Пылкие мечты - Макголдрик Мэй - Страница 5

– Какой ужас, мисс! – воскликнул он, вертя в руках шляпу.

– Эмма… – прошептала она, присев на ступеньку лестницы.

– Да, мисс. Она… она мертва! Говорят, лорд Эйтон собственноручно столкнул ее со скалы, а потом бросился вниз сам!

На солнце волосы Эммы так сияли и отражали свет, что казались золотыми. Куда бы она ни пошла, все, и мужчины, и женщины, останавливались перед ней в изумлении и восхищении. Она походила на сказочное существо из романтической баллады или героиню, сошедшую со страниц древних сказаний. Сколько раз днем он стоял на речном обрыве и смотрел вниз на реку, где в это время Эмма и Дэвид бегали наперегонки вдоль берега, бродили по колено в воде или плавали в заводях Твида, там, где река круто изгибалась, меняя свое направление.

Ловко и быстро цепляясь мокрыми руками и босыми ногами за влажные камни, Эмма карабкалась вверх, к тропинке между скал, а он, стоя на краю обрыва, ждал, пока она доберется почти доверху и он сможет протянуть ей руку. Бедняга Дэвид, как всегда, оставался где-то позади.

У Эммы всегда в подобных случаях была для него наготове особая улыбка. Именно эта улыбка покоряла всех своей непринужденностью, особенно в сочетании с сиявшими глазами небесного цвета. В ней зарождалась женщина. Хотя он не осознавал этого, но его мальчишеский взгляд, приметливый в таком возрасте, уже не мог не замечать мягкую округлость юной груди, особенно когда во время плавания тонкое мокрое платье плотно прилипало к ее телу. Он не мог устоять перед ее любовным порывом, когда, взобравшись на самый верх, Эмма, притворяясь, что боится упасть вниз с обрыва, обвивала руками его шею и крепко прижималась к нему всем телом.

Он был юн, но уже понимал, что страх тут ни при чем. Уж чего-чего, а этих скал Эмма боялась меньше всего на свете.

Глава 2

Лондон

Год спустя

Все, с него довольно, настало время перемен. Он принял решение, которое обдумывал несколько месяцев. Теперь, когда пришел приказ о переводе его полка из Ирландии в Массачусетс, капитан Дэвид Пеннингтон принял окончательное решение, которое его начальство сочло опрометчивым. Он просто вернется домой, но предварительно подаст в отставку.

Кроме сослуживцев, о его отставке еще никому не было известно. В письме адмиралу Мидлтону, к которому Дэвид должен был явиться в Бостоне, полковой командир писал, что не все еще потеряно, он надеется, что молодой офицер, может быть, изменит свое решение. Дэвид не давал никаких вразумительных объяснений своему поступку, он вообще никому не говорил, что будет делать после того, как оставит военную службу.

Тем не менее именно этот вопрос послужил главным поводом для десятков тостов, провозглашенных в компании офицеров, которые собрались в трактире «Роза» рядом с Сент-Джеймс-сквер. Попойка продолжалась уже несколько часов, поэтому неудивительно, что на смену ясным и понятным пожеланиям пришли туманные, невнятные намеки.

– Чепуха! Я слышал, Дэвид покидает нас, чтобы пре… предаться целиком своему увлечению пением и научиться игре на клавикордах.

И хотя всего несколько человек смогли понять с трудом произнесенное последнее слово, гости под громкие одобрительные крики радостно осушили стаканы. Тотчас же молоденькие служанки (некоторые из них уже сидели на коленях у офицеров и игриво отбивались от нетерпеливых рук) наполнили их снова.

Пошатываясь, встал еще один офицер, без камзола и даже в одном сапоге.

– Я слышал, наш старый товарищ намеревается потрудиться вместе с сельскими шотландскими девушками над совершенствованием своих манер… то есть танцевальных движений. Но настоящий джентльмен не может слишком усердно предаваться таким занятиям.

– Так, так! – закричали остальные. – «Усердно» – удачное словечко, друзья! Зато теперь наш Дэвид никогда не свалится во время танца.

