Прощальный взгляд - Ольбик Александр Степанович - Страница 8

Светлана. У нее отказали тормоза. Она сама не живет и другим не дает. Подумаешь, мы немного с Василием Савельевичем уединились, а ей почудилось, что мы в кустах чуть ли не сексом занимаемся. Если хотите знать, у Василия Савельевича на полшестого...Видимо, недавно он перенес какой-то моральный удар...Надеюсь, его последствия скоро пройдут...

Слышатся плачь и стоны Софьи Петровны, причитания Людмилы. Появляется коляска, которую толкают Людмила и Роман Иванович, позади плетется пьяненький Боголь...

Софья Петровна. (Всхлипывая) Двадцать лет коту под хвост...Он же даже не знает как правильно пишется слово "литература" -- "лЕтература" или "лИтература"... Слесарь-электрик третьего разряда... Только благодаря моей настойчивости, с грехом пополам, закончил литинститут...Я была первым его редактором, а он хоть бы раз упомянул меня на последней обложке, маленькими буковками...Сколько я за него перепечатывала...О, наверное, тысячи страниц на ломаной старой машинке "Москва", которую он купил на первый свой гонорар...У меня из-за этого развился артроз конечностей... Смотри, Людочка, пальцы до сих пор не сгибаются... И за все такая черная неблагодарность...

Людмила. Успокойтесь, Софочка, мужики все одинаковы и все, как один, кобели. Мой тоже когда-то закончил институт, защитился и убежал к белобрысой пигалице, которая работала курьером в деканате...Потом, конечно, она ему наставила рога с его же ассистентом, причем прямо в аудитории, на столе, не снимая трусиков...

Софья Петровна. У нас другое, у нас была духовная близость, но сегодняшняя его выходка меня потрясла до глубины души...Я чуть не утонула. Я сама не знала, что делаю...Я не могла коляску остановить, тормоза не работают (всхлипывает).

Игрунов. Прошу прощения, может, это не мое дело, но иногда мужчине, тем более творческому человеку, просто необходимо разгрузиться. Свобода превыше всего! Нет, я отнюдь не оправдываю Светлану, но как художник знаю: все дело в разнообразии, контрастности и новизне. Ничего другого человечество пока не придумало.

Боголь. Браво, Пикассо! Попадание в самую точку...

Софья Петровна. Видишь, Люся, эти субъекты спелись... Я очень хочу в туалет, у меня в животе от угощений Светланы начинается настоящий цунами...Не удивлюсь, если в еду был подсыпан крысид, чтобы я быстрее умерла им на радость...

Борис Наумович. Шашлык, по-моему, сделан из бродячих кошек, а вино из мочи Тарзана... Но дареному коню в зубы не глядят (зевает)... Как бы хотелось сейчас растянуться на своем диване, а не лежать на этой дырявой кошелке (направляется к гамаку)...

Софья Петровна. (Боголю) Пожалуйста, помоги мне встать... Василек, мне нужно на горшок.

Боголь. Сейчас...У нас кончился шампунь, но я помою "утку" в ручье, который так бесподобно изображен на картинах Романа Ивановича (трусит в сторону палатки).

Софья Петровна. У нас жизнь кончилась. Я хочу кофе и хоть малюсенькое пирожное...У меня износился лифчик, и я не могу своему мужу на день рождения подарить словарь Ожегова (плачет). Я хочу назад, в развитой социализм. Я хочу советскую пенсию и в санаторий в Цхалтубо, где почти бесплатно лечили артрозы (плачет навзрыд)... В конце концов, я хочу на свою этническую родину...

Борис Наумович. И напрасно, там во всю бесчинствуют олигархи ...

Софья Петровна. Я люблю олигархов, я хочу к ним...

Борис Наумович. Там не выплачивают пенсии и...

Софья Петровна. Я перейду на подножный корм. Я даже готова лечь под громилу Ельцина...только он со мной, уродиной, не захочет...

Борис Наумович. А как насчет ГУЛАГА или 37-го года?

Софья Петровна. Это было давно и неправда, зато здесь 1999-й, который я не переживу...

Борис Наумович. (Разводит руками) Ну, если мы будем про прошлое говорить, что это было давно и неправда, то пришедшие нам на смену поколения так же скажут про наше время...Вы этого хотите?

Софья Петровна. Я хочу вытащить зуб, который у меня болит с прошлого года (плачет)....

