Пылкие мечты - Макголдрик Мэй - Страница 16

Гвинет снова оглядела улочку. Узкий проход загромождала груда дров, отдельной кучей громоздились старые бочонки из-под эля, несколько бочек откатились в стороны. На углу виднелось что-то вроде кучи соломы, которая, по всей видимости, предназначалась для конюшни. Рядом с ее окном было еще одно окно, а под ним располагалось другое. Она подумала, что вполне могла бы ухватиться за подоконник, продвинуться вдоль стены до соседнего окна и оттуда прыгнуть прямо на солому. Даже если бы внизу не было соломы, прыжок с такой высоты не казался ей слишком опасным, вот только могли помешать пустые бочки.

Она выглянула в последний раз – ни одного прохожего. Вообще ни души. За два часа, проведенные ею в заточении, она не видела ни одного живого человека. Казалось, что вокруг все вымерло. Дэвид нарочно выбрал номер, выходивший окнами на пустырь.

Гвинет спрятала свой дневник в карман платья, привязала к руке кошелек, быстро оглянулась на дверь и начала выбираться из окна.

Стояла теплая летняя ночь, поэтому ворота в конюшню оставили открытыми. Работавший здесь молодой конюх куда-то ушел. Было тихо, только иногда в одном из номеров слышалось ворчание раздраженного постояльца. Наслаждаясь одиночеством, Дэвид сидел на перевернутом бочонке рядом с входом в конюшню, прислонившись спиной к столбу; он думал о семье и ожидал, как ему казалось, неизбежного.

Взять Гвинет в Гринбрей-Холл означало для него вернуться в Баронсфорд. Увы, это было так же неизбежно. Его брат Пирс в своем письме сообщал, что они с Порцией хотят провести там несколько месяцев после свадьбы, а затем снова вернуться в колонии. Поскольку сейчас был август, Дэвид предполагал встретить там и Лайона.

С тех пор как Эмма умерла, жизнь его братьев наладилась. Дэвид тоже был готов к переменам. Он уже привел в движение колесо своей судьбы. Женитьба, семья, ответственность и долг – понятия, сопутствующие этим событиям, – имели определенную привлекательность. Ничего неожиданного в этом для него не было. Он знал – чтобы надежно похоронить прошлое, надо возделывать почву для будущего. Для начала, конечно, требовалось найти жену. Но и это не представляло особых проблем. Хотя в таком деле он никогда не был сторонником метода дегустации – пробовать разные вина, чтобы найти самое лучшее. Конечно, его не прельщал лондонский сезон, ему вовсе не хотелось там маяться от скуки.

Дэвид считал, что его жена должна быть известной ему особой. Возможно, эта особа согреет теплом его жизнь. Избраннице, разумеется, следует быть обеспеченной, одного с ним положения в обществе, привлекательной, с хорошим чувством юмора, спокойной, терпеливой и…

Тут Дэвид увидел, как из окна номера показались ноги Гвинет. Он вскочил с бочки. Ну что ж, пусть он не нашел всего, что искал, но уже близок к цели!

Дэвид вышел за ворота, наблюдая за тем, как вслед за ногами появились округлый зад, спина и плечи. Гвинет повисла на кончиках пальцев, с отчаянием оглядываясь по сторонам.

Неплохо, подумал Дэвид, с удивлением наблюдая, как Гвинет, преодолев страх, ловко ухватилась за соседний подоконник. Несмотря на то что ей удалось переместиться чуть дальше, стало ясно: силы ее на исходе, она не сможет крепко держаться другой рукой, и ей остается только прыгать вниз. Дэвид бесшумно пересек дворик конюшни и подошел к гостинице.

– Помощь не требуется?

Гвинет вскрикнула от удивления, чуть повернула голову, и пальцы ее разжались. Дэвид подоспел вовремя – она упала прямо ему в руки. Но их объятие продолжалось недолго. Она стала вырываться, пытаясь встать на ноги. Из ее груди вырвался негодующий крик, достаточно громкий, чтобы разбудить всех жителей Нортхемптона. Дэвид поставил ее на землю, но не выпустил из рук.

– Ты… отвратительный… омерзительный… тип…

Она извивалась в его объятиях и била кулаками по его груди. Когда Гвинет в отчаянии принялась бить Дэвида по лицу, ему пришлось схватить ее за руки.

– Ты запер меня в этом номере… без еды и питья!

