Живая мишень - Макдональд Росс - Страница 9

— Тимоти — мой агент, — сообщил Рассел. — Я курица, которая несет ему золотые яйца. Посмотри, как чуткие пальцы играют ножом на мясе, а глаза задумчиво смотрят на мое горло. Я чувствую — не к добру это.

— Он чувствует, — буркнул Тимоти. — Вы что-нибудь создаете?

Я сел за столик и заявил:

— Я человек действия. Сыщик.

— Лью — детектив, — пояснил Рассел. — Он разыскивает человеческие грехи и выставляет их напоказ всему свету.

— Каким образом вы так низко пали? — развеселился Тимоти.

Мне эта болтовня не нравилась, но я пришел за информацией, а не просто так. Заметив выражение моего лица, он повернулся к стоящему неподалеку официанту.

— Кому это ты пожимал руку? — обратился я к Расселу.

— Красавчик с шарфом? Фэй говорила, что его зовут Трой. Одно время он был ее мужем, пока не стал импотентом.

— Чем он занимается?

— Точно не знаю. Я встречал его в разных местах, в Палм-Спрингсе, Лас-Вегасе, Тиа-Хуане.

— В Лас-Вегасе?

— По-моему, да. Фэй говорила, будто он импортер, но если это так, то я — дядя обезьяны.

Эта шутка понравилась ему, и он продолжал болтать, потом внезапно замолчал... Лицо его стало тусклым и жалким.

— Еще выпивку! — потребовал он, обращаясь к официанту. — Двойной скотч.

Официантом был высокий старик с глазами-кнопками.

— Я должен выполнить заказ этого джентльмена.

— Он не хочет обслуживать меня!

Рассел вскинул руки комедийным жестом отчаяния. Официант хотел что-то ответить, но заговорил Тимоти:

— Я не хочу жареную картошку. Принесите картофельное пюре.

— У нас нет картофельного пюре.

— Но вы можете его приготовить, — возразил Тимоти, и его вздернутые ноздри раздулись.

— Минут через тридцать-сорок, сэр.

— О, боже! — воскликнул Тимоти. — Что за наказание! Давай пойдем к Чейзену, Рассел. Я хочу картофельное пюре.

Официант стоял и смотрел на него. Взглянув на кабину, я заметил, что Фэй все еще там.

— Меня больше не пускают к Чейзену, — заявил Рассел. — Я написал сценарий, в котором герои — злодеи-нацисты, и теперь считают, что я — агент коммунистов.

— Кончай! — сказал я. — Ты знаком с Фэй Эстабрук?

— Немного. Я помог ей несколько лет назад.

— Представь ей меня.

— Зачем?

— Я давно мечтал с ней познакомиться.

— Не понимаю тебя. Она слишком стара для любовных утех. Я объяснил на понятном для него языке:

— У меня к ней сентиментальное уважение, родившееся в безвозвратные дни.

— Представь его, если ему так хочется, — произнес Тимоти. — Сыщики раздражают меня. Кроме того, я хочу спокойно есть свое картофельное пюре.

Рассел с трудом поднялся.

— Спокойной ночи, — попрощался я с Тимоти. — Продолжай скандалить с официантом, пока не схлопочешь по своей жирной шее.

Захватив свою выпивку, я направился за Расселом к Фэй.

— Не говори ей, чем я занимаюсь, — шепнул я ему на ухо.

— Кто я такой, чтобы раскрывать твое грязное ремесло? В узком кругу — это другое дело. Я люблю поболтать о твоих грязных делишках в узком кругу.

Фэй Эстабрук вопросительно взглянула на нас.

— Это Лью Арчер. Агент коммунистов. Он твой давний обожатель, моя дорогая.

— Как трогательно, — проговорила она голосом, который растратила на ролях матерей. — Присаживайтесь.

— Благодарю вас.

Я сел напротив нее в низкое кресло.

— Извините меня, — промолвил Рассел, — но я должен присмотреть за Тимоти. Он ведет клановую войну с официантом. Завтра вечером его очередь присматривать за мной. Всего хорошего.

Он удалился.

— Как чудесно, когда о тебе иногда вспоминают, — произнесла Фэй. — Большинство моих друзей уже давно забыли меня.

Ее пьяная сентиментальность, наполовину деланная, наполовину искренняя, была мне после болтовни Рассела как бальзам на душу. Я подхватил ее прозрачный намек:

— Так проходит мирская слава. Однако вы продолжаете играть?

— Стараюсь не опускать руки. Тем не менее жизнь покидает город. Мы очень старались, делая фильмы, действительно старались. В зените славы я получала три тысячи в неделю, но мы вкалывали не ради денег.

