Омен. Последняя битва. - Зельцер Дэвид - Страница 10

Обаятельный, красивый и умный.

И неженатый.

Питер и Дэмьен подружились с первой встречи. Их отношения настолько окрепли, что Кейт испытывала к ним что-то вроде ревности. Никогда еще Питер вот так, сходу не попадал под влияние мужчины. С другими бывал, как правило, либо замкнут, резок и груб, либо чрезвычайно любезен. С Дэмьеном мальчик был самим собой: подвижным и милым ребенком.

В Гайд-парке Питер и Дэмьен склонились над Серпантином и следили за игрушечной моделью яхты, скользящей по его поверхности. Кейт наблюдала за ними. Питеру было двенадцать лет, и он превращался в красивого юношу, очень похожего на своего отца.

Его бабушка с милой старомодностью утверждала, что Питер разобьет не одно сердце. А коллега с Би-би-си был предельно откровенен, заявляя, что Питер восхитительно хорош, и с тех пор мать держала сына подальше от него.

Кейт полезла в сумочку и, достав фотоаппарат, взглянула на Дэмьена и Питера. Они склонились над водой, не замечая направленного на них объектива. И тут невесть откуда появилась огромная собака. Она уставилась на журналистку, и Кейт, вздрогнув от ужаса, невольно отступила. Зверь был устрашающих размеров, черный, с исполинскими клыками и поразительными глазами, в которых полыхало желтое пламя.

Кейт пыталась поначалу не обращать на собаку внимания. Она нажала на затвор, затем убрала фотоаппарат в сумочку и направилась к воде.

— Эй, мам! — Питер поднялся с колен. Когда Кейт подошла к нему, глаза его сияли. Руками он вцепился в пульт дистанционного управления яхтой. — Ты только посмотри, что мне подарил Дэмьен. Я его не просил. Это он сам.

Кейт укоризненно покачала головой и повернулась к Дэмьену. Яхта была очень дорогой.

— Но… вы не можете… — начала она.

— Но… он может, — передразнил ее Питер. — Он ее только что подарил мне.

Дэмьен взглянул на журналистку. — У него яхта, пожалуй, будет в полной безопасности. А из меня лоцман никудышный. Представляете, столкнись я с другим судном, вспыхнул бы международный скандал.

Добавить к этому было нечего.

Они вместе наблюдали за резвящимся Питером. — Вам не следует его баловать, — упрекнула Дэмьена Кейт. — Но дети заслуживают того, чтобы их время от времени баловали.

Знаю. Я сама постоянно этим занимаюсь. Мой муж умер, когда Питер был совсем крошечным. — Женщина не знала, зачем рассказывает обо всем Дэмьену, но тем не менее продолжала. — Поэтому Питер вьет из меня веревки.

Сказать по правде, это он портит меня, а не наоборот, — заметил Дэмьен. — Далеко не каждый день у меня появляется возможность ощутить себя снова мальчиком. Вы должны гордиться Питером. Я бы гордился, будь у меня такой сын.

— Я горжусь, — согласилась Кейт, — только не захваливайте его. Он и так не в меру тщеславен.

Она пристально посмотрела на Дэмьена и вдруг откровенно спросила: — А вы сами думали когда-нибудь о женитьбе?

Дэмьен отрицательно покачал головой. — Я неизлечимый скептик. Кроме того, у меня просто не было времени. — И куда же вы так торопились?

Дэмьен пожал плечами, наблюдая за Питером. — Знаете, я сам удивляюсь, частенько думая об этом. — Несколько секунд он стоял молча, потом обернулся и уставился на собаку. Та как-то незаметно подкралась сзади и не мигая смотрела на него сузившимися глазами. В ее взгляде сквозило странное неодобрение.

— Питер все время пристает ко мне, требуя купить собаку, — сказала Кейт.

— Вам следует это сделать. — Дэмьен не сводил глаз со странного пса. — Мальчики и собаки очень дружат между собой. А вы знаете, что такие вот собаки сопровождали римскую армию еще две тысячи лет назад?

— Неужели?

— Они такие же древние, как и грех. Собака вскочила на лапы и потрусила в сторону. Дэмьен и Кейт направились следом за ней, их догнал Питер, тащивший яхту и швырявший время от времени псу палку. Случайный наблюдатель решил бы со стороны, что по парку прогуливается счастливая семейка.

Покинув Серпантин, Кейт вдруг сообразила, что прогуливались они как раз по тому маршруту, которым шел Эндрю Дойл в день своей гибели. Она вскользь упомянула об этом, выразив свое сожаление. Но Дэмьен, если и слышал ее слова, не обратил на них никакого внимания. Пожав плечами, Кейт решила, что мысли его где-то далеко.

