Королева-беглянка - Макголдрик Мэй - Страница 18

— Это все, о чем я прошу, — прервал ее раздумье Джон. На ее лице отражалась нелегкая борьба с собой. — А теперь, — мрачно сказал он, — скажите вашу просьбу.

— Я пришла. — Она тяжело сглотнула. То, что она отвечала ему, он мог принять за ее согласие на предложенную сделку. — Мне нужно подумать. То, о чем вы просите… ну как-то… у меня нет такого опыта. Но вы должны знать, о чем прошу вас я — отвезти нас в Данию.

— В Данию? — удивился он. — Но мы плывем в Антверпен.

— В Данию, — твердо повторила она. — Это мое условие.

Джон посмотрел ей в глаза. Его корабль, черт побери, ни за что не направится в Данию, если к этому не вынудит туман. Кроме того, он не мог послать туда эскорт из четырех кораблей. Это означало бы выбиться из графика на два дня. «Но она не должна об этом знать», — решил он. Когда они дойдут до Антверпена, он заплатит, чтобы ее переправили, куда бы она ни захотела.

Но только тогда, не раньше.

— Дания, — торжественно кивнул командующий. — Вы принимаете мое предложение, и я доставлю вас в Данию.

7.

Лекарь повертел драгоценную брошь в своих сморщенных желтых ладонях. Поднеся яркий красный камень к пламени единственной в каюте горящей свечи, он пытался определить ее стоимость.

Каролина Мол подошла и вырвала брошь из его рук.

— Хватит на сегодня. Ответишь на мои вопросы, тогда ее получишь.

Лекарь-монах покорно кивнул. Ему хотелось выпить.

— Спасенные — испанцы. Это точно. Богатые. В ткань материи, из которой сшита одежда старшей, вплетены золотые нити. На каждом пальце у нее кольцо с драгоценным камнем.

Видя, как воровски бегают глаза ничтожного че-ловечишки, Каролина подошла к столу.

— Еще? Что еще? — потребовала она. — Что ты знаешь о молодой? Они родственники?

— Думаю, да. — Лекарь переводил взгляд с фляжки на брошь в руке женщины. Он вдруг увидел на ее пальце кольцо с таким же камнем, как и брошь. — Но они держат язык на привязи. Очень осторожные. Особенно молодая. Пока нельзя понять, кто они такие.

— Есть, наверное, что-то еще. — Каролина нетерпеливо топнула ногой. — Он поместил их в королевской каюте. У него должны быть основания для этого. Он что-то скрывает.

Монах пожал плечами.

— Думаю, что все проще. Я хоть и не его друг, но ведь все знают о его необъяснимой доброте. Я слышал от его людей, что еще со времен набегов на море — на англичан, испанцев, голландцев — он никогда не обрекал побежденных на смерть в море. Он умен: за освобождение одних можно получить выкуп, а за других заслужить должную репутацию. Поэтому его прозвали Джек Большое Сердце. Как-то раз на горящем корабле…

— Замолчи, дурак, — огрызнулась Каролина. — Я плачу тебе не за пересказ о нем сказок пьяных матросов. Я хочу знать, почему он оказывает ей такие почести.

Лекарь снова взглянул сначала на фляжку, а потом на кольцо на пальце Каролины.

— А может, он в нее влюбился. Она красотка что надо.

Каролина зло посмотрела на него.

— Ты говоришь о Джоне Макферсоне. Если бы он просто погнался за новой юбкой, то сразу поселил бы ее у себя в каюте. Нет, здесь что-то другое.

Джон не отличался способностью ухаживать или долго кого-то добиваться. Каролина хорошо помнила, как они впервые встретились в замке Стирлинг. Она оказалась в его постели в тот же день. Это было нечто фантастическое. Как любовник он настолько хорош, что при одном воспоминании ее бросило в дрожь. И он всегда воздавал должное и ее способностям. В любом случае кровать была единственным местом, где они не ссорились.

— Ну что ж, леди Каролина, если вы дадите мне еще кольцо в придачу к броши, я постараюсь выведать через служанку то, что вам нужно. — Монах взглянул на ее сердитое лицо, хитро сощурившись: — Держу пари, она-то уже знает о них больше, чем сам сэр Джон.

Каролина хотела бросить ему брошь, но, передумав, спрятала ее в складку своего платья.

— Узнай и ты, и, если это будет что-то стоящее, получишь брошь и кольцо.