Она пнула Дэвида ногой в колено, но через сапог он почти не ощутил боли. Наконец Гвинет удалось высвободить одну руку.

– И ты еще смеешь называть себя другом? Да мне хочется убить тебя!

Следующий удар пришелся Дэвиду по уху. Чтобы как-то защититься, он повалился вместе с ней на кучу соломы и тут же получил чувствительный удар коленом в пах. Казалось, что у нее имелось сразу несколько пар рук и ног, но он все-таки сумел утихомирить ее.

– Пусти, животное! Ты меня раздавишь! Какой же ты джентльмен? Будь у меня топор, я бы прикончила тебя. Ударила бы промеж глаз и свалила с ног как старого заезженного быка.

Дэвид, не сдержавшись, расхохотался, схватил ее руки и посмотрел на раскрасневшееся лицо Гвинет.

– А ты умеешь пользоваться топором?

– Вот только дай мне его, и тогда сам узнаешь! – угрожающе прошипела она, извиваясь всем телом, и от этих движений они еще глубже провалились в солому.

– Я не стал бы этого делать, если бы был на твоем месте, – прошептал он, перехватив обе руки Гвинет одной рукой, а другой пытаясь вынуть соломинки из ее волос. Ее шелковистые локоны приятно ласкали пальцы.

– Назови мне хотя бы одну причину, почему я должна оставить тебя в живых. – Она опять дернулась, пытаясь освободиться. – Мне даже топор не нужен, вполне сгодится и нож. Сойдет и вилка. Какая разница – для меня все средства хороши. Я могла бы проткнуть твое каменное сердце даже ложкой. Я готова пойти на все, только чтобы ты помучился!

– Не сомневаюсь.

Он пристально посмотрел на ее рот, затем нежно провел по нижней губе большим пальцем.

– Сейчас я вспомнил, вспомнил все, что было прошлой ночью.

– О, конечно, у тебя такая великолепная память! Ты и твоя шайка мерзавцев так отвратительно и шумно вели себя, что, наверно, сам лорд-мэр Лондона готов был послать к вам своих людей. – Она отстранилась, чтобы избежать его прикосновений. – Будь я на твоем месте, я бы постаралась забыть об этом.

– А я помню все, что произошло в твоем номере после того, как трактирщик оставил нас вдвоем.

Гвинет по-прежнему старалась сохранить невозмутимость. Дэвид погладил ее горевшие щеки кончиками пальцев. Какая она нежная и красивая… Он заглянул ей в глаза. Они ярко светились даже в сумраке узкого переулка.

– Сначала я поцелую тебя… а потом ты меня.

Дэвид был не в силах удержаться от того, чтобы не коснуться ее. Он нежно провел рукой по ее густым бровям, затем его палец скользнул вдоль ее носика и снова коснулся губ. Дэвид почувствовал, как у Гвинет перехватило дыхание. Хороший знак.

Отвернувшись в сторону, она на несколько секунд избавила себя от его домогательств.

– Ты был слишком пьян прошлой ночью и по ошибке принял меня за другую.

Он улыбнулся:

– Зато теперь я трезв.

Дэвид дотронулся губами до ее губ. Она не сопротивлялась. Он выпустил ее руки, наклонился и поцеловал ее снова – на этот раз поцелуй был более глубоким. Гвинет издала тихий стон, и ее губы открылись ему навстречу.

И Дэвид взял то, что она ему предлагала. Он крепко поцеловал ее, но поначалу ее ответ был робким. Но по мере того как он осыпал Гвинет поцелуями, она постепенно становилась отважнее. Наконец она обхватила руками его шею и страстно прижалась грудью к его груди. Тихий стон в груди Гвинет возбудил Дэвида, тело его напряглось. Мягко запустив пальцы в ее волосы, он отбросил их назад.

Они лежали затаив дыхание. Усилием воли Дэвид заставил себя думать о чем-нибудь другом – но только не о том, как его возбужденное тело лежит между ее раздвинутых ног, только не о том, как ее грудь полностью умещается в его ладони.

Он жаждал обладать ею.

Но сначала он должен был задать ей один вопрос, который неотступно вертелся у него в голове:

– Все-таки кто тот мерзавец, который подбил тебя на побег? Не его ли ребенка ты носишь?

Тело Гвинет сразу напряглось, и она попыталась его оттолкнуть, но он удержал ее.

– Нуда, да! – горячо произнесла она, отвернувшись. – Ребенок появится на свет через месяц.