Когда они дошли до угла, где выступали спикеры, Питер бросился к фургончику с мороженым. Люди собрались в группки, слушая ораторов, но один голос перекрывал все остальные:

«…День Христа близок, писал апостол Павел во втором послании к фессалоникийцам…»

Дэмьен и Кейт продрались сквозь толпу.

«И не позволяйте ни одному человеку обманывать вас, так как этот день не наступит, пока Человек Греха не будет обнаружен. Проклятый Сын, Антихрист. И не обманывайтесь, ибо сам Сатана превратился в светлого ангела…»

Кейт слушала говорявщего, но смысл слов не доходил до нее. — Дэмьен, вы, должно быть, считаете, что я никуда не гожусь как журналист, — заговорила она. — Я ведь не задала вам и половины намеченных вопросов.

— Так вот почему наша прогулка была особенно приятна, — улыбнулся Торн. — А ваши вопросы оставьте для телепередачи.

«Отлично, — подумала Кейт, — значит, вопрос об участии Торна в программе решен». Утро выдалось на славу. Все усилия журналистки увенчались успехом. Новый посол впервые появится на Британском телевидении именно в передаче Кейт Рейнолдс.

Поздравив себя, она вдруг обнаружила, что стоит в одиночестве, Дэмьен продвинулся вперед и, не отрываясь, смотрел на говорящего.

«Час Второго пришествия Христа приближается…»

Кейт проследила за взглядом Дэмьена и принялась рассматривать священника. Тот стоял на возвышении, а надпись на плакате рядом с ним гласил о близости Второго пришествия. Кейт сдержала улыбку и встала рядом с Дэмьеном.

«Пророчества исполнились — одно за другим, — продолжал священник, — и возникнут еще знаки и на солнце, и на луне, и на звездах… Прямо сейчас, друзья мои, в созвездии Кассиопея сближаются три звезды, чтобы возвестить о Втором пришествии Господа нашего, и так же как звезда над Вифлеемом указывала путь древним мудрецам, так и эта святая троица соберет всех верующих».

Священник обернулся и встретился взглядом с Дэмьеном. На какое-то мгновение они уставились друг на друга, забыв обо всем на свете.

«…горе вам, — говорит святой Иоанн в Откровении, — ибо Дьявол явился к вам в великом озлоблении, зная, что время его коротко…»

— Что случилось? — озабоченно спросил Питер, заметив напряженное лицо Дэмьена.

— Ничего особенного, — внезапно расслабился тот, взглянул на Питера и взял у него протянутое мороженое. — Я не устаю поражаться эксцентричности одной из ваших общественных организаций.

Питер кивнул и повернулся к Кейт, предлагая и ей мороженое. Взяв мороженое, Кейт вдруг вздрогнула, как от боли. Питер, испуганный внезапным выражением лица матери, проследил за ее взглядом и хмыкнул, увидев собаку. Пес, твердо уперев в землю лапы, застыл в неподвижности. Шерсть на нем ощетинилась и встала дыбом.

— Эй, песик, привет, — помахал чудовищу Питер.

— Питер! — резко вскинулась Кейт. — Держись от него подальше. Мальчик отрицательно помотал головой и принялся свистеть собаке. — Мам, это только ты ей не нравишься.

Собака миновала Кейт и потрусила дальше к деревьям, устремив свой горящий взгляд на высокого человека в черном, наблюдавшего за ними.

— Эй, песик, пошли! — крикнул Питер. Собака подбежала к нему, лизнула руку и направилась к Дэмьену. Кейт, держась от них подальше, снова подошла к ораторам и не слышала, о чем разговаривали Питер и Дэмьен.

— Интересно, почему собака не любит маму?

— Потому что мама не принадлежит к нам. Кейт не заметила и того странного выражения, которое внезапно промелькнуол на обоих лицах.

Монахи прождали целый день, и отец де Карло начал беспокоиться. Он стоял возле пыльного и грязного окна, уставившись на красные полуразвалившиеся кирпичные дома напротив.

Де Карло взглянул на небо, но оно было покрыто тучами, напоминавшими дешевые потолочные обои. Он тряхнул головой. Кейбл-стрит действовала угнетающе, но их священная миссия должна осуществиться именно в этих сырых трущобах. Всю свою жизнь отец де Карло прожил в вере, загнав воображение в строгие рамки. Прелести внешнего мира не коснулись его души. Но восточный Лондон так удручал священника, что Субиако в сравнении с ним казался просто раем. По крайней мере в Субиако светило солнце и можно было видеть безоблачное небо. Отцу де Карло стало жаль тех, кто был вынужден жить в Лондоне всю свою жизнь.