Пикник на Аппалачской тропе - Зотиков Игорь Алексеевич - Страница 32

В одном из таких зальцев находятся и встроенные магнитофоны — вставляй кассету, надевай наушники и слушай.

Газетные заголовки на сегодня: «Русские мобилизуют свои войска на границе с Китаем». Поймал «Голос Америки» на русском языке. Там вроде даже жалеют, что произошло нападение Китая на Вьетнам, и вроде бы вся Америка об этом переживает.

Уехал с работы рано, заехал на почту купить марок и отправить старшему сыну телеграмму. У него день рождения. Оказалось, что почта не знает, как и откуда отправлять телеграммы. Все очень заинтересовались. Наконец по телефонной книге нашли мне какое-то место, откуда можно послать телеграмму «даже за границу». Судя по номеру, это место в другом городе. Сами американцы отправляют телеграммы только по телефону.

Вечером снова пошел в библиотеку сдавать два журнала, которые задержал на пять дней. Думал, будут ругать. Никто не сказал ни слова. Просто:

— За задержку с вас полдоллара, сэр. Спасибо, сэр.

По тону понял — держи сколько хочешь, только ты за это заплатишь.

20 февраля, среда. Сейчас вечер. С утра ничего не делал. Приходил в себя от потрясения. А все началось с того, что в 8.00 зашли трое в мой кабинет, где я сидел один. Не знаю точно, кто они, но видимся в КРРЕЛ часто, здороваемся, улыбаемся.

— Игор, плохие новости — пока в газетах нет, но нам сообщили: русские войска перешли границу Китая. Теперь события будут развиваться стремительно. Может, тебе соединиться со своим посольством, спросить, что делать? Ты можешь остаться здесь работать, если хочешь, или поехать срочно в Вашингтон, обсудить там все со своими. Скажи, и мы сейчас все сделаем. Потому что то, что произошло, — это уже большая война. Никто не будет к ней безучастен…

И тут я сорвался:

— Мне не нужно говорить с посольством о том, что я сделаю. Я видел, как ваши газеты науськивали нас на Китай. Но я был уверен, что этого не произойдет. У нас нет дураков. Поэтому я прощал вас. А теперь, если это все же произошло, я хочу одного: купите мне билет на первый самолет в Европу, а оттуда я найду способ долететь до дома. Мое место сейчас там!

Правда, часа через два мне позвонили и сказали, что сведения эти ошибочные…

Успокоился я уже дома, когда пришла в гости посмотреть мои картины дочь Андрея Владимировича — Ирина, та, которая химик. Она, оказывается, уже не в Нью-Йорке, работает где-то недалеко отсюда. Вся издерганная. Вдруг вот бросила все и приехала сюда.

— Хочу пожить дома, отдохнуть, снять напряжение…

Глаза блестят, волосы струятся по плечам, фигурка точеная, талия как тростинка. Кажется, такая красивая американка должна быть счастливой. Но…

— Только не знаю, где жить буду. Жить здесь трудно, моя сестра меня не выносит и не может жить со мной в одной комнате…

Отвез ее домой. Оказалось, что она приезжала в КРРЕЛ, советовалась с Ненси, нашим библиотекарем и руководительницей группы борьбы за права женщин, о том, как лучше бороться за женские права у себя на работе. Ненси дала ей какую-то машинку, по которой можно определить, не превышает ли шум в рабочем помещении допустимые нормы. По-видимому, у Ирины на работе шумно.

После обеда вдруг пришел муж одной нашей сотрудницы, которая решила вести бесплатные занятия по английскому языку для иностранцев. Приглашает меня на занятия. Рассказывает о том, что это за кружок. В нем занимаются приезжие из разных стран. Учат не только язык, но и законы, обычаи страны, по воскресеньям устраиваются выезды за город.

— Вам не будет там скучно. И это бесплатно… Моя жена и я — преподаем там как добровольцы.

Удивительные все-таки люди и все такие разные.

24 февраля, суббота. Вечером решил поехать позаниматься, а перед этим посмотреть телевизор. Позвонил Ассмусам. Дома оказалась одна Ирина:

— Приезжайте, папа и мама скоро приедут…

Я поехал. Ирина уплетает какую-то еду из железной миски, смотрит телевизор.

— Хотите есть?..

— Нет, у меня свой завтрак.

Достал бутерброд, апельсин. Ира заварила чай. Пришли Андрей и Софья Павловна.

Последние известия все те же. Идут тяжелые бои во Вьетнаме. В газете «Нью-Йорк Таймс» крупный заголовок: «Русские скоро нападут на Китай», а в самой статье написано, что один эксперт — имя не названо — думает, что нападут, другой — имя названо — не видит каких-либо признаков подготовки к нападению… А два дня назад — крупными буквами: «Русские мобилизуют армии на границе с Китаем…» Ну, хватит об этом.

После ужина Ирина начала рассказывать, как она с приятелем путешествовала по Европе: Центральная Европа, Югославия, Испания, Марокко. Но самое яркое воспоминание: «Обокрали меня, осталась без копейки».

В США она тоже путешествовала. Проехала три тысячи миль на велосипеде. Я рассказал, как мы в СССР тоже любим путешествовать с рюкзаками и палатками. Удивляется. В Америке это труднее. Земли везде частные. Когда она путешествовала на велосипеде — приходилось прятаться по ночам и ночевать в частных владениях в спальном мешке на траве. Официально — надо ночевать в мотелях или в отведенных для ночлега местах за деньги.

— А сейчас я не знаю, чего хочу… Покоя… Мне ничего не интересно… Я, по-моему, уже отжила.

Когда Ирина ушла смотреть телевизор, пришла вторая дочь, Аля, которая всегда ужинает отдельно, после нее — Софья Павловна.

В гости к Энн и Ребекке

Библиотека КРРЕЛ. Роб и Энн переезжают в штат Мэн. Ненси-Нина и городок Ричмонд. Дорога к Атлантическому океану. Встреча с семьей Смоков. Полуостров Энн. Новые пионеры Америки. Удивительная школа Ребекки. Знакомство с Робертом Фростом. Сбор съедобных ракушек. Поездка на собрание «Общества друзей». «Я ненавижу всех мужчин». Университет штата Мэн. Беседа с доктором Томасом Пропавшие ключи и благополучное возвращение.

Незаметно наступил март. Каждый рабочий день до этого я проводил в основном в библиотеке КРРЕЛ или в своем кабинете, изучал те книги и отчеты, которые представляли для меня наибольший интерес. Ведь ледяной керн мой хоть и приближался от берегов Антарктиды к Америке, но слишком медленно. Сейчас ледокол, который его вез, стоял где-то в доках Гонолулу.

Центром библиотеки КРРЕЛ являлся средних размеров, но очень высокий зал, в котором стояло два десятка покрытых зеленым сукном столов, за которыми почти никто не сидел. Где-то сбоку находился еще и стол библиотекаря, за которым тоже редко кто сидел. Однако дверь в библиотеку была всегда открыта и в фигуральном и в буквальном смысле. Во всяком случае, я знал, что, если задержусь в лаборатории допоздна, а в одиннадцать вечера мне нужно будет посмотреть какой-нибудь журнал или отчет, можно смело идти на второй этаж — в библиотеку. Странное чувство возникало у меня поздним вечером, когда в КРРЕЛ уже никого не оставалось, а я шел по гулким, пустынным коридорам и лестницам, подходил к двери библиотеки и всегда с волнением открывал ее. Впереди было темно, чувствовалось большое пространство. Рука привычно касалась стены у двери. Щелк, щелк, щелк — поворачивал я один за другим язычки выключателей, и в зале вспыхивали один за другим плафоны и люстры. В этом зале мое одиночество чувствовалось еще сильнее, и я боролся с ним тем, что заливал библиотеку светом.

Вся жизнь библиотеки шла в книгохранилище — обширном пространстве, окружающем читальный зал с трех сторон и представляющем два этажа идущих рядами металлических полок от пола до потолка. Второй этаж книгохранилища выходил в читальный зал в виде стилизованной под старину сплошной ограды балкона, обрамлявшего со всех сторон читальный зал. Там, на одном из этажей, между полками размещалась комната, где находились большую часть времени библиотекарь с помощницами, работавшие над каталогами… Среди рядов и рядов полок книгохранилища и шла основная жизнь библиотеки. На первых ступеньках переносных лестниц-стремянок работали читатели: листали свои книжки, делали выписки или рылись на полках в поисках нужного материала. Литературу, размещенную в библиотеке, можно было разделить на две основные группы: книги и журналы на многих языках мира, приобретенные этим учреждением, переводы на английский, сделанные в самом КРРЕЛ, и труды самой лаборатории.