Накинув на голову капюшон плаща, Каролина направилась к двери. Пока разговор ничего не дал, не стоило тратить на него драгоценное время. Она должна следовать своей интуиции и еще раз прийти в каюту Джона.

Она вышла в коридор, на ее губах играла злобная улыбка. Да, так она и поступит, но на этот раз будет действовать иначе. Ей нужен Джон. А эта… Мария — да она ее просто в пыль сотрет. Она Каролина Дуглас и не позволит какой-то куколке помешать ей.

Она получит Джона Макферсона.

Мария, стараясь скрыть смущение, оборвала тетю.

— Изабель, ну, пожалуйста, послушай, я увидела в этом шанс избежать Антверпена и согласилась.

— Какой ценой? — откликнулась резко Изабель. — Где твоя голова, дитя мое? Ты разве не понимаешь, чем это может кончиться? О, Мария, как ты могла быть столь наивной?

Мария тяжело опустилась на кровать родственницы.

— Что? Ну что я сделала не так? Он не просил меня о чем-то недостойном. — Комок в горле мешал ей дышать. — Предложение сэра Джона совершенно невинно. И я решила воспользоваться им — может быть, это наш единственный путь к свободе.

— Невинное? — взвилась Изабель. Увидев, что ее племянница сжалась от страха, она постаралась взять себя в руки. В конце концов, она во многом виновата сама. Старая женщина грустно покачала головой. Еще одно подтверждение того, как прав всевышний, не дав ей мужа и не благословив детьми. С ее-то нетерпимостью она явно не годится в матери. Какие советы она могла бы дать своим детям?

Глядя на растерянную и удрученную Марию, Изабель не могла не пожалеть о том, во что она превратила ее жизнь. Это она сегодня отправила Марию в каюту командующего. Прочие — не менее блистательные — идеи тоже принадлежали ей, Изабель. Теперь она должна отговорить Марию. «Старая глупая женщина», — думала она про себя. Прокашлявшись, Изабель постаралась говорить мягче:

— Я ошиблась, послав тебя к нему. Даже если бы он и согласился отправить нас в Данию без всяких условий, эта страна стала бы для нас недолгим убежищем.

— Возможно. Но все равно убежищем. Дания еще на шаг дальше от Карла. Изабель, пожалуйста, не думай о худшем. Позволь мне сделать так, как решила. Я не могу вернуться в Антверпен. Не могу предстать перед своим братом. Ты лучше, чем кто-либо, знаешь, что это для меня. Тетя, понимаю, я нарушила все правила, мой поступок немыслим. Я вырвалась из железной хватки брата, убежала из этого города, от него лишь для того, чтобы оказаться на корабле, на который напали, и я…

Ее голос сорвался, и она протянула к родственнице свои забинтованные руки. По лицу Изабель трудно было понять, что она думает, ее взгляд не отрывался от израненных рук Марии.

— Пожалуйста, послушай меня, — продолжала, овладев собой, Мария. — То, о чем меня попросил сэр Джон, — ничто по сравнению с тем горем, которое я уже доставила своей семье. Этот шотландец — благородный человек, Изабель. Он ведь не знает, кто мы такие, и тем не менее посмотри, как он относится к нам. Я верю, что ему ничего не нужно от меня, кроме того, о чем он попросил.

Изабель наконец подняла глаза на Марию:

— То, что ты сейчас сказала, еще раз подтверждает, как ты не права. Подумай — ты говоришь, что он ничего не знает про нас. Ничего…

Мария внимательно посмотрела на тетю.

— Да, и что?

— Мария, он не знает, что ты королева, не знает, что ты обещана его королю, не знает, что ты сестра императора Карла, самого могущественного правителя на свете.

— Не понимаю. Какое все это имеет значение в данном случае? Мы ведь и не хотим ему открыться.

— Ну, конечно, не хотим. Но подумай, что все это значит. В его глазах мы всего лишь пострадавшие, которых он спас в море. У него нет оснований считать, что мы не те, за кого себя выдаем. Он чувствует себя абсолютно свободным и волен поступать так, как ему заблагорассудится. А как мужчину его вообще не может удержать ничто, уж поверь мне. Ни его миссия, ни его лояльность к королю. Это все сейчас в его представлении не имеет отношения к делу. — Изабель погладила Марию по щеке. — Этот шотландец просто видит перед собой красивую женщину, вот и все. Женщину, которая не принадлежит никому, беззащитную, доступную. Странно, что он все еще не принудил тебя лечь с ним в постель.