал и общая концепция биоморфов одна во всех случаях.

– А самое хорошее?

– Ну, не знаю...

Они вернулись на террасу и вновь подняли бокалы.

– Направление изменений в общем и целом понятно. А вот их глубина и результативность... – Академик развёл руками. – Кроме того, совсем не каждый материал подойдёт для изменений. Первое поколение можно воткнуть в любого слабака и получить весьма неплохую заготовку для профессионального бойца. Второе уже требует тела профессионального спортсмена, а третье подходит только для специалистов примерно вашего уровня. Признаюсь, во всей этой истории, у меня кроме благодарности есть ещё и свой, специфический интерес. Это чтобы вы там себе чего лишнего не надумали. – Академик улыбнулся. – У меня просто нет подходящего материала для испытания образца. У нас в стране, как вы знаете, весьма сильный кадровый голод, и добыть в качестве подопытного кролика настоящего бойца, высокого класса, это настоящая проблема. А с морпехами после одного инцидента я связываться не хочу.

Белый задумался. С одной стороны, третий вариант, это, конечно, хорошо. Можно сказать, подарок судьбы. Но даже с увеличенной на сорок процентов скоростью ловить против боевых роботов Демсоюза практически нечего.

– Над чем задумались, молодой человек?

– Ну вот представьте себе, к вам приходит солдат, а вы говорите ему: вот эта пушка стреляет хорошо и долго. А вот эта может стрельнуть раз, и все поле в трупах. А может и не стрельнуть, а, наоборот, отправить тебя в рай. Если бы и та и другая пушка существовали в единственном экземпляре, тут и думать нечего. Берем ту, которая надёжнее. А если надёжных пушек уже много? Ну, пусть не много, но как минимум не одна. А вот та, которая может оторвать тебе голову, ещё не испытана?

Белый уже потянулся к бокалу, как академик положил рядом с его рукой стальной пенал.

– Если решитесь использовать, просто надломите контейнер и выпейте содержимое. Если не решитесь, просто бросьте в утилизатор или в печку.

– Не жалко?

– Увы, это теперь не моя проблема. – Академик хитро прищурился. – Теперь вам решать. Жалко – не жалко. Я сделал свой выбор, вы – свой. Это мой подарок вам. А уж что вы сделаете с подарком, это только ваше решение. Хотя, признаюсь, мне бы очень хотелось посмотреть, что из этого получится. Всё же ещё раз до опытов на человеке мы доберёмся не скоро. Очень много заказов на предыдущие варианты...

– А как на это посмотрит медицина? – Белый отставил бокал и взял в руки контейнер.

– Если вы про анализы, то нужны очень серьёзные исследования, чтобы увидеть разницу. Там различия на клеточном и молекулярном уровне. А если про лечение, то, думаю, после полной инициации морфа вам медицина не очень-то будет нужна. И так всё будет зарастать как на собаке.

Алексей достал из пенала ампулу, задумчиво побултыхал содержимое, надломил верхушку и поднял её как бокал.

– Ну, за науку?

– За науку. – Академик улыбнулся и, осторожно коснувшись ампулы краешком бокала, синхронно с Белым опрокинул коньяк в рот.

– Закусывать не надо? – спросил Алексей, внимательно прислушиваясь к ощущениям.

– Не надо. – Владимир Евгеньевич рассмеялся. – А вот кушать побольше и поразнообразнее не повредит.

Занятый размышлениями о невероятной словоохотливости и щедрости академика, Алексей спустился на пирс, где сотрудники института, студенты, морпехи и контрразведка наводили порядок и разбирались в произошедшем. К Белому обратились только один раз, и то для того, чтобы он подтвердил свою личность и подробно описал свою версию событий. А вечером начался праздник. Столы выставили прямо на крыше центрального корпуса и даже по такому случаю натянули разноцветные гирлянды. К радости Алексея, никто не плясал вокруг него ритуальных танцев благодарности. Просто все, кто веселился в этот вечер на крыше института, радовались тому, что всё хорошо кончилось. Правда, постоянно подходили разные люди, и почему-то с каждым нужно было выпить. Поэтому уже через час первая из трёх запасённых капсул с рекрианом была использована по назначению. Через какое-то время он с Анатолием и Сергеем – начальником диспетчерской службы, сорокалетним майором-отставником, – а также несколькими девушками плавно переместились на борт «Летучей мыши», где уже в узком кругу продолжили праздник. В круговерти мелькания девичьих прелестей Алексей и думать забыл и о проглоченном червячке, и о прочих проблемах.

Где-то к полуночи, когда девчонки затеяли танцы, комм, выдав короткую трель, высветил на поверхности ремешка имя «Кот».

– Привет, Котяра! – отозвался Белый, когда над экраном всплыла голограмма с лицом его друга.

– Белый! Выручай, братуха. – Лицо друга было яркой иллюстрацией к выражению «смех сквозь слёзы».

– Что там у тебя? – Белый мгновенно собрался, выдавливая волевым усилием хмель из головы.

– Они тут Ганса женить хотят!

– Что, мама с папой привезли очередную фройлян?

Ответом ему было только нечленораздельное «Ыыыы».

– Что, реально прижали?

– Ещё как! Так что Ганса нужно выдёргивать, и поскорее.

– А фройлян-то ничего?

– Ну, если ты любитель крупных форм...

Размышлял Белый недолго.

– Одного?

– Ну, в идеале, конечно, всех троих. А то после того, как фройлян поняла, что на Ганса надежды нет, она стала как-то очень пристально поглядывать в нашу сторону. И признаюсь тебе как на исповеди, так не по себе мне давно не было.

– Вы сейчас где?

– Владение Штайнмайеров. Это в десяти километрах на юг от Северо-Никитского заповедника.

– Ждите, – бросил Белый, после чего отключился и набрал номер курьерской службы.

– Скороход?

– Курьерская служба «Русский скороход» слушает. – Красивая девушка с ярко выраженными славянскими чертами и тяжёлой тёмно-русой косой, переброшенной через плечо, мило улыбнулась.

– Мне срочно нужен транспорт планетарного класса.

– Полуторный тариф, – предупредила девушка строго.

– Да хоть двойной, – отмахнулся Белый. – Только с условием. Транспорт покрасить в защитный цвет, так чтобы было похоже на армейский, и пилотов одеть соответственно.

– Груз? – уточнила девушка.

– Три человека. Их нужно прямо сейчас перевезти от Северо-Никитского заповедника, владение Штайнмайеров, на острова Южного архипелага. Остров Центральный, владение Ново-Московского Биотеха.

– Полёты в эту зону запрещены. – Девушка нахмурилась.

– У пассажиров есть допуск, – внезапно раздался голос Сергея из-за плеча Белого. – Я – начальник диспетчерской службы Биотеха, Сергей Викентьев.