— Фильм — это цель.

Я немного перефразировал цитату.

— Фильм был целью, теперь это уже не так. Город потерял свою искренность, в нем не осталось жизни, во мне тоже.

Вылив в бокал остатки вина, она залпом выпила. Я тоже прикончил свой бокал.

— Вы все правильно делаете, — я скользнул взглядом по ее пышным формам, наполовину скрытым за длинным платьем.

Формы были исключительно хороши для ее возраста — все было подтянуто, грудь высокая. Они были живые. В них чувствовалась женская сила, достоинство и кошачья гордость.

— Вы мне нравитесь, Арчер. Вы симпатичный. Скажите, когда вы родились?

— Вы имеете в виду год?

— Дату.

— Третьего июня.

— В самом деле? Не думала, что вы Близнец. У Близнецов нет сердца. У них две души и они живут двойной жизнью. Вы бессердечны, Арчер?

Она наклонилась ко мне. Ее глаза были широко раскрыты и устремлены вдаль. Я не мог понять, кому она морочила голову — себе или мне.

— Я дружу со всеми, — заявил я, — каждый может положиться на меня в любом деле. Меня обожают дети и собаки.

— Вы циник, — хмуро заметила она. — Полагаю, вы можете быть добросердечным, но только в воздухе или в воде.

— Мы с вами можем составить прекрасную воздушно-морскую команду спасателей.

Улыбнувшись, она укоризненно спросила:

— Вы не верите в звезды?

— А вы?

— Конечно, верю — в чисто научный подход. Просто нельзя отрицать очевидного. Например, я — Рак, и сразу видно, что я отношусь к этому типу. Я чванлива и чувственна, и одарена воображением. Я не могу жить без любви. Те, кого я люблю, могут обвести меня вокруг пальца, но порой я могу быть и упрямой. В замужестве, подобно другим Ракам, я была несчастлива. Вы женаты, Арчер?

— Сейчас нет.

— Значит, были. Вы женитесь снова. Близнецы всегда так поступают. И обычно они выбирают женщину старше себя. Вам это известно?

— Нет.

Ее настойчивые рассуждения немного выбили меня из колеи. Она стремилась овладеть и темой разговора, и мной.

— Ваши доводы очень убедительны, — заметил я.

— То, что я говорю, — правда.

— По всей видимости, вы занимаетесь этим профессионально. Это может приносить доход человеку с приятной внешностью и убедительной речью.

Ее полупьяные глаза превратились в две темные узкие щелки. Она испытывающе посмотрела на меня, затем, приняв тактическое решение, окинула взглядом окружающий мир. Глазки превратились в темные лужицы невинности.

— О, нет, — возразила она, — я никогда не занималась этим профессионально. Это мой талант, дар. Он часто встречается у Раков, я чувствую себя обязанной использовать его. Но вовсе не ради денег — только ради друзей.

— К счастью, вы материально независимы.

Бокал на тонкой ножке выскользнул из ее рук и вдребезги разбился.

— Вы — типичный Близнец, — проговорила она. — Любите факты.

Я ощутил легкий приступ сомнения, но сразу же прогнал его прочь.

— Я не хотел показаться слишком любопытным.

— О, я понимаю вас.

Она неожиданно поднялась, и я ощутил тяжесть нависшего надо мной тела.

— Давайте уйдем отсюда, Арчер. У меня опять падают из рук вещи. Двойной скотч оказался слишком крепким для меня. Давайте пойдем куда-нибудь, где можно поговорить.

— Почему бы и нет?

Положив на стол банкноту, она вышла с тяжеловесным достоинством. Я направился за ней, довольный первым успехом, с ощущением паука, которого вот-вот сожрет паучиха. Что если она начнет приставать ко мне с нескромными предложениями?

Рассел Хант сидел за своим столиком, положив голову на руки. Тимоти гавкал на официанта, как терьер, загнавший в угол старую крысу. Метрдотель терпеливо объяснял, что картофельное пюре будет готово через пятнадцать минут.

Глава 8

В голливудском баре «Рузвельт» Фэй стала жаловаться на духоту и заявила, что чувствует себя тут старой и несчастной. Я сказал, что это ерунда, но мы все же перешли в «Зебра Рум». Здесь она стала пить неразбавленное ирландское виски. Потом захныкала, что ей тут не нравится, что мужчины за соседним столиком якобы пристально рассматривают ее. Я предложил ей прогуляться, и мы направились на улицу. По ее желанию я оставил машину возле «Амбассадора». Я имею в виду ее машину. Моя же осталась около «Свифта».