Все это сопровождалось сальными шутками и смехом. Было произнесено еще много тостов. Дэвид уже давно потерял им счет. Однако ему казалось, что он самый трезвый в этой компании, поскольку все еще мог пересчитать всех восьмерых сослуживцев, сидевших с ним за столом. Миловидная полная служанка с бутылкой вина в руке прижималась к его плечу, смеясь в ответ на очередной шутливый тост, ее большая колышущаяся грудь едва не вываливалась наружу. Тяжелая занавеска, отделявшая их сборище от остальных гостей трактира, уже давно была отдернута, и сквозь табачный дым в дальнем конце зала Дэвид даже разглядел трактирщика, стоявшего за изогнутой стойкой и, по обыкновению, ничего не упускавшего из виду. К счастью для Дэвида, он видел только голову хозяина.

Пока Дэвид оглядывался вокруг, в трактир вошла женщина в плаще с накинутым капюшоном и, отозвав хозяина в сторону, что-то ему прошептала. Дэвид с трудом вспомнил, что наверху было несколько номеров для приезжих, для тех, кто прибывал или покидал Лондон.

Один из старших офицеров, собравшись с силами, встал и поклонился благородному собранию.

– Я предлагаю выпить за горячее желание Дэвида повышать свое мастерство по части женских причесок. Есть только одна надежда, что в новой профессии парикмахера в этом прекрасном городе Дэвид вместо того, чтобы трепать дамам их роскошные волосы, воспользуется своим талантом выпрямлять непослушные локоны с помощью эрекции…

Громкие крики и смех заглушили его слова. С одобрительными криками и пожеланиями к офицерам стали присоединяться и другие посетители трактира. А в это время Дэвид пристально рассматривал стоявшую рядом с хозяином женщину, у которой из-под капюшона выглядывали медно-рыжие волосы.

– Джентльмены! Джентльмены! – продолжал все тот же офицер, размахивая в воздухе стаканом и выплескивая половину его содержимого на рукав Дэвида. – Позвольте мне Закончить, джентльмены!

Шум и гам стихли моментально.

– Вот что я собирался вам сказать… Может быть, созданные Дэвидом прически будут украшены целыми садами роз… и кучами пионов… и, конечно, всякой прочей модной ерундой. – Он поднял свой стакан еще выше. – И может получиться так, что наш добрый приятель будет иметь немало возможностей, чтобы, распрямляя дамские прически, подняться к новым вершинам любви!

В ответ раздались смех и возгласы «Верно, верно!», и все гости с радостью выпили за это. Как только стаканы наполнились снова, между двумя мужчинами на противоположной стороне стола начался спор о том, чья очередь произносить тост.

Взгляд Дэвида снова устремился к неизвестной женщине. Капюшон на ее голове чуть-чуть сдвинулся назад, и стали видны медно-рыжие завитки волос, обрамлявшие лицо. На короткое мгновение мелькнул слегка вздернутый нос и бледная кожа. Он наклонился вперед, чтобы получше разглядеть ее, но она повернулась к нему спиной и стала подниматься по лестнице. Дэвид резво вскочил на ноги, оттолкнув повисшую у него на плече служанку. Но вдруг у него все завертелось перед глазами, и он вынужден был опуститься на стул. Впрочем, он тут же снова приподнялся, опершись руками о край стола.

Стоявший справа офицер, чтобы сохранить равновесие, обхватил Дэвида за плечи.

– Джентльмены, мне выпала… высокая честь представить вам человека, всем нам известного в прошлом капитана сорок шестого полка его королевского величества, Дэвида… как бишь его зовут?

Офицер, опускаясь на свое место, сел мимо стула и растянулся на полу, что вызвало новый взрыв смеха, сменившийся криками, обращенными к Дэвиду: «Тост! Тост!»

Не обращая внимания на своего незадачливого товарища, подняв стаканы в ожидании ответной речи, все обратили свои взоры на Дэвида.

– Учитывая всю серьезность момента, – проговорил Дэвид, – мне понадобилось всего несколько секунд для того, чтобы по достоинству оценить ваши прозрачные намеки по части моей карьеры. Счастья вам, господа! Я поднимаю этот стакан в вашу честь, и я скоро вернусь… возможно.

Не обращая внимания на громкие протестующие крики, Дэвид нетвердой походкой направился через весь зал к хозяину трактира. Пол качался под ним, словно палуба корабля в бурном Ирландском море. Казавшийся прямым путь вдруг превратился в сплошное месиво из прыгающих столов, стульев, человеческих лиц и служанок. Дэвид не мог даже припомнить, когда в последнее время он так напивался.