Людмила. Софочка, ради Бога, не нервничайте! Все уладится, скоро устроюсь на работу и с первой же получки куплю вам нижнее белье и все, что положено -- простыни и пододеяльник...

Софья Петровна. У вас нет аплицибы*, кто вас без нее возьмет на работу?

Людмила. Аплицибу я куплю на толкучке. Это пустая формальность и мы ее обойдем. (Людмила коляску с Софьей Петровной увозит в сторону палаток).

Игрунов. Мы все сейчас попали в теневую полосу. В некотором роде, небеса от нас отвернулись, и я, право, не вижу другой возможности для спасения, кроме творчества...Жаль, уже темнеет, а так бы я сейчас с удовольствием сел за мольберт...Впрочем, Куинджи и ночью работал и создавал шедевры. Каковы у него эффекты освещения, звучность колорита, с ума можно сойти...

Борис Наумович. (Зевает) А я бы сейчас с удовольствием чего-нибудь перекусил... Раньше, в том самом развитом социализме, о котором только что говорила Софья Петровна, я вечерами сидел на кухоньке и время от времени заглядывал в холодильник...Сидел, попивал пивко, тонкими-тонкими ломтиками нарезал дефицитной сырокопченой колбаски, укладывал ее на хлеб с маслом, брал луковицу и еще более тонкими кружочками разрезал ее и сверху... на колбаску. Но этого мало: на лучок, я трусил красного молотого перчика и немного соли...А пиво я пил исключительно из керамической кружки, по ободку которой тоже посыпал солью... Одновременно с этим я включал радиоприемник "ВЭФ-12" и настраивался на волну вражеских радиоголосов... Думал, что они умнее меня и хотят сделать меня свободным...Потом я выходил на балкон и выкуривал подряд две сигареты -- дымил и смотрел на огни города...Затем я звонил по одному номеру, вел совершенно бесплатный треп с весьма приятной особой, у которой голос уже был сонный, но участливый и дружеский...Я знал, что назавтра я попью кофе, почищу зубы зубной пастой, побреюсь и отправлюсь на троллейбус, который, невзирая ни на что, довезет меня до ОВД, где у меня было столько разных уголовных дел...Но я ждал этого и радовался, что я такой незаменимый человек...(Пауза) Сейчас мне даже не верится, что совсем недавно заядлые уркаганы величали меня Гражданином. О, великое слово! Мы так легкомысленно тогда к этому относились...

Игрунов. Это не то слово...Кто мы сейчас? Инопланетяне, вот кто. То ли четвертинка, то ли одна шестая часть гражданина. Одним словом, мигранты, бескрылые МИГи, летучие голландцы, песок на ветру...

Подошедший Боголь, пытается раскурить сигарету. Он никак не может зажечь спичку, спички ломаются.

Боголь. Зато, если завтра начнется война, нас не возьмут на фронт. И не надо ходить на выборы, а потом мучиться, что вместо порядочного человека выбрали отпетого мерзавца...

Игрунов. Если не ошибаюсь, вы, Василий Савельевич, одним из первых деятелей искусства подписали манифест об отделении от Империи... Очень спешили, словно у вас в одном месте горела мякина...Наверное, надеялись, что сразу станете счастливым и богатым...

Боголь. (Тушуется) Ничего такого я, конечно, не думал...Просто мне казалось, что в карликовой стране, находящейся в прихожей Европы, проще создать карманный рай. А насчет "гражданина"... (Оживляясь) Вы, Борис Наумович, употребили только первую часть фразы...Ведь применительно к ментам, правильнее было бы говорить -- "гражданин начальник". И, между прочим, Робеспьер своих парижан тоже называл гражданами, что, впрочем, не мешало ему тысячами отсекать им на гильотине головы...

Игрунов. Рай это хорошо... Но смотря чей рай и во имя чего. Если со звездой, то какого цвета -- красного или желтого...По-моему, Василий Савельевич, завтра ваша очередь собирать стеклотару...

Боголь. Как это моя? Я только позавчера собирал бутылки...Вы мне мстите за мои политические взгляды...

Игрунов. Еще чего! Просто в прошлый раз вы не справились с планом и вместо 20 единиц принесли лишь девять...Буханка хлеба и один шоколадный сырок...В каком-то смысле вы обедняете наш рацион ...