Закон Хильми (СИ) - Федотов Антон Сергеевич - Страница 19

Воскресенье "Кто виноват?"

Очень свежая мысль, что жизнь человека похожа на зебру: полоса черная, полоса белая. А через некоторое количество повторений цикла наступает жо… кризис. Причем последний наступает неожиданно, но, тем не менее, оттуда, откуда ждали. Вспомним Штопорова. Тот тоже почти двадцать лет готовился к захвату установки, но момент действия растерялся. Допустил кучу ошибок, вот и дождался Кротова на свою голову. Ну хорошо, еще не дождался, но стоило бы ему уничтожить агрегат для перезаписи сознания, и преследование стало бы невозможным. А так понадеялись на старое русское авось, успокаивая себя тем, что раньше это никому не удавалось, и пожалуйста. Сам дал противнику шанс на победу.

Люди не учатся на чужих ошибках. Никогда. Только собственные разбитые коленки дают нам бесценный опыт. И это правильно: что может знать тот дядька, дающий нам свои добрые и хорошие советы о том, что для нас будет лучше? Правда, иногда мы все-таки жалеем об этом. Вот и Александр потом оправдывался перед собой, что всего предусмотреть невозможно, да и долгое время они себя никак не проявляли. Но… обо всем по порядку.

Несколько месяцев, до самого начала марта, жизнь у Александра текла спокойным ручейком. Как говорится, случались маленькие пакости, маленькие благости. Все обязанности взяли на себя другие люди. "Школьные" проблемы взяла на себя Наташка. Как эта хрупкая девушка смогла с этим справиться, Кротов не знал. Но факт остается фактом. Неприятностей с этого направления не было вообще. То ли она очень качественно всех там запугала, то ли он стал аккуратнее. Раков уже приготовил документы и теперь занимался оружием. Так же Барракуда расстарался насчет машины, и теперь в снятом гараже Александра дожидалась не новая, но все еще очень бодрая серебристая "Импреза" семи лет от роду. Зарегистрирована она была на некоего Николая Николаевича Светлова. Так же у него на руках находились две доверенности на фамилии Степанова и Круглова. Пакеты документов на все вышеперечисленные лица находились у Александра в тайнике, срочно оборудованном у него в комнате. Для каждой личности создавался свой образ таким макаром, чтобы на фотографии Александр был узнаваем, но найти его по ней было бы крайне затруднительно. То есть, если в руках у, допустим, милиции, окажется паспорт Степанова, то по вклеенной фотографии опознать не получится  ни Кротова, ни "Круглова" со "Светловым".  Какими методами пользовались мастера, он не знал, но результат был очевиден. Самой машиной в скором времени тоже должны были заняться ребята из одного хитрого автосалона. Конечно, никто не будет встраивать ей в фары гранатометы – огнеметы, превращая ее в броненосец. Зачем? Просто после осмотра, и замены всего, что им покажется подозрительным, некоторые люди будут отвечать за ее исправность в течение гарантированного срока (пять месяцев, в случае Александра). Машину иногда перебирали чуть ли не по винтику, но после выполнения всех работ клиенты могли быть уверены, что она их не подведет в самый ответственный момент. Стоила такая услуга дикие деньги, но и отвечали за качество механики головой. Клиентура была соответствующей. Заказ самого Александра выполнять бы не стали ни за какие вознаграждения, а вот Барракуде отказать не смогли.

В общем, все были заняты делом. Один Александр проводил свои дни практически в праздности. Четыре часа тренировок в день не в счет. Ему доставляло удовольствие совершенствовать свои и без того смертоносные навыки. Однажды его застукала мать, когда он практиковался с оружием. Суть тренинга заключалась в том, что он в движении молниеносно выхватывал из кобуры пневматику Черного, приводил оружие в боевую готовность, наводился на цель и … повторял все заново, доводя движения до автоматизма. Она посмотрела на него несколько мгновений, после чего сказала:

– Ты боевиков насмотрелся, сын?

Александру ничего не оставалось, как смиренно ответить:

– Да, мам, я хочу стать таким же большим и сильным как Ван Дам! – самое сложное было сохранить каменное выражение лица.

– А почему не как Том Круз или Джеки Чан? – уточнила она таким тоном, что Кротов, казалось, видел, как она размышляет, не вызвать ли кое-кому неотложку.

