Кровные узы - Джеллис Роберта - Страница 31

Не говоря ни слова, Кейн с открытым ртом слушал жену. А Леа немного помолчала и потом снова продолжила:

— Я почему-то уверена, что ей хочется поссорить нас. Ей страшно интересно, что вы замышляете против Шрусбери. Я бы ей сказала…

— Сказала? Что же ты сказала бы ей? — нетерпеливо прервал ее Реднор.

— Все, что пожелаете, милорд. Но я не пророню ни слова, пока вы мне не разрешите. Я бы ей сказала, что слышала разговор между вами и моим отцом. Настоящая дочка Пемброка, прирожденная обманщица и лгунья!

— Даже если ты так скажешь, — холодно обронил Кейн, — то почему ты решила, что она или кто-то другой поверит тебе?

— Милорд, а я не говорила, что она обязательно поверит мне. Но вдруг? В любом случае, она будет еще говорить со мной, а по ее вранью тоже можно будет догадаться о многом, — улыбнулась Леа. — Если я буду знать, что говорить, да еще изображу застенчивую дурочку… Что вы думаете об этом, милорд?

— Да я никогда в жизни не поверил бы тому, что ты тут наговорила! Я читал об этом, но…

— Я в чем-то не права? — спросила Леа, хотя не сомневалась в своей правоте.

Кейн горько рассмеялся.

— Вижу я, тебя учил не только Пемброк. Ты говорила от чистого сердца, если сердце женщины вообще может быть чистым. Тебе всего лишь пятнадцать, а ты мудра как змея и такая же злая.

— Злая? — Она ожидала любого упрека, но только не этого.

— Говорят, женщины рождаются, неся зло в себе. Они учат злу дочерей, и те используют его как оружие против мужчин. Мальчики рождаются на свет сильными, но не знающими ровным счетом ничего. Человек познает зло через женщин, но бывает, правда, очень редко, и через мужчин. Кто тебя научил всему этому? Отец? Чтобы использовать простив меня?

— Нет! — закричала Леа. — Это неправда! Все, что я делаю, это только ради вас, милорд! Мне самой нет никакого дела до всего этого! Вы сами перед отъездом велели мне слушать, что говорят между собой женщины, и я запомнила ваши слова, — огорченная таким чудовищным недоверием, она тихонько шмыгнула носом.

— Ева говорила Адаму то же самое, уговаривая съесть яблоко. «Это тебе, милый, тебе…» Леа, хватит реветь. Ты такая, какая есть, и не твоя в том вина.

Он ласково обнял и прижал к себе девушку. Надо ей как-то объяснить, что ее отец, увы, не лучший образец для подражания, а еще — что утром он уезжает в Уэльс гасить мятеж, раздутый ее собственным папочкой. Реднор все еще лелеял надежду, что жена в стороне от замыслов Пемброка. Однако если она задумала пойти против него, Кейна, то ничем себя не выдает. Они все сделают так, что он даже не заметит.

Пока Реднор думал обо всем этом, хрупкое тело, лежащее рядом, разогрело его воображение и заставило сердце чаще забиться. Он склонился над женой и нежно поцеловал ее в грудь. Такой знакомый запах лаванды напомнил ему о прошлой ночи. Он принялся нетерпеливо развязывать шелковую ленту ее ночной рубашки.

Леа подумала, что в этот раз все должно быть не так больно. Она вдруг почувствовала, как тело ее обдало жаром. Однако все произошло очень быстро», а затем удовлетворенный Кейн повернулся к ней спиной. Леа ждала большего. Она осторожно дотронулась до его плеча. Реднор вздрогнул.

— Кейн, ты спишь? — нерешительно прошептала она.

— Как человек может уснуть, если ему говорят что-то прямо в ухо? Оставь меня в покое, пожалуйста.

Леа отодвинулась и тихо заплакала.

— Проклятие! Ну, чего ты рыдаешь?

Леа уткнулась в подушку, чтобы не так слышны были ее рыдания. Однако скоро она успокоилась и прислушалась к редкому дыханию Реднора. — Леа, — сказал он так тихо, что если бы она спала, то ни за что бы не услышала.

— Да, милорд, — с готовностью отозвалась она; Кейн уселся в постели.

— Что случилось? — испуганно спросила она.

— Да ничего не случилось, — ответил он, откинувшись на подушки. — Просто я проголодался.

Леа села и поискала в темноте одежду.

— Я сейчас что-нибудь принесу. Только вы не нервничайте — вряд ли я смогу в темноте что-то быстро найти. Все давно спят.

К ее возвращению Кейн отыскал кремень, огниво и зажег свечи. Когда она вошла, он поспешно накинул на ноги одеяло. Леа стало страшно: в комнате; полумрак, эта таинственная нога, про которую она; слышала столько историй… Что там у него? Неужели одна нога короче другой? Или вместо ступни копыто? Реднор слегка нахмурился, и она поспешила к постели.

— Кубок я в темноте не нашла, но если вас устроит, то вот поешьте, — пробормотала Леа.

Ее дрожащий голос заставил Реднора пожалеть о том, что он был излишне суров с ней.

— Все в порядке, — нежно сказал он. Медленно, словно растягивая удовольствие, он начал есть. Вдруг он повернулся и внимательно посмотрел на Леа. Лицо ее было совершенно бесстрастным, только щеки немного порозовели.

— Большое спасибо, — в голосе Кейна звучали ласковые ноты. — Ты очень любезна.

— Не стоит благодарностей, — ответила Леа.

— Прости, я был резок. Но после любовных игр можно только спать.

Так вот почему он разозлился! Простота объяснения привела Леа в восторг.

— Милорд! Но вы не подсказали мне, как вести себя! Я никогда не буду больше так делать! — воскликнула Леа, а про себя подумала: «И в самом деле, как просто все объяснилось!»

— Ты хорошая и послушная, Леа. Я хотел бы… У меня для тебя кое-какие новости, правда, не очень хорошие. Мне нужно вернуться в Уэльс.

Она не проронила ни слова, и сомнения вновь стали мучить Кейна.

— Твой отец поднял моих людей на восстание против меня. — Ему хотелось как-то задеть ее, теперь он ждал, что она испугается. Даже при скупом свете свечи он увидел, как она побледнела.

— Это правда?

— Неужели я похож на обманщика? — «Интересно, что она будет делать, — пронеслось в голове у Реднора. — Будет упрашивать не ехать? Или говорить, что все это вздор?»

Девушка лежала молча и неподвижно. Против отца она не решилась сказать ни слова, ведь тогда она показала бы свое неуважение к нему. Муж, чего доброго, подумает, что она и к нему непочтительна. Реднор даже не догадывался, как жестоко обращался старый Пемброк со своей дочерью. Но и знай, он об этом, все равно не потерпел бы ее пренебрежительного отношения к отцу. Реднор считал, что, даже если он, Кейн, будет с ней груб, она все равно должна быть вежлива.

Слезы застилали Леа глаза, но она все же сдерживалась. Больше всего на свете она хотела прижаться к Реднору и попросить его не уезжать, но боялась, что он снова оттолкнет ее. Муж говорил, что ее слезы приводят его в ярость. Мама говорила, что упрашивать мужчину — значит, унижаться.

— Тебе, похоже, ни до чего нет дела, — заметил обманчиво мягким тоном Реднор.

— Я думаю, здесь какая-то ошибка, — отозвалась, наконец, Леа. — Впрочем, вам известно все лучше, чем мне, поэтому поступайте так, как сочтете нужным.

— А что ты будешь делать, когда я уеду?

Сил у Леа больше не осталось, и после этих слов она горько расплакалась.

— То, что вы прикажете, милорд, — сквозь рыдания проговорила она.

— А если я велю тебе поехать в Пейнкастл и там дожидаться моего возвращения?

— Да, милорд, конечно. Даже если вы прикажете мне поехать с вами в Уэльс, я поеду с радостью!

Реднор мучился, не зная, что ему теперь и думать. Секунду назад она вела себя так, словно ей ни до чего нет дела, а сейчас рыдает и готова ехать с ним хоть в горы, хоть на войну — куда угодно. Возможно, Филипп был прав, говоря, что Пемброк приставил к нему Леа как соглядатая.

— Я не могу взять на войну женщину. Кроме того, я уезжаю на рассвете — ты не успеешь собраться, даже если захочешь. Уэльс — не лучшее место для такой хрупкой девушки.

— Но вы не можете бросить меня здесь, милорд! Я умоляю вас — не оставляйте меня!

Похоже, Леа на самом деле не хотела с ним расставаться. Кейн решил уйти от разговора.

— Если отец уедет до моего возвращения, — сдержанно ответил Реднор, — он перевезет тебя в Пейнкастл. Ты сможешь начать заниматься домом.