– Да потому, что в первом случае меня все травили бы "коротышкой", а во втором случае "обезьяной". А оно мне надо? – с серьезно – дебиловатой миной спросил он.

– А Ван Дама не травят? – спросила ошарашенная мать.

– Травят, – как можно серьезнее ответил он. – "Жан Жмот Вам Не Дам". Вот только вслух об этом никто не говорит, у него пистолет есть!

На том разговор и закончился.

Вот так вот благостно и протекала жизнь Александра в течение долго времени. А потом настала та самая … Кризис. Первый месяц, после столкновения на стадионе с Ежом, он очень внимательно наблюдал за ним. Было от чего волноваться. Поговаривали, что тот связался с наркотиками, и, что гораздо хуже, с теми, кто ими торгует. Потом несколько месяцев о нем ничего не было слышно. Александр чуть успокоился. И вот он снова начал задираться. На Кротова Еж пока нарваться не решился, а вот на Наташку наехал, поймав ее в школе после уроков:

– Слышь, коза, …! Стоять, я сказал, – крикнул он, видя, что девушка даже не повернула головы в его сторону, угрожающе добавил. – …, тебе …! Ты поняла?

Закончить свою прочувствованную речь ему не удалось, так как Наташка, девушка, надо сказать, довольно импульсивная, решила толкнуть свою. Она говорила тихо, но долго. Лица окружающих вытягивались все больше с каждым ее словом. Если бы Александр услышал этот образец ораторского искусства, достойный того, чтобы занять свое почетное место в словаре русского мата, то его сердце лингвиста наверняка бы дрогнуло от умиления. Когда она замолчала, несколько секунд вокруг стояла полная тишина. Все переваривали только что услышанный монолог. Потом грянул общий взрыв хохота. Последним дошло собственно до объекта сего гениального произведения довольно традиционного для России жанра. Он покраснел, и начал бессвязно орать какие-то маловразумительные угрозы:

– Ты меня еще попомнишь, …! Я теперь на таких людей работаю! Тебе и твоему (тут Еж в очень матерной форме намекнул на Александра) теперь точно …!

– …! – бойко ответила Наташка одним словом, имея ввиду, что плевать она хотела на его слова. После чего девушка развернулась, и попыталась уйти. Через несколько шагов Еж догнал ее, и, грубо схватив за руку, развернул к себе лицом. Сказать, правда, ничего не успел, так как та, недолго думая, ответила ему приемом, явно созданным высшим разумом в наказание за все грехи мужчин. Проще говоря, ударила коленом в пах. После чего объяснила поверженному противнику, чем конкретно она не довольна:

– Будешь знать, козел, как руки распускать. Женщины такого не прощают. Хотя… – задумчиво протянула она. – Тебе-то, наверное, уже все равно. Девушка тебе отныне не светит! Ну, разве что чисто платонические отношения.

В ответ донеслась настолько грязная брань, что дослушивать она не стала. Пошла дальше по своим делам.

Позже Александр спрашивал себя, почему все эти события не заставили его предпринять ответных действий раньше. Наверное, его успокоил тот факт, что после этого случая Еж опять примолк на долгое время. Кротов подумал, что хоть этот урок его чему-нибудь научил. Как показало время, он оказался не прав.

Расплата за невнимательность застала Александра с Наташкой в самый неподходящий момент, когда они возвращались домой из школы. Настроение у обоих было приподнятое. Кротов, например, опять сегодня проверял учительницу русского языка на профпригодность. Хоть школу посещать его и обязали обстоятельства, но ведь никто не запрещал там чуть-чуть повеселиться, верно? Тем более, что большую часть времени он вел себя паинькой. Когда становилось совсем невмоготу, или скука грызла особенно жестко, он начинал рисовать присутствующих.  Через месяц подобной "терапии" получаться стало вполне сносно. Не раз в школьных коридорах слышался хохот, вызванный шаржами Александра. Наташка, шагающая рядом, радовалась победе в какой-то олимпиаде. По какому предмету он так и не понял, так как от переполнявших ее чувств она объяснялась очень сбивчиво и тараторила как пулемет, но эта победа давала ей шанс поступить в московский университет почти